Река Теджен для постройки плотины была выбрана не случайно. Испокон веков славилась она своим неудержимо грозным паводком. Весной, когда в горах, у ее истоков, обрушивались ливневые дожди и таяли снега, река вырывалась из берегов, затопляя селенья, посевы, смывая мосты, унося отары овец. От бурного паводка не всегда спасали и новые, только что отсыпанные на берегах дамбы.

Будь начеку! — так переводится слово «теджен». Будь начеку! Иначе недалеко до беды.

И вот буйству реки, которое длилось тысячелетия, подходил конец. Укротить ее крутой нрав решено было строительством каскада двух русловых водохранилищ и земляных плотин. Зарегулированный сток реки позволял сберечь огромную массу воды, которая раньше уносилась в пески, и посевы целого оазиса обрекались на гибель.

Автором проекта первого Тедженского водохранилища, рассчитанного на задержание ста пятидесяти миллионов кубометров воды, был инженер Константин Иванович Пунькин. Местность, где должна была подняться плотина, поразила Ольгу Степановну своим печальным однообразием. Это была ровная песчаная степь, на которой, крепко вцепившись в землю, торчали жесткие, бледно-зеленые кусты солянок. Каждый куст — на отдельном бугорке, обдутом со всех сторон суровым степным ветром. Русло Теджена было извилистое, в крутых серых берегах.

А сама стройка напоминала пестрый военный бивуак. По обоим берегам были разбиты палатки, построены землянки, бараки. По вечерам возле каждого походного жилья дымились костры, развешивалось белье, сновали ребятишки.

На подмогу строителям приехали тысячи колхозников. На рассвете, сверкая лопатами, они строились в колонны и под звуки марша дружно выхолили на работу, выходили с песнями, с развернутыми знаменами, и от этого над пустыней как будто еще ярче и шире разгоралась летняя зари.

На стройке все делалось вручную, с помощью лопат и тачек, а дело спорилось.

Ольга Лавроненко следила за качеством производимых работ и выдачей готовых чертежей. Это была хорошая школа для молодого специалиста. Тогда же она испытала на себе и силу огнедышащего «афганца», и силу солнечных лучей, и приступы жестокой малярии. А солнце жгло так, что могло до полотняной белизны высветить любую шевелюру и под ним же можно было загореть до чугунной черноты. И все же реальность пустыни не казалась такой страшной, как о том говорил в поезде попутчик-«эрудит». Нигде на свете, наверно, нет такой мягкой, такой долгой, теплой и лучезарной осени, как в Туркмении. Нередко теплыми и бесснежными бывают зимы, хороши весны — с грозами, дождями и пышным душистым разнотравьем, обилием маков и тюльпанов.

Несмотря на спешку, занятость, находилось время в для развлечений: из числа молодежи в походном поселке был создан драматический кружок. По вечерам строители спешили в летний театр на премьеру спектакля по пьесам Горького, Чехова или Островского. Правда, в качестве актера Ольга Степановна никогда не выступала, зато охотно брала на себя роль… суфлера и активного зрителя, вносившего поправки в детали постановочных декораций и актерских костюмов.

И вот стройка завершена. Над плавно изогнувшимся гребнем земляной плотины и необъятной синевы водохранилища вознесся квадрат павильона, прикрывшего собой подъемное устройство водовыпускного сооружения. Этот павильон, словно маяк, далеко виднелся в неоглядной степи и, казалось, манил и указывал путь к рожденному в пустыне морю.


9.

Вскоре после разгрома гитлеровских полчищ на туркменской земле снова засверкали мирные огни новостроек. И самой первой из них — опять на реке Теджен. Здесь, как и намечалось раньше, еще до войны, началось строительство второго Тедженского водохранилища. Автором его проекта выступила Ольга Степановна Лавроненко — первая в Туркмении женщина-инженер, взявшая на себя такую смелую роль. Разумеется, она была уже не та Оля, которая только что приехала из Новочеркасска — беззаботно-веселая и стремительно-огневая, хотя времени с тех пор прошло не так уж много. Теперь во всем ее облике чувствовалась солидность зрелой женщины, уверенной в себе, много повидавшей и много передумавшей, обогащенной опытом жизни и любимой работой.

На первом Тедженском Ольге Степановне пуще всего досаждало отсутствие каких бы то ни было механизмов, тормозившее темпы строительства. Теперь, принимаясь за свой проект, она, прежде всего, позаботилась о том, чтобы как можно меньше было ручного труда. Используя землесосы, она предложила намывать плотину из мелких пылевидных песков, а крепить откосы мощной пологой насыпью. Так она исключила из практики покрытие откосов дорогим железобетоном. Это особенно важно в условиях пустыни: отпала необходимость завозить издалека металл, гравий и цемент.

Земляная плотина вскоре по всей длине заросла непроходимыми зарослями цветущего гребенщика. Весьма любопытен тот факт, что местное население издавна применяют это же растение для зашиты речных откосов и берегов оросителей. Они укладывают гребенщик мертвыми «вениками» — фашинами. Но… проходит какое-то время и фашины превращаются в труху, а то и просто сгорают, вспыхнув однажды на дамбе длинным зловещим пламенем.

Иначе было на втором водохранилище. Пустыня как бы сама решила защитить подаренную людьми жемчужину стеною могучего жизнестойкого кустарника, способного добывать воду с большой глубины, а если придется туго, дожидаться лучших времен.

Итак, после ввода в строй второго водохранилища Тедженка уже не грозила больше бедою. Каждой весной после паводка в объемистых чашах двух водохранилищ запиралось до трехсот миллионов кубометров влаги, которая раньше бесследно терялась в песках.

С годами опыта и знаний в области плоти построения и создания крупных водоемов у Ольги Степановны становилось все больше. Но с особенным блеском и полнотой ее талант раскрылся во время проектирования Копетдагского искусственного моря.

Как главный инженер проекта она пригласила себе в помощники руководителя проектной группы института Майю Васильевну Казимову. Знакомы они давно. А первая их встреча произошла в «Туркменгипроводхозе» еще в годы молодости, вскоре после окончания войны. В этой смуглой, кареглазой, как цыганка, женщине Ольге Степановне нравилось многое: приветливый характер, скромность и пунктуальность. Была она надежной и как партнер при защите проектов. Со временем, в результате откровенных бесед, тесного общения их знания друг о друге стали еще полнее, разносторонней.

Майя Васильевна Казимова родилась в Ашхабаде, в семье служащего. Молодость ее отца Василия Николаевича Прокофьева была овеяна романтикой борьбы за Советскую власть. В составе прославленной Чапаевской дивизии он громил белогвардейцев и за свои ратные подвиги был награжден орденом Боевого Красного Знамени. Тогда же, в 19-м году, его приняли в ряды Коммунистической партии.

В Ашхабаде Василий Николаевич был начальником городских сберегательных касс. Туркмения нравилась ему. Но потянуло на родину, на Волгу. И вместе с семьей он переехал в Куйбышев.

Когда началась война, отца призвали в армию. На фронт он ушел в звании полкового комиссара, но до победы не дожил; в одном из сражений пал смертью Героя.

Еще до отъезда на фронт Василий Николаевич посоветовал жене и дочери на время войны вернуться в Ашхабад. А дальше, мол, видно будет.

Так они и сделали.

В Ашхабаде Майя закончила сельскохозяйственный институт. На первый взгляд, все было хорошо: есть специальность, высшее образование, открыта дорога в аспирантуру. Но Майя Васильевна чуть ли не с самого детства мечтала быть врачом, добрым исцелителем человеческих недугов.

Однако судьба распорядилась по-своему, и мечта не сбылась. Свою неудачу Майя Васильевна переживала глубоко. Долго о ней забыть не могла. Но время — отличный лекарь. И Казимова уже не печалится о прошлом. То, чего не добилась она, в полной мере удалось ее сыну и мужу. Так что теперь рядом с нею целая династия медиков!

Прямо со студенческой скамьи Казимова пришла а институт «Туркменгипроводхоз». Это было в 1949 году. Вот с тех пор она и трудится здесь, открыв в себе призвание инженера-гидротехника.


…Место для нового водохранилища они выбирали вместе. Сначала по картам — планшетам. На этих мелкомасштабных картах хорошо просматривается весь предгорный ландшафт: холмы, овраги, обрывы, понижения. Прежде всего очень важно было отыскать естественную впадину, хотя бы небольшую. Рассматривая карты, сравнивая их, вглядываясь в топографические профили, они нашли наконец вместительную впадину. Вот здесь, с северной стороны ее ограничит намывная плотина. Выбрали трассу для нее. Это на карте — трасса, а на местности она займет пятнадцать километров.

Теперь необходимо найти второй берег водоема, созданный самой природой. И снова они зорко вглядываются в карты и определяют южный берег.

Вот так буднично, в деловой привычном обстановке, две женщины, два опытных гидротехника, выбрали ложе для будущего моря. Пройдет несколько лог, и на месте той впадины, что вначале была отмочена на картах-планшетах, в кабинетной тиши, разольется синева нового водоёма. И тогда она восхитит каждого, кто хоть, раз, хоть мельком или случайно глянет на ее необъятный, закипающий золотой рябью простор.

Теперь выбранную по картам чашу водохранилища надо было увидеть в природных условиях, в натуре. Одевшись по-походному, Майя Васильевна и Ольга Степановна на мощном вездеходе выехали из Ашхабада. Ехать километров шестьдесят в сторону запада.

Вот и крутая стена Копетдага, а вдоль нее — желтая холмистая долина. Ололевая подъемы на барханы, машина с трудом пробиралась сквозь заросли кустарника. Лавроненко и Казимова то и дело выходили из вездехода, разглядывая лежавшие перед ними песчаные бугры и лощины, и о чем-то толковали между собой.

Обследовав местность, вдоль гор, Лавроненко и Казимова пришли к выводу, что место для водохранилища они выбрали правильно. Теперь пора и за проект браться.