Ну что ж, у нее в запасе есть несколько часов, но Ланс наверняка не оставит ее в покое. Может быть, попробовать поговорить с Алексом? Вдруг ему удастся уговорить своего кузена подождать… Долго не раздумывая, Хани решительно набрала номер усадьбы.

– Алло? – Голос Алекса звучал нетерпеливо, а когда она назвала себя, стал еще более раздраженным. – Черт тебя побери, Хани, что это за фортель ты выкинула?! Почему ты уехала с острова, никого не предупредив, не поговорив с Лансом? Когда Беттина вернулась и сказала, что она фактически похитила тебя, он чуть не разнес усадьбу!

– Ланс все еще там? – быстро спросила Хани, когда Алекс ненадолго замолчал – очевидно, для того, чтобы набрать в грудь побольше воздуха.

– Какое там! Когда он говорил с твоей секретаршей, вертолет уже ждал его. Ланс прыгнул в него и был таков… Ради Бога, Хани, что это вдруг на тебя нашло? Когда я вернулся на остров, баронесса уже рыдала, Ланс разыскивал пальму повыше, чтобы повесить ее за ноги, а ты как сквозь землю провалилась. Я едва добился у них членораздельных объяснений! – Голос Алекса был резким, он никогда еще не говорил с ней так сердито. – У меня и без того был далеко не самый легкий день. Мне с трудом удалось убедить мистера Дэвиса, что дед вовсе не собирается посадить всех заговорщиков на кол, а тут еще это… Хорошенький сюрпризец ты нам всем устроила!

– Мне очень жаль, Алекс, – с искренним раскаянием ответила Хани. – Меньше всего мне хотелось, чтобы у вас из-за меня возникали проблемы. А что, в Седикане действительно сажают преступников на кол? – спросила она с беспокойством. – И женщин тоже?

– Очень редко, – рассеянно ответил Алекс. – Как правило, им просто отрубают головы… Объясни-ка мне лучше, как это Беттине удалось уговорить тебя уехать? Я считал тебя не такой бесхребетной. Или, может быть, ты просто перегрелась на солнце?

– Беттина здесь ни при чем, – твердо сказала Хани. – Это было мое решение.

– Прости, но я позволю себе в этом усомниться, – иронически отозвался Алекс. – Все-таки я знаю Беттину достаточно давно. Она очень решительная дама и умеет добиваться своего.

– Наверное, ты прав, – неохотно согласилась Хани. – Но она ни за что не сумела бы уговорить меня совершить какой-то поступок, если бы я сама не хотела. Меня не так-то легко заставить, Алекс!

– Я тоже так думал. До сегодняшнего дня, – отрезал он и вдруг добавил совершенно другим тоном:

– Почему ты это сделала. Медок? Когда ты исчезла, Ланс совсем потерял голову. Я еще никогда не видел его в таком состоянии…

Хани предпочла не отвечать на этот вопрос.

– Передай ему, Алекс, что он увидит меня ровно через шесть недель, начиная с сегодняшнего дня, – сказала она твердо. – Да и то – если я еще буду ему нужна.

– Если ты будешь ему нужна? – медленно, чуть ли не по слогам повторил Алекс. – Ты хочешь растянуть это безумие на целых полтора месяца? Да Ланс перевернет вверх дном весь Хьюстон, чтобы найти тебя!

– Это ничего ему не даст: я сегодня же уезжаю из города, – сказала она тихо. – Только передай ему то, что я сказала, хорошо? И еще… Спасибо тебе за все. Ты очень хороший друг, Алекс.

На линии установилась недолгая тишина. Потом Алекс сказал:

– Ты совершаешь ошибку, Хани. Ланс не будет сидеть сложа руки и считать дни до твоего появления…

Хани промолчала, и тогда Алекс добавил с непоколебимой решимостью в голосе:

– Я тоже считаю тебя своим другом. Ты нравишься мне больше, чем любая другая женщина, Хани. Но не забывай: Ланс мне ближе, чем родной брат. И если мне придется выбирать между вами, я, не раздумывая, приму его сторону.

– Я не могу осуждать тебя, – отозвалась Хани дрогнувшим голосом. – Но, надеюсь, дело до этого не дойдет, и через шесть недель мы увидимся и с тобой тоже. До свидания, Алекс.

– Уверен, что мы увидимся гораздо скорее! До свидания, Хани.

В трубке раздался щелчок, и связь прервалась.

Хани опустила трубку на рычаг и с беспокойством нахмурилась: в последних словах Алекса явно прозвучала угроза. Некоторое время она раздумывала над тем, что он мог иметь в виду, потом решительно пожала плечами. Должно быть, у нее просто разыгралось воображение. Она не сомневалась, что Алекс, не колеблясь, использует тактику запугивания, когда имеет дело со своими конкурентами или деловыми партнерами. Но ведь она была его другом, он сам сказал ей об этом! Нет, с этой стороны ей нечего бояться.

И все же Хани заторопилась. Уже через пятнадцать минут, наскоро собрав последние вещи и покидав их в дорожную сумку на ремне, она повесила ее на плечо и, подхватив чемоданы, выскользнула в коридор, предварительно погасив свет. Заперев дверь, Хани спустилась по лестнице и, бросив ключ с запиской в почтовый ящик управляющего, вышла на улицу к своей старенькой светло-голубой "Нове".

* * *

– Я оседлал для вас Мисси, мисс Уинстон, – растягивая слова на техасский манер, прогудел Хенк и добродушно улыбнулся, отчего морщины вокруг его глаз стали еще глубже. – Надеюсь, вы не против…

– Мисси – это как раз то, что нужно, – сказала Хани, улыбаясь в ответ.

Пока конюх подсаживал ее в седло, Хани подумала о том, что, строго говоря, никакого выбора у нет. Мисси была самой смирной и ласковой кобылой, и норова в ней было не больше, чем в детской деревянной лошадке. Кроме того, она была единственным животным на ранчо, на котором Хани была в состоянии усидеть.

Уроки верховой езды не входили в программу воспитания маленьких сирот; к тому же Хани быстро убедилась, что у нее нет никаких – или почти никаких – способностей к этому виду спорта. За неделю, проведенную на ранчо, она обучилась только самым азам и уже начала сомневаться, стоят ли того ноющие мускулы и отбитый зад.

Тем не менее она не могла не признавать, что в утренних верховых прогулках, которые она совершала в полном одиночестве, была своя прелесть. Во-первых, они освобождали ее от необходимости общаться с другими гостями ранчо – такими же, как и она, городскими жителями, приехавшими сюда, чтобы провести отпуск в трогательном единении с природой. Во-вторых же, они отвлекали ее от грустных размышлений: Хани оказалась настолько бездарной наездницей, что ей требовалось все ее внимание, чтобы не только удерживаться в седле, но и худо-бедно управлять лошадью. Поэтому каждый раз, когда Хани сосредоточивалась на этой сложной задаче, она волей-неволей забывала о своих неприятностях и тревогах, а владевшие ею безразличие и апатия ненадолго отступали.

Минут через двадцать неторопливой езды Хани оказалась в редкой сосновой рощице, вытянувшейся вдоль берега продолговатого спокойного озера. Здесь Хани остановила Мисси и со вздохом облегчения сползла с седла. "Ну когда же я перестану "заколачивать гвозди" каждый раз, когда этой чертовой кобыле вздумается перейти с шага на рысь?!" – уныло подумала она, потирая обтянутый джинсами зад. Перекинув, как ее учили, поводья через голову лошади, Хани медленно подошла к воде, по которой еще стлался седой утренний туман.

Это было ее самое любимое место на всей территории ранчо-пансионата. Спокойная, безмятежная красота уединенного озера, словно целебный бальзам, заполняла ее душу, и боль успокаивалась, принося Хани временное облегчение. Она приезжала сюда почти каждый день и подолгу сидела на берегу, любуясь окружающей природой. Вот и сейчас, прислонившись спиной к грубой коре могучей сосны, Хани закрыла глаза и, вдыхая запах хвои, подставила лицо нежарким поцелуям осеннего солнца.

Разумеется, она должна быть благодарна Беттине, которая устроила ее в этот уединенный пансионат всего в нескольких милях к западу от Хьюстона. В конце концов, баронесса вовсе не виновата в том, что Хани оказалась типичной горожанкой, не получавшей особенного удовольствия от верховых прогулок по живописным местам, от рыбалки, бесконечных пикников под открытым небом и наивной игры в ковбоев и трапперов, которой предавались прочие городские гости в своем стремлении слиться с природой.

"Скорей бы все уж это кончилось! – вздохнув, подумала она. – Скорей бы вернуться в Хьюстон и погрузиться в работу!"

Впрочем, Хани вполне отдавала себе отчет, что ее пребывание на ранчо может затянуться: когда вчера вечером она позвонила Нэнси, секретарша, не скрывая раздражения, сообщила, что принц не оставил поисков и продолжает досаждать ей настойчивыми звонками. По ее словам, Ланс надоел ей хуже горькой редьки, и Хани показалось, что Нэнси, пожалуй, и в самом деле не на шутку рассержена. Видимо, Ланс не потрудился быть с ней любезным.

– Мисс Уинстон?

Голос, назвавший ее по имени, принадлежал мужчине. Он был довольно низким, но не лишенным приятности, а интонация, с какой незнакомец окликнул Хани, была достаточно почтительной.

– Это вы мисс Хани Уинстон?

Хани открыла глаза и увидела перед собой двух молодых людей, одетых в безупречные деловые костюмы одинакового покроя. Один из них был высок и светловолос, второй – коренаст и широк в плечах. Волосы его были очень темными, почти черными. Хани совершенно не слышала, как они подошли, и тем не менее оба стояли в нескольких футах от нее. Должно быть, они ступали очень осторожно… Но зачем?

– Да, это мое имя, – ответила Хани.

– Мы искали вас, мисс Уинстон, – почти с упреком сказал молодой человек с волосами соломенного цвета. – Будьте добры, следуйте, пожалуйста, за нами.

– Искали меня? – удивилась Хани. – Вы что, с ранчо?

Впрочем, она знала ответ еще до того, как светловолосый отрицательно покачал головой. Отдыхающие здесь обычно носили потрепанные джинсы, а костюмы этих двоих были слишком дорогими, что изобличало в обоих типичных городских жителей.

– Нет, мэм, мы не с ранчо, – вступил в разговор смуглый брюнет, и Хани поняла, что это ему принадлежал глубокий баритон, который вывел ее из задумчивости. – Машина ждет вас в четверти мили дальше по дороге. Соблаговолите пройти с нами. Нам нужно отправиться в путь как можно скорее.