План был прост, как все гениальное. Рафаэль, во всяком случае, был совершенно уверен в успехе и ужасно гордился своей сообразительностью. Но Хани согласилась на его предложение просто от безвыходности и отчаяния: она ясно видела, что план не лишен недостатков, но ничего лучшего у нее все равно не было.

Почувствовав, что тележка остановилась, Хани затаила дыхание. Она слышала, как Рафаэль негромко постучал, ему что-то ответили, и столик снова покатился вперед. Ковер под его колесами стал мягче, зеленый цвет сменился красно-коричневым, и Хани поняла, что они уже в номере президентского люкса.

Столик опять остановился, и Хани услышала мужские голоса; один из них принадлежал Рафаэлю, два других были незнакомы. Очень скоро она услышала негромкий щелчок замка на входной двери, и в номере на мгновение установилась тишина.

Теперь все зависело только от того, насколько тихо она будет лежать в своем укрытии. Хани рассчитала, что максимум через сорок пять минут хозяева уйдут и она сможет осуществить то, ради чего так рисковала. Впрочем, Хани тут же подумала о том, что пролежать без движения три четверти часа будет очень нелегко – уже сейчас у нее затекло левое бедро, а икру левой ноги начали покалывать невидимые иголочки. "Почему, черт возьми, они все никак не садятся за стол?!" – с негодованием подумала она.

Между тем оба джентльмена не торопились избавить ее от своего присутствия. Хани услышала доносящееся из дальнего конца комнаты позвякивание стекла о стекло. Судя по всему, принц и его брат собирались принять перед ужином по рюмочке абсента, как и полагается представителям высшего общества. А может, они пьют виски или…

Хани так и не успела додумать эту мысль до конца. Мягкий ковер заглушал шаги, и когда мужские голоса зазвучали у самого стола, она вздрогнула от неожиданности.

– Знаешь, Ланс, я думаю, мэр был не слишком доволен тем, что ты не захотел встретиться с ним перед приемом, – раздался над самой головой Хани сочный баритон. – Этот человек не привык, чтобы ему в чем бы то ни было отказывали.

– Действительно скверно, – спокойно произнес другой, чуть более высокий и мягкий, но очень приятный голос. – А впрочем, наплевать. Вот уже три дня я вынужден терпеть всевозможные бюрократические игры. Ты же обещал, что это будут просто каникулы, Алекс!

– Имей терпение, – лениво отозвался Алекс Бен Рашид. – Протокол есть протокол. Впрочем, официальная часть почти закончена. Последний долг вежливости – и мы сможем немного порезвиться. Ну а укрепить деловые связи с таким крупным промышленным городом, как Хьюстон, никогда не мешает.

– Я знал, что ты попытаешься использовать нашу поездку, чтобы решить свои деловые вопросы, – в сердцах промолвил принц, но в его голосе Хани почудилось удовлетворение собственной проницательностью. – Если память мне не изменяет, ты уговорил меня поехать с тобой под предлогом того, что эта поездка, дескать, будет твоим последним шансом как следует покуролесить, прежде чем отец передаст в твои руки бразды правления компанией. Но стоило тебе оказаться в Штатах, как ты принялся завязывать новые знакомства и договариваться о сделках. Это и есть твой Загул? В таком случае, с тем же успехом я мог бы остаться в Цюрихе.

Хани под столом подумала о том, как много, оказывается, можно узнать о человеке по голосу, даже если не видишь говорящего. Оба мужчины говорили по-английски, что было вовсе неудивительно, поскольку оба они учились в Оксфорде. Однако, как Хани ни старалась, она не могла уловить в их речи никакого иностранного акцента. Правда, Алекс чуть заметно растягивал слова на британский манер, но речь Ланса звучала отрывисто и энергично, как у настоящего американца.

– Тебе бы все равно надоело рисовать эти заснеженные вершины, – отозвался Алекс Бен Рашид.

Последовала пауза, и Хани услышала, как чиркнула зажигаемая спичка. – Ты же сам сказал, что не прочь переменить обстановку, – добавил он.

"Боже мой, только не это! – взмолилась в своем убежище Хани. – Только бы он не закурил сигару!" Согласившись на предложение Рафаэля, она не предусмотрела того, что мужчины скорее всего будут курить, и теперь ей оставалось только молиться, чтобы Бен Рашид отошел от стола подальше или чтобы он курил простую сигарету. У Хани была острая идиосинкразия на сигарный дым: от него она сразу начинала отчаянно чихать, а в закрытом помещении – если она не успевала его вовремя покинуть – дело могло кончиться обмороком.

– Это была минутная слабость, – небрежно проговорил Ланс. – Просто мне стала надоедать одна крашеная красотка – чемпионка олимпийских игр по фигурному катанию. Она просто извела меня своими неприличными предложениями!

– Как ты сказал? Извела? Неприличными предложениями?… – Алекс громко фыркнул. – Дорогой мой, это так не похоже на тебя!

Он шумно выдохнул, и Хани поняла, что это сигарный дым. В носу у нее защипало, и она узнала грозные признаки надвигающейся катастрофы.

– Не понимаю, что тебя так удивляет, – мрачно откликнулся принц Руби. – Я не люблю излишне эксцентричных женщин. Представь себе, в последний раз она захотела проделать это на льду.

Последовала непродолжительная пауза, после которой Бен Рашид осторожно спросил:

– Это?..

Принц ответил односложным англосаксонским глаголом, и чрезвычайно шокированная Хани почувствовала, как у нее полезли глаза на лоб.

Алекс громко расхохотался.

– Боже мой, Ланс! В чем тебе не откажешь, так это в умении подбирать выражения! Кстати, ты хоть на коньках-то стоять умеешь?

Принц Руби тоже усмехнулся.

– При чем тут коньки? Мы оба должны были быть абсолютно голыми! Похоже, Эрика считала, что это будет очень эротично. – Он вздохнул. – Должно быть, я просто старею. Лет десять назад я бы на это пошел, не задумываясь.

– Очевидно, ты хотел сказать: десять месяцев, – поправил его Бен Рашид. – По-моему, ты просто был не в настроении, когда она предложила тебе устроить эту ледовую феерию.

Свербение в носу Хани стало совершенно непереносимым. Ну почему Бен Рашид не курит трубку?! Неужели никто не удосужился сказать ему, что восточные владыки и их наследники должны курить кальян?

– Возможно, – легко согласился принц Руби. – Может быть, я не стал бы возражать, если бы речь шла о крытом катке. Но Эрика настаивала на том, чтобы мы встретились на природе – где-нибудь в горах, на льду естественного водоема. Для меня Швейцария вообще слишком холодная страна, а в это время года особенно.

Хани почувствовала, что сейчас чихнет. Ну почему, почему ей так не повезло?! Почему столь блестящему плану обязательно нужно было провалиться? И чем-то еще все это закончится…

– Я отлично тебя понимаю, – согласился Бен Рашид. – Осень в Швейцарских Альпах способна охладить чей угодно энтузиазм. Вот если бы, кроме коньков, ты мог надеть что-нибудь еще…

Он не договорил. Хани чихнула три раза подряд, чихнула с такой силой, что белые крылья скатерти заколыхались и едва не взлетели вверх. Не услышать эту канонаду было невозможно; во всяком случае, наступившая в комнате тишина показалась ей очень выразительной. В других условиях Хани сделала бы все возможное, чтобы как-то подготовиться к предстоящей конфронтации, но сейчас ей было не до того. Сражаясь с подступившей к горлу тошнотой, она покорно ждала, пока ее обнаружат и вытащат на свет Божий.

Белая скатерть из плотного дамаскина поднялась, и Хани оказалась лицом к лицу с обладателем ярко-голубых глаз, в которых, как справедливо заметила Нэнси, действительно прятались озорные бесенята. Взгляд принца пробежал по всему ее скрюченному телу и снова вернулся к лицу.

– Вы здесь в качестве десерта или холодной закуски? – вежливо осведомился он, опускаясь на корточки возле тележки.

Хани собрала все свое мужество в кулак.

– Вы ведь не поверите, если я скажу, что я сотрудник отеля, который проверяет качество обслуживания гостей в номерах? – спросила она.

Принц задумчиво наклонил голову.

– Нет, скорее всего не поверю, – согласился он.

– Я так и думала, – вздохнула Хани. – Помогите мне хотя бы выбраться отсюда!

– С удовольствием. – Принц галантно протянул руку и помог Хани покинуть ее стальное укрытие. Когда она наконец встала на ноги и медленно выпрямилась в полный рост, губы его вытянулись трубочкой, словно он собирался присвистнуть от восхищения. – Похоже, я вас недооценил. Вы не десерт, а самое главное блюдо!

Но Хани было не до его цветистых метафор. Взглянув на Алекса Бен Рашида, она поняла, почему сигарный дым так быстро на нее подействовал. Кузен принца сидел в удобном кресле в каких-нибудь пяти-шести футах от ресторанного столика и, рассматривая ее с беззастенчивым любопытством, со вкусом затягивался длинной и тонкой коричневой сигарой. Должно быть, она была очень крепкой, так как теперь, когда Хани больше не защищала плотная ткань скатерти, она почувствовала, что совсем не может дышать. Голова у нее закружилась, и Хани поняла: еще немного – и ее вырвет прямо на ковер.

– О нет!.. – жалобно простонала она и бросилась к окну, скрытому за тонкой шелковой занавеской.

– Что вы делаете?! Алекс, она хочет прыгнуть! – воскликнул принц Руби, увидев, как Хани рывком раздвинула шторы и отчаянно затрясла ручки окна. – Стой! Мы же на двадцать втором этаже!

Хани удалось наконец справиться с запорами и поднять тяжелую раму окна. Навалившись животом на подоконник, она высунула голову наружу и с жадностью глотнула чистого и прохладного ночного воздуха.

Кто-то крепко схватил ее сзади за пояс.

– Ты с ума сошла? – сердито осведомился принц Руби. – Ты же могла убиться насмерть! Что это, черт возьми, на тебя нашло? – От потрясения он даже утратил свою обычную вежливость.