"И не только тебе!" – в отчаянии подумала Хани, чувствуя, как от его легких эротичных прикосновений тяжелеют и набухают ее груди, становясь похожими на двух пробуждающихся кошек. Горло Хани внезапно перехватило судорогой, так что каждый вздох давался ей теперь с огромным трудом, а принц продолжал ласкать ее руками и языком – и там, где он касался ее, по коже Хани разливался жидкий огонь.

Поглощенная своими переживаниями, она не сразу обратила внимание на то, что руки принца переместились к ней за спину и пытаются нащупать застежку платья. Даже когда Ланс расстегнул ее и Хани почувствовала на коже спины его горячие ладони, она не вздрогнула, не пошевелилась: подобное развитие событий казалось ей только естественным. Но внезапно взгляд Хани упал на неестественно неподвижный и напряженный загривок шофера, и она тут же пришла в себя. Боже, что они делают?!

– Нет! – прошептала она, машинально прикрывая руками грудь и плечи, с которых Ланс в нетерпении сорвал накидку. – Не надо, Ланс! Отпусти меня…

Он поднял на нее затуманенный взгляд, и Хани поняла, что Ланс все еще находится в состоянии эйфории, от которого она с таким трудом пытается освободиться.

– Отпустить тебя? – удивленно спросил он, словно не сознавая, о чем идет речь. – Ты же знаешь, я не могу…

Он впился в ее губы поцелуем настолько же жестоким и властным, насколько нежными и мягкими были предыдущие. Почти насильно раздвинув ей губы, принц вторгся внутрь, словно завоеватель в поверженный город, и его быстрый язык, пробежавший по ее горячему и влажному нёбу, заставил Хани снова забыть обо всем.

– Теперь понимаешь? – задыхаясь, спросил Ланс, с трудом оторвавшись от ее губ. – Разве я могу остановиться?

О, как прекрасно она его понимала! Их сердца бились в унисон – и бились так сильно, что эти удары наверняка были слышны человеку на переднем сиденье.

О, Боже!..

– Водитель… смотрит, – чуть слышно прошептала Хани, движением головы указывая на темную неподвижную фигуру шофера. Впрочем, она тут же подумала, что ей абсолютно все равно: еще немного, и она, забыв обо всем, снова отдалась бы охватившей ее волне страсти и возбуждения.

Но Ланс вовремя опомнился и негромко произнес какое-то арабское ругательство. Его руки на мгновение сжались вокруг Хани, словно он таким образом заявлял на нее свои окончательные и неоспоримые права, но в следующее мгновение он судорожно вдохнул воздух и ослабил свою медвежью хватку.

– Х-хорошо, прошептал он. – Дай мне одну минутку…

Ему, однако, потребовалось гораздо больше времени, чтобы успокоиться и выпустить Хани из своих железных объятий. Наконец он отодвинулся от нее на безопасное расстояние и пожал плечами.

– Извини, – пробормотал Ланс, пытаясь нащупать у нее на спине застежку платья. Руки его слегка дрожали. – Извини меня, – повторил он. – Ты наверняка уже заметила, что действуешь на меня, как валерьянка на кота. Обычно я не занимаюсь любовью на заднем сиденье случайного такси. – Ланс недоуменно потряс головой. – Кто бы мог подумать?! – вырвалось у него. – Если бы ты не остановила меня, я, наверное, овладел бы тобой прямо здесь.

Справившись наконец с "молнией", он подобрал с пола изрядно помятую накидку и, встряхнув ее, бережно укутал плечи Хани.

– А теперь постарайся не двигаться, иначе я могу не выдержать искушения, – предупредил он.

Хани послушно замерла, но Ланс не мог сидеть спокойно. Он принялся нетерпеливо вертеть головой, выглядывая в окно.

– Боже мой! – не выдержал он наконец. – Даже в такой поздний час у вас на улицах столько машин, сколько, наверное, не бывает в часы пик в Нью-Йорке!

– Хьюстон быстро растет, а вместе с ним растут проблемы, – рассеянно откликнулась Хани, раздумывавшая о том, какие у Ланса мужественные скулы и линия подбородка.

Принц бросил на нее быстрый взгляд, и, очевидно, от него не укрылось еще не остывшее желание в ее широко раскрытых задумчивых глазах; он заметил ее порозовевшие, чуть припухшие губы и улыбнулся с легким самодовольством.

– Можешь мне поверить, в эти минуты я вполне сочувствую тебе, – сказал он низким густым голосом. – Сочувствую… Это значит, я чувствую то же, что и ты. Впрочем, какого черта! – неожиданно сорвался он, стремительно наклоняясь к ней. Его губы приникли к ее губам, язык ловко задвигался, вызывая в Хани ответное желание.

– Должны же мы хоть чем-то заниматься, пока стоим в пробке, – пробормотал Ланс, на мгновение оторвавшись от ее губ. Потом его руки снова скользнули под бархатную накидку Хани и начали ласкать ее напрягшиеся груди.

– Я не хочу, чтобы ты остыла или отвлеклась, – шепнул Ланс. – А то еще возьмешь да и передумаешь…

"Ну, этого можно не опасаться", – с легким раскаянием подумала Хани. Ее тело отзывалось на его чувственные ласки помимо ее воли; оно пело, как скрипка в руках опытного маэстро, и горячий, плотный туман окутал Хани со всех сторон. В забытьи страсти и желания она даже не почувствовала, что такси остановилось и больше не движется.

На счастье, Лансу каким-то чудом удалось заметить, что они наконец приехали и что такси стоит перед ярко освещенными дверями отеля.

– Слава Богу! – сбивчиво прошептал он и, не глядя вытащив из бумажника какую-то купюру, протянул ее ухмыляющемуся водителю.

Впрочем, выражение лица последнего мгновенно изменилось, но Ланс, не обращая внимания на его почтительные благодарности, стремительно распахнул дверцу и выбрался в прохладную ночь.

– Выходи! Скорее! – бросил он, нервно облизывая губы, и, схватив Хани за руку, едва ли не силком вытащил ее наружу. – Еще пять минут – и я не выдержу!

"И я!.." – подумала Хани, испытывая огромное облегчение. Она тоже чувствовала, что ей уже все равно – пусть бы у них был не один зритель, а несколько тысяч, как на стадионе. И почти не заметила, как Ланс быстро провел ее сквозь двери в просторный, богато обставленный вестибюль отеля.

– Одну минуточку, ваше высочество!.. Они оба машинально повернулись на голос, и в тот же миг были ослеплены яркой вспышкой света.

– Отлично! Теперь еще разок…

Хани услышала, как принц громко выругался. Его рука, лежавшая на ее талии, сжалась сильнее, словно он хотел защитить ее от какой-то грозной опасности.

Почти бегом они пересекли вестибюль, но худой остролицый фотограф не отставал ни на шаг.

– Будет ли мисс Уинстон сопровождать вас в вашем турне постоянно? – на бегу трещал репортер. – Были ли вы знакомы до того, как ваше высочество приехали в Хьюстон? Что думают о вашем знакомстве их величества?..

Он попытался проскользнуть следом за ними в кабину лифта, но Ланс резко, по-боксерски, толкнул репортера в грудь и быстро нажал кнопку двадцать второго этажа. Двери лифта автоматически закрылись прямо перед носом разочарованного газетчика.

– Надо было сказать водителю, чтобы подъехал к черному ходу, – раздраженно пробормотал Ланс. – Но, откровенно говоря, я не думал, что эта настырная братия все еще будет болтаться в фойе в столь поздний час.

Заметив, что Хани внезапно побледнела, он обеспокоенно наклонился к ней.

– С тобой все в порядке, Медок?

– Да, – ответила Хани непослушными губами и трясущейся рукой отвела волосы со лба. – Только я не понимаю, откуда они узнали мое имя…

Ланс пожал плечами.

– Я думаю, Джош Дэвис опубликовал свой пресс-релиз. Он наверняка предвидел, что, когда репортеры пронюхают о том, что ты поселилась в моем номере, начнутся всякие пересуды и догадки, и поспешил их предупредить. Разве тебе не кажется, что в сложившихся обстоятельствах это был самый разумный шаг?

Прозвенел мелодичный сигнал, двери лифта беззвучно разъехались в стороны, и Хани первой вышла в коридор, застеленный мягкой ковровой дорожкой. У номера Ланс галантно распахнул перед ней высокую дверь из резного тикового дерева.

Самый разумный шаг… Самый? Впрочем, почему бы нет? Разумные люди потому и называются разумными, что они умеют находить компромиссы в самых невероятных ситуациях. А она-то хороша, совсем потеряла голову! Если бы лампа-вспышка этого дурачка-фотографа не привела ее в чувство, она бы сейчас уже лежала в постели принца. Интересно, удалось бы ей потом найти разумное объяснение случившемуся, чтобы успокоить свою совесть?

Ланс щелкнул выключателем на стене, и гостиная осветилась ярким светом нескольких ламп.

– Так что все-таки случилось, Медок? – спросил он, поворачиваясь к ней.

– Я думаю, ты знаешь… – ответила она, глядя в сторону.

Ланс прищурился.

– Не имею понятия.

Хани, не отвечая, шагнула в комнату. Она боялась поднять на него взгляд и с преувеличенным интересом принялась рассматривать висевшую над диваном литографию Коро.

– Черт меня побери, Хани! – раздраженно воскликнул принц. – В машине ты была совсем другой. Даю голову на отсечение: ты хотела меня так же сильно, как я тебя! А сейчас между нами как будто пролегла тысяча миль. Что случилось?

– Я просто пришла в себя, – с горечью объяснила Хани. – Ты действительно удивительный мужчина, Ланс. Временами я чувствовала, что у меня просто голова кругом идет.

– Ты употребила прошедшее время, – едко заметил Ланс. – Недолго музыка играла… Стало быть, ты пришла в себя? – В его голосе звучали разочарование и гнев. – Смотри на меня, черт побери! – взорвался он неожиданно. – Что тебе далась эта дурацкая картина?!

Хани не посмела ослушаться и повернулась, чтобы бросить взгляд на его напряженное, сердитое лицо. И тут же почувствовала, как вновь начинают падать все внутренние барьеры, которые она пыталась возвести между ними. Ну почему она не может спокойно видеть строгую мужскую красоту этого бронзового лица, этих ярко-каштановых волос, позлащенных льющимся сверху светом?!