"Тогда почему я до сих пор сижу здесь, если решение все равно уже принято?" – спросила себя Хани. Она же знала, что согласится на предложение баронессы еще тогда, когда та бросила вызов ее чувству. Хани подняла перчатку, и отступать было, пожалуй, поздновато.

И все же, когда Хани поднялась с песка, в ее движениях не было уверенности. Машинально стряхнув с ног налипшие песчинки, она медленно пошла по тропе, которая вела к вертолетной площадке.

Беттина стояла в тени вертолета, опираясь спиной о его бело-голубой бок. Когда Хани появилась из-за края скалы, баронесса резко выпрямилась, и ее лицо стало напряженным.

– Я лечу с вами, – коротко сказал Хани. – Но только сейчас, немедленно!

Она действительно не хотела видеться с Лансом перед отлетом, чувствуя, что ей просто не хватит мужества сообщить ему о своем решении. Уже сейчас внутренняя боль была почти невыносимой.

– Правильно, – энергично кивнула Беттина. – А вещи? Разве вам не нужно собрать вещи?

Хани отрицательно покачала головой.

– Алекс может выслать их мне позднее. Я не хочу заходить в дом.

– Тогда летим! – коротко сказала баронесса, распахивая перед Хани дверцу вертолета. Поднявшись на борт следом за нею, она отдала пилоту короткое распоряжение и уселась на мягкой скамье. – Пристегните ремень, – властно приказала она, застегивая у себя на животе металлическую пряжку.

Хани подчинилась. Через несколько минут вертолет уже взмыл в небо и, описав над островом последний круг, взял курс на северо-восток. Почувствовав, что машина выровнялась, Хани не устояла и бросила последний взгляд на изумрудно-зеленую точку в сапфировой оправе моря – клочок суши, где она провела столько счастливых дней!

Этого не нужно было делать: яркие краски расплылись перед ее глазами, и по щекам потекли крупные слезы.

Беттина сочувственно потрепала Хани по плечу.

– Вы правильно поступили, Хани, не сомневайтесь, – сказала она. – Думайте об этом, и вам станет легче.

– Я пробовала – Хани не удержалась и всхлипнула. – Нет, не помогает. Наверное, я все же сделала что-то не так…

Она отвернулась к окну, чтобы бросить на остров последний прощальный взгляд, но было слишком поздно. "Каприз Лонсдейла" уже исчез из вида.

9

– Хани Уинстон, ты просто дура! – резко сказала Нэнси и, откинувшись на спинку стула, смерила сидящую в кресле для посетителей Хани недоуменным и презрительным взглядом. – Ты же сама призналась, что без ума от этого парня, и вдруг решила добровольно исчезнуть с его горизонта почти на месяц! – Губы секретарши цинично скривились. – Я еще никогда не слышала, чтобы разлука укрепляла чувства. Если такие случаи и бывали, то не чаще, чем раз в столетие, зато наоборот – сколько угодно! Особенно, когда дело касается такого мужика, как этот твой Принц Очарование, под которого женщины бросаются пачками.

Хани поморщилась, словно у нее вдруг разболелся зуб. Ей ни за что не хотелось признаваться Нэнси, что та же самая мысль преследует ее сегодня с самого утра. Она вернулась с острова уже несколько часов назад, но сомнения грызли ее все сильнее и сильнее. Не то, чтобы Хани жалела о своем решении: в конце концов, она не имела никакого права лишать Ланса возможности помириться со своими родными. Хани была уверена, что в жизни человека – любого человека – семья значит очень многое, и ей, воспитывавшейся без родителей, в сиротском приюте, это было очевиднее, чем кому бы то ни было. Хани не хотела, чтобы Ланс оставался отрезанным от родительского тепла, от привязанности своего старшего брата, чтобы он и дальше жил скудной жизнью эмоционально обделенного человека. И покуда в ее силах было не допустить этого, она была готова идти до конца. И все-таки Хани было страшно: как знать, что за последствия повлечет за собой ее опрометчивый поступок. Возможно, язвительный комментарий Нэнси, окрашенный горечью от собственного неудачного брака, был излишне пессимистичным, однако Хани понимала, что рискует слишком многим.

За весь чудесный месяц, что Хани прожила на острове, ни она, ни Ланс так и не признались друг другу в своих подлинных чувствах. Слова, которые срывались с их уст, не были клятвами любви, а служили лишь выражением страсти. Оба они скорее были склонны подшучивать друг над другом, словно каждый из них осторожно исследовал чувства другого, а решающего объяснения так и не произошло. И, похоже, им этого вполне хватало: казалось, и Ланс, и Хани боятся неосторожным словом нарушить хрупкую гармонию их отношений, как будто при одной только мысли о внешнем мире стены их сказочного Бригалура могут рухнуть. Каждый по мере сил берег доставшееся ему счастье. Но что будет с ними теперь, когда Ланс снова окажется в привычном ему окружении? Сохранится ли волшебство или рассеется в воздухе без следа?

– В таком случае, чем скорее это все кончится, тем лучше, – ответила Хани, вымученно улыбаясь. – Я-то знаю, что мои чувства не изменятся: я слишком долго ждала Ланса. Что ж, значит, меня постигнет безответная любовь…

– И очень глупо, что ждала! – воскликнула Нэнси, экспрессивно всплескивая руками. – Ну скажи, почему тебя сразу потянуло на самый верх? Вот никогда ты не слушаешь моих советов! Если хочешь поднатореть в любовных делах, надо начинать с "третьей лиги" – с мелких служащих, биржевых брокеров и торговцев подержанными автомобилями. Только так можно набраться опыта и пробиться в высший эшелон, где смирно пасутся молодые миллионеры, да и то их еще нужно заарканить, а для этого нужны зоркий глаз и верная рука. Неужели тебе обязательно надо было начинать с принца, да еще с такого, как этот Неистовый Ланс?!

– Возможно, у меня просто дурной вкус, – сказала Хани, и уголки ее губ смешливо приподнялись, хотя на душе у нее было по-прежнему тяжело. –Мне кажется, что я питаю к подобным людям определенную слабость…

– Слава богу, что у нас в Штатах принцы встречаются достаточно редко, – мрачно заметила Нэнси. – Но умоляю тебя, Хани, держись подальше от Италии. Там эти принцы так и кишат!

– Спасибо, я буду иметь это в виду, – торжественно пообещала Хани, сверкая своими темно-фиалковыми глазами. – А теперь скажи, каково на сегодняшний день состояние наших финансов?

– Лучше, чем обычно, – сдержанно ответила секретарша. – Аванс сеньоры Гомес помог нам продержаться весь этот месяц, пока ты… находилась в служебной командировке. Я даже заплатила из него за аренду, так что чек на крупную сумму, присланный из Госдепа и подписанный мистером Дэвисом, остался нетронутым. А что?

– Я собираюсь уехать на недельку-полторы, – небрежно сообщила Хани. – И мне хотелось убедиться, что у нас на счету достаточно денег, чтобы выплатить тебе зарплату и оплатить счета, которые могут поступить в мое отсутствие.

– Позволено ли мне будет узнать, куда это ты собралась? – едко поинтересовалась Нэнси. – Или ты хочешь отныне стать отсутствующим главой детективного агентства? Смотри, почтальон может решить, что я просто выдумала тебя – как та секретарша из телесериала про частного сыщика!

– Вряд ли, – ответила Хани, качая головой. – А тебе, пожалуй, лучше не знать, куда я поехала: тогда ты не сможешь об этом никому рассказать. Баронесса нашла мне подходящее местечко, где я смогу отсидеться, пока принц не перестанет разыскивать меня. Но ты не беспокойся, я буду каждую неделю звонить и узнавать, как идут дела.

– Значит, ты оставляешь меня держать круговую оборону и отражать атаки клиентов? – вздохнула Нэнси. – Ну что ж, ты, наверное, права, что не хочешь говорить мне, куда поедешь. Если меня будут пытать, я, конечно, никому не скажу, но если этот твой Ланс попытается меня очаровать, я не выдержу и растаю, как айсберг в Долине Смерти!

Вот здесь Хани была полностью с ней согласна: она сама испытала на себе неодолимую силу очарования принца в первую же свою встречу с ним. Тогда она чуть было не… "Нет! – решительно оборвала себя Хани. – Не буду об этом думать. Иначе мне ни за что не удастся осуществить свой план".

– Ты недооцениваешь себя. Я уверена: ты не только устоишь, но и сама покоришь его, – успокоила она Нэнси, пытаясь прогнать из головы все воспоминания о принце. – Когда устроюсь на новом месте, я тебе позвоню. Это будет завтра или послезавтра.

Три часа спустя Хани закончила упаковывать свои чемоданы и, вытерев взмокший лоб платком, отправилась на кухню – в последний раз убедиться, что кухонный комбайн, микроволновая печь, посудомоечная машина и прочие приборы отключены от сети. Холодильник был давно пуст, и ей осталось только написать записку домовладельцу и известить его о том, что она отправилась в небольшое путешествие. Пристроившись на кухонном столе, Хани достала из ящика ручку и лист бумаги. Коротенькая записка была почти готова, когда стоящий тут же телефонный аппарат разразился пронзительным звоном. Прежде, чем снять трубку, Хани некоторое время колебалась, но это оказалась всего лишь Нэнси.

– Я в офисе; он только что звонил! – вместо приветствия выпалила она. – Я сказала, что ты уже уехала из города, но он, похоже, мне не поверил. Думаю, что через час, самое большее – через два тебе следует ждать гостей.

– Ты знаешь, откуда он звонил? – спросила Хани, тревожно нахмурившись.

Она очень хорошо понимала, что стоит ей оказаться лицом к лицу с Лансом, как ее решимость, которая и так трещала по всем швам, растает, словно туман при первом дуновении утреннего ветерка. Хани прекрасно знала себя: противостоять его сексуальному обаянию и настойчивости было выше ее сил – недаром же она так и не решилась объясниться с Лансом перед отъездом.

– С острова. Он звонил с острова, – сообщила Нэнси к ее великому облегчению. – Но я не уверена, что твой принц так там и останется.

– К тому времени, когда он доберется до Хьюстона, меня уже здесь не будет, – успокоила подругу Хани. – Спасибо за предупреждение, Нэн.