— Ничего на свете так не желаю! — Каро сердито вспыхнула и, повернувшись к нему в профиль, стала смотреть в окно.

Доминик решил, что поступает жестоко по отношению к ней. В конце концов, она больше пострадала после их утренней близости. И столько пережила, увидев, как из горящего здания выносят тело Бена! Оправданием ему могло служить только одно: пикировка с ней на время заставляла ее забыть об ужасе и боли за Бена. Кроме того, в ней просыпался ее истинный непокорный дух, которым он так восхищался и который играл такую важную роль в ее характере.

Ее дух, который, как искренне надеялся Доминик, поддержит ее в трудную минуту — точнее, в несколько следующих трудных дней…

Глава 15

— Каро, когда я сказал, что мы сумеем избегать общества друг друга, я вовсе не имел в виду, что тебе придется ужинать у себя в спальне! Да и мне не очень приятно сидеть в столовой в одиночестве.

Нетерпение в голосе Доминика совершенно не тронуло ее; она повернула голову, когда он вошел к ней в комнату.

Прошло почти два часа с тех пор, как они вернулись в Брокл-Хаус. Доминик успел сбросить обгоревшую одежду, принять ванну и переодеться в черную вечернюю куртку и белоснежную рубашку. Шейный платок также был повязан весьма тщательно. Наверное, он успел послать в Блэкстоун-Хаус за камердинером и чистой одеждой.

Каро провела те же два часа, стараясь смириться с мыслью о гибели Бена Джексона. Привыкнуть к тому, что ее друг погиб на пожаре, который, по мнению Доминика, устроил Браун или кто-то из его прихвостней.

Много лет она изнывала от скуки в глуши, негодовала, придумывала планы бегства. И вот удобный случай представился. Она бежала в Лондон, не дожидаясь приезда опекуна и его нежеланного брачного предложения. Она верила, что полностью в состоянии позаботиться о себе и что несколько недель в Лондоне станут увлекательным приключением, которое она запомнит на всю оставшуюся жизнь.

Как оказалось, ничто в прежней жизни не подготовило ее к суровой действительности.

Она слегка тряхнула головой:

— Я не ужинала у себя в спальне.

Доминик насупился и вошел в комнату.

— Почему же, позволь спросить?

Она вяло пожала плечами:

— Я не голодна.

— Каро…

— Доминик, прошу тебя! — Она вскочила; после приезда она тоже приняла ванну и переоделась в темно-розовое платье. — Как я могу есть, когда всякий раз, вспоминая о судьбе бедного Бена, я испытываю приступ тошноты?

Доминик смягчился, поняв, что, пока он пару часов отдыхал от ее искусительных прелестей, предложив ей избегать друг друга, она плакала, сидя здесь в одиночестве. О ее состоянии красноречиво свидетельствовали круги под глазами, потемневшими от боли, и крайняя бледность.

— Если ты заболеешь, никому легче не станет…

— Не требуй от меня есть, когда мертвый Бен лежит в морге! — Не выдержав, Каро закрыла лицо руками. Плечи у нее задрожали, и она горько разрыдалась.

Доминику стало не по себе. Он в два прыжка очутился рядом с ней и заключил ее в объятия. Не переставая плакать, она положила голову ему на грудь. Он и раньше не особенно благосклонно относился к женским слезам, а после близости с Каро ему стало особенно трудно их выносить. К тому он же испытывал неловкость, прижимая ее к себе, потому что она тоже обхватила его за талию и от ее пальцев по спине побежало тепло…

Боже! Меньше всего ему сейчас хотелось плотской любви — ведь ей так плохо. Как ни старался сдержаться, он невольно почувствовал возбуждение, когда Каро доверчиво прижалась к нему всем телом. Доминик не сомневался в том, что сама она ничего, кроме горя, не чувствует и оттого не перестает плакать. Мужской отклик на ее близость показался ему неуместным. Доминик неодобрительно поморщился: тело предало его.


Когда слезы наконец иссякли, Каро почувствовала, что отношения между ней и Домиником переменились. Она не могла не понимать, что снова жаждет близости с ним. Даже воздух вокруг них как будто сгустился, стал вязким. Она вдруг осознала, как напряжено его тело, как он прерывисто дышит, как вздымается его грудь под ее жаркой щекой. А еще она почувствовала растущее давление на свои бедра.

У нее перехватило дыхание, когда она, медленно подняв голову, встретилась с пытливым взглядом его светло-серых глаз.

Перед тем как заговорить, она облизнула внезапно пересохшие губы.

— Доминик, почему мы испытываем такое… такое возбуждение после всего, что случилось сегодня? — Чувства, заполнявшие ее, ошеломляли и приводили в полное замешательство.

Доминик кивнул.

— То же самое я много раз видел у солдат после боя, — хрипло сказал он. — Думаю, в нас говорит потребность, желание заново осознать свое место в бренном мире после встречи со смертью.

Каро по-прежнему дышала часто и неглубоко.

— Разве не ужасно, что я этого хочу именно теперь?

Он едва заметно улыбнулся:

— А как ты сама думаешь?

— Нет. — Она снова провела по губам кончиком розового языка. — Наверное… как ты и говоришь, мне в самом деле необходимо убедиться в том, что мы оба еще живы.

Доминик пытливо посмотрел на нее, она не отвела взгляда в сторону.

— Каро, ты позволишь мне заняться с тобой любовью? — ласково спросил он.

Глаза у нее расширились.

— Но я думала… утром ты недвусмысленно дал мне понять, что мы не можем, не должны повторять то, что между нами было!

— Мы и не повторим.

Она озадаченно нахмурилась:

— Не понимаю…

Доминик подавленно улыбнулся:

— Милая моя, заниматься любовью можно по-разному. При этом вовсе не обязательно подвергать тебя опасности забеременеть.

Каро обдало жаром.

— Понятно. А ты… ты покажешь мне другие способы? — Теперь щеки у нее пылали, глаза лихорадочно блестели.

Но, как с восхищением заметил Доминик, блестели не от стыда или стеснения, а от любопытства и томления. Головой он понимал, что не должен потакать своим желаниям и принимать безмолвное приглашение, горящее в ее глазах. Но, глядя на нее, он ясно видел в ней такое же желание, которое раздирало его, и понимал, что не может разочаровать ее ожиданий — и не разочарует, несмотря ни на что.

У него тоже было время подумать после того, как они приехали в Брокл-Хаус. Он вдруг осознал, что она с таким же успехом могла отправиться в гости к Дрю и Бену чуть раньше… Когда вспыхнул пожар, Каро могла оказаться в клубе! Он содрогнулся, представив себе все кошмарные последствия — теперь Каро могла лежать в морге вместо Бена Джексона…

Возможно, поэтому он так болезненно отнесся к сообщению Денби, что Каро не спустится ужинать в столовую. Не важно, что стоит за их желаниями, не важно, насколько и как все осложнится в будущем! Если он хочет еще раз заняться с ней любовью, сделать это необходимо сейчас.

Каро вырвалась из его объятий, повернулась к нему спиной и посмотрела через плечо:

— Наверное, сначала нужно снять платье?

Он порывисто вздохнул и несколько секунд смотрел на спокойное, решительное лицо Каро. Лишь потом он начал медленно расстегивать платье у нее на спине.

— Ты… уверена, что хочешь этого?

— Вполне уверена, Доминик, — прошептала она, склоняя голову.

Доминик решил, что ни один нормальный мужчина не способен вынести этого. В тот миг он совершенно не мог противиться абсолютной убежденности Каро в том, что они сейчас поступают правильно. После того как он расстегнул на ней розовое платье, которое упало на пол к ее ногам, она повернулась к нему лицом, оставшись в одной тонкой рубашке, не скрывавшей ни ее напрягшихся грудей с потемневшими сосками, ни шелковистого треугольника золотистых волос внизу живота. Доминик понял, что больше в нем нет места ни для мыслей, ни для сопротивления. Когда же она спустила с нежных плеч узкие бретели рубашки, желание вспыхнуло в нем ярким пламенем. Рубашка тоже упала к ее ногам; она стояла перед ним совершенно обнаженной.

Доминик собирался обойтись с ней мягко и бережно, подозревая, что ей, наверное, больно или неприятно после утренней близости. Но, как выяснилось, против мягкости возражала сама Каро; она храбро бросилась к нему в объятия и запрокинула голову, подставляя губы. Их поцелуй стал безумным, жарким, страстным; не отрываясь, она сняла с него куртку и жилет, затем расстегнула рубашку и стала ласкать его грудь.

Доминик так же страстно отвечал на ее поцелуй; чтобы ей удобнее было ласкать его, он разорвал рубашку пополам. Каро пощипывала его твердые соски, перебирала курчавые волосы у него на груди, прижимаясь к нему своими пышными и нежными грудями. Он ахнул, не сдержавшись, когда ее ласковые, уверенные ручки медленно двинулись вниз и стали гладить его член, грозящий вырваться на свободу из сковывающих панталон. Впрочем, ему недолго пришлось оставаться в неволе; Каро без труда расстегнула пуговицы по бокам и, приспустив панталоны, принялась одной рукой ласкать его, поддерживая снизу другой.

Доминик прервал поцелуй и застонал от желания; ее проворные пальчики погладили чувствительный кончик и прошлись по всей длине жезла.

— Да, Каро! О господи, да!

— Доминик, расскажи, как доставить тебе удовольствие, — тихо попросила она.

У него перехватило дыхание.

— Поцелуй его… возьми в рот! — Он хрипло застонал, когда Каро опустилась перед ним на колени и на миг вскинула голову. Глядя на него в упор, она медленно раскрыла припухшие после поцелуев губы и приняла возбужденный член в пылающий от страсти рот.

Глядя, как она ублажает его, Доминик почувствовал, что у него подкашиваются ноги; он зарылся пальцами в ее золотистые локоны, а она продолжала свои ласки, пока он не понял, что сейчас потеряет самообладание. Прежде чем забыться в вихре наслаждения, ему хотелось доставить ей такое же удовольствие.