Кэрол Мортимер - Золотая маска

— Я не герой и никогда не буду героем для какой бы то ни было женщины, — хрипло произнес он.

Увидев, как горят его светло-серые глаза огнем желания, Каро едва не задохнулась. Она инстинктивно поняла, что Доминик балансирует на грани; одно неверное ее слово — и он, скорее всего, полностью утратит самообладание.

Ей стало страшно, но в то же время в глубине души захотелось, чтобы Доминик утратил контроль над собой. Все ее чувства необычайно обострились после вчерашней драки «У Ника», когда зверски избили лорда Торна и Доминик практически похитил ее, увезя против воли к себе в дом. Помнила она и девушку в парке, похожую на ее младшую сестру…

Она провела по губам кончиком языка.

— Доминик, шрам на вашем лице свидетельствует об обратном.

Доминик знал, что женщин чаще отталкивает его уродливый шрам, который тянется по всему лицу, от глаза к подбородку. Правда, Каро уверяла его, что шрам нисколько его не портит. Но Каро не похожа ни на одну его прежнюю знакомую…

Ему надо уйти. Уйти немедленно! Он должен держаться как можно дальше от Каро.

И все же что-то в выражении ее лица удерживало его. Может быть, необычно мягкий свет ее зеленовато-голубых глаз? Может, румянец на щеках? Может, пухлые губы, сложенные как будто для поцелуя…

— Каро, прогоните меня, прикажите мне уйти! — Еще не докончив фразы, Доминик вернулся к кровати, схватил ее за плечи и грубо поднял. — Если выяснится, что вы замужем…

— Но я не замужем! — удивленно ответила она.

Больше Доминику ничего не требовалось: он жадно прильнул к ней губами, заглушив дальнейшие возражения.

Каро почувствовала, что вся горит; его губы не давали ей пощады, руки стальной хваткой обвили ее талию. Он притянул ее к своей мускулистой груди, не дав ни времени, ни возможности о чем-либо подумать. Она впилась пальцами в его широкие плечи.

Все, кроме Доминика, в тот миг перестало для нее существовать. Не было ничего, кроме его жадных губ, его мускулистого, гибкого тела, кроме его теплых и беспокойных рук, которые пробежали по ее спине сверху вниз. Охватив ягодицы, он легко поднял ее повыше, и их бедра оказались на одном уровне. Каро едва расслышала его гортанный то ли вздох, то ли стон…

Прижавшись к нему, почувствовав, как он возбужден, Каро как будто растаяла изнутри. Он был таким твердым, таким горячим и пульсирующим! Грудь у нее набухла, ее обдало жаром, она почувствовала влагу между ног. Жар стал невыносимым, когда Доминик расстегнул на ней платье, обнажил грудь и сжал пальцами ноющий от сладкой боли сосок.

Каро запрокинула голову и застонала; его ласки словно подводили ее к краю пропасти, она балансировала на грани наслаждения и боли. Она все сильнее выгибалась ему навстречу, даря себя.

Губы ее разомкнулись словно сами собой; она ждала, звала, манила его. Доминик склонился к ней, быстро провел кончиком языка по ее пухлым губам и, раздвинув их, устремился внутрь, не переставая ласкать ее грудь. Вдруг…

— Нет! — Доминик последним усилием заставил себя оторваться от нее. Глаза его полыхали огнем. Он поспешно прикрыл ей грудь и отстранил от себя.

У Каро кружилась голова. Она совершенно забыла, где находится. И вдруг ее словно обдали ведром холодной воды!

— Доминик… — Она потянулась к нему.

— Каро, меня можно обвинить во многих грехах, — отрывисто проговорил он, сцепляя руки за спиной, как будто желая противостоять искушению. — На моей совести в самом деле много всего… — Губы его скривились в презрительной гримасе. — Замужем ты или нет, я не паду так низко и не соблазню ту, кого пригласил под свой кров… пусть даже ты сама подталкиваешь меня к этому!

Можно ли сказать, что он ее соблазняет, если она так охотно идет ему навстречу? Если она до сих пор трепещет, вспоминая его губы и руки? При одной мысли о Доминике ее бросало в жар!

Хотя его последние слова свидетельствовали о том, что он действует совершенно хладнокровно.

Одного взгляда на мрачное, суровое лицо Доминика хватило, чтобы Каро поняла: миг безумия прошел. По крайней мере, для него… Ей осталось только одно: сохранить хотя бы остатки собственной гордости.

— Доминик, я вовсе не просила меня соблазнять!

Он тяжело вздохнул:

— Каждый ваш взгляд и каждое слово — соблазн!

— Так нечестно! — возмущенно выдохнула Каро. Да, ее тело все еще томится тоской по нему, но достаточно взглянуть на Доминика, и сразу станет ясно: он тоже возбужден до последней степени!

— Вот как, нечестно? — Раздувая ноздри, Доминик окинул ее безжалостным взглядом.

Каро сама соблазняет его, искушает одним своим видом! Каро настолько соблазнительна, что он не может больше оставаться с ней под одной крышей!

— Ложитесь спать! — сухо приказал он. — Мы обо всем поговорим утром.

— Я… о чем нам с вами говорить? — Каро как будто пришла в замешательство.

Доминик прищурился, его глаза стали похожи на узкие серые льдинки.

— Как я и говорил, утро уже скоро…

— Нет уж, лучше поговорим сейчас! — Ее глаза яростно сверкнули.

Доминик не мог больше игнорировать исходящую от нее угрозу. Проклятие! Он пять лет прослужил в армии, он был офицером, командовал несколькими десятками солдат, отвечал за их жизнь и здоровье. Он наверняка в состоянии справиться всего с одной женщиной, к тому же такой миниатюрной… Почему она так выбивает его из колеи?

— Каро, я сказал, что утро уже скоро, — решительно повторил он.

На щеках Каро проступил густой румянец.

— Доминик, ваше высокомерие все больше утомляет меня!

Он невесело улыбнулся:

— Тогда будем надеяться, что вам не придется долго терпеть мое общество.

Каро искренне надеялась, что Доминик позаботится о ее скорейшем переезде в другое место; она понимала, что больше они не могут находиться в такой близости.

Как только Доминик вышел и тихо прикрыл за собой дверь, Каро упала головой на подушку. Из глаз ее хлынули слезы, но сейчас она плакала совсем по другой причине, чем раньше, в библиотеке.

Почему рядом с Домиником Воном она превращается в настоящую распутницу? С ним она до такой степени забылась, что, можно сказать, сама просила его ласкать и целовать ее! Как бы там ни было, ей грозит серьезная опасность. Если она еще хоть день пробудет с ним под одной крышей, то непременно уступит его натиску…

— Как вы думаете, Симпсон, скоро ли спустится лорд Вон? — беззаботно осведомилась Каро у дворецкого на следующее утро. Завтракать ей пришлось в одиночестве, она пила чай и ела поджаренный хлеб с маслом.

После того как Доминик покинул ее спальню, она так и не заснула. До самого утра она ворочалась с боку на бок. Пыталась уснуть, но сон не шел к ней. Мыслями она все время возвращалась к недавним событиям, когда в очередной раз очутилась у графа в объятиях. В конце концов все сводилось к одному. Она больше не может оставаться в доме Доминика Вона и пользоваться его покровительством.

— Миссис Мортон, его светлость изволили позавтракать и уехать некоторое время назад, — ответил дворецкий.

Каро удивленно раскрыла глаза:

— Он уехал?

— Да, мадам.

Сердце Каро упало. Как ни приятно было нежиться в роскоши и наслаждаться заботой и вниманием многочисленных слуг, мысль о том, что ей придется безвылазно сидеть в четырех стенах, казалась ей невозможной. Каро невольно вспомнила, как скучно и монотонно провела первые двадцать лет жизни в родительском доме.

Прошло всего две недели с тех пор, как она приехала в Лондон, с ней случилось много всего, как хорошего, так и не очень, — и все же, как ни странно, Каро нравилось быть хозяйкой своей судьбы. Новая жизнь пришлась ей настолько по вкусу, что теперь она не вынесла бы и мысли о том, чтобы кто-то решал за нее, что ей делать, ограничивал ее передвижения. И меньше всего ей хотелось, чтобы ее ограничивал мужчина, которого, как ей казалось, она совсем не понимала…

Она вскинула голову и улыбнулась заботливому Симпсону. Тот стоял наготове, ожидая, что она попросит еще чаю или тост.

— Может быть, у его светлости найдется еще один экипаж, в котором я могла бы отправиться на прогулку?

В ожидании ответа Каро затаила дыхание. Предусмотрительный Доминик вполне мог отдать распоряжение, чтобы ее не выпускали из дома.

Пожилой дворецкий кивнул:

— Да, миссис Мортон. Когда его светлость в столице, к его услугам четыре экипажа.

Сердце глухо забилось у Каро в груди.

— Как вы считаете, могу ли я взять один из этих экипажей?

Дворецкий вежливо поклонился:

— Если пожелаете, я распоряжусь, чтобы вам подготовили карету к тому времени, как вы закончите завтракать.

Каро медленно выдохнула, стараясь не выдать обуревавшей ее радости. Значит, Доминик не успел запретить ей покидать дом! Наверное, в гордыне своей решил, что она испугалась и носу не высунет на улицу.

Нет, она не собиралась бежать отсюда. Она же не дура. К тому же она поняла, что Доминик не шутит и за стенами его особняка ее действительно подстерегает опасность. Лорда Торна избили совсем не случайно! Но если она отправится на прогулку в закрытой карете, с кучером, ей вряд ли грозит что-то серьезное…

— Да, Симпсон, я хочу прокатиться. — Лучезарно улыбаясь, она встала из-за стола. — Сейчас же и поеду, только схожу за шляпкой и перчатками.

Каро взбежала на второй этаж. Ей не терпелось оказаться как можно дальше отсюда до того, как Доминик успеет вернуться и помешать ей.

Доминик сам не помнил, злился ли он так когда-нибудь в жизни.

Едва ли. В конце концов, еще три дня назад он понятия не имел о существовании Каро Мортон. Долгие годы ему удавалось держать свои чувства в узде. Теперь же он с трудом мог совладать с собой. При виде ее он испытывал попеременно то возбуждение, то восхищение, но чаще — ужасный гнев. Вернувшись в Блэкстоун-Хаус в начале одиннадцатого, Доминик узнал от Симпсона, что Каро сбежала, воспользовавшись его короткой отлучкой. К тому же сбежала в его собственной карете! Доминик рвал и метал.