— Спасибо, Мария, вы спасли мне жизнь, — неожиданно произнес он. — Поверьте, я это не забуду никогда. Вы удивительная женщина, я никогда подобной не встречал.

— Чего ж тут удивительного, — пробурчала Маша от неловкости. — Можно подумать, другая вела бы себя иначе.

— Наверное, русские все такие, — поднял брови домиком Берг. — У нас не принято так рисковать, если шанс на успех маленький.

— Не знаю, какой был шанс, а вот то, что нам попадет от Полякова, это будьте уверены — не зная броду, не суйся в воду!

— В воду? — недоуменно переспросил Берг. — Мне кажется, я не совсем понимаю, что вы сказали.

— Поехали, — махнула рукой Маша. — То есть пошли.

Она посмотрела, как Берг развернулся и зашагал, осторожно ступая ногами в белых носках по сухой тропинке. Он сильно прихрамывал на ошпаренную ступню, видно было, что каждый шаг дается ему с трудом, но Берг не издал ни звука.

Маша вздохнула, подлезла под его руку, положив ее себе на плечо, обхватила толстую талию. Комбинезон Берга подсох, глина обламывалась с него чешуей. Маша приноровила свой шаг к ковылянию Берга. Сначала он явно старался обойтись своими силами. Но последние метров триста до привала уже тяжело опирался на Машино плечо. Показалось ей или он действительно скрипел зубами, она так и не поняла.

У костра сидел Поляков, пахло его знаменитым «кондером», и Маша поняла, как ужасно проголодалась. Поляков только присвистнул, увидев скульптурную группу «Эвакуация раненого». Пока Маша коротко рассказывала, что произошло, он все качал седой головой, явно показывая, как глупы и неосторожны его подопечные. Но комментировать ничего не стал, налил Бергу полкружки из заветной бутылки, разложил по мискам «кондер». Маша тоже хотела попросить выпить, но постеснялась. Впрочем, она и без поляковского алкоголя уснула крепко.


Берг ругал себя последними словами. Ноги, особенно правую, немилосердно пекло, но его волновало не это. Собственное ротозейство, легкомыслие — вот чего он не мог простить себе. Уже почти достигнув цели, он так неосмотрительно рисковал, пойдя на поводу у собственного азарта. А если бы он провалился в фумаролу полностью, если бы у Маши не хватило сил и смелости тащить его?

Маша… Он осторожно повернулся. Она спала, уткнувшись носом в край спальника, дыхания не было слышно. Удивительная женщина! — в который раз подумал Берг. Как отчаянно она рубила дерево, пока он барахтался там, в грязи. Как кричала… Глаза сверкали щеки порозовели от усилий — она ни за что бы не дала ему провалиться, пропасть. Но разве можно рассчитывать на такое везение? Ты же всегда все просчитываешь заранее, но не мог просчитать, что эта девочка окажется стойким бойцом. И куда полез ради красивого кадра, болван?

Берг попытался повернуться и задел ошпаренной ногой край палатки. Боль пронзила насквозь. «Не стоит рисковать там, где риск не оправдан», — как наяву он услышал холодный голос Барбары. Светло-голубые глаза смотрели чуть брезгливо, отстраненно. «Ты никогда не рассчитываешь свои силы, это безрассудно!» Как бы она повела себя сегодня, увидев его в этой ситуации? Наверное, подошла бы поближе, рассмотрела его со всех сторон, взвесила, хватит ли у нее сил помочь. И никогда не стала бы так отчаянно рубить дерево, так кричать — это «непродуктивно». Как же он не заметил, что веселая, бесшабашная даже девчонка превратилась в эту холодную, уверенную в себе женщину, перед которой он всегда испытывал какое-то непонятное чувство не то вины, не то неполноценности? «Эмоции не могут быть основой правильных решений, Андреас!»

«Нет, нельзя расслабляться, мне надо дойти, — сам себе приказал он. — А сейчас спи, утром надо собрать все силы и не подавать виду, что больно. Но разве от Машиных внимательных глаз можно спрятаться?» На этой неправильной мысли Берг и заснул.


Маша проснулась глубокой ночью от тихих стонов Берга. Пошевелилась, посмотрела на светящиеся стрелки — три часа, повернулась на бок, прислушалась. Стоны тут же затихли. Маша долго лежала не шевелясь, но упертый немец так больше и не застонал.

Утром Бергу явно было лучше, но о том, чтобы он вынес полный дневной переход, не могло быть и речи. Поляков почесал седой ежик и решительно сказал:

— Вот что, тут неподалеку стоянка геологов, до нее километра два. От них ходит в поселок вездеход, будет оказия — довезет вас. А нет, поживете у них дня два-три, дождетесь. А мне надо возвращаться. Ты как, два ки ло метра осилишь? — скептически осмотрел он Берга, который опять был в свежих белых носках.

— Да-да, конечно, Юрий, я дойду два километра, порядок! — разулыбался Берг.

Поляков только хмыкнул, но пока Маша собирала вещи, вырубил для немца посох из молодой ровной березки. В вещах Берга оказалась и пара запасных кроссовок. Расшнуровав их полностью и вытянув языки, свесившиеся набок, как у собаки в жаркий полдень, Берг как-то натянул их на ступни.

Тронулись медленно, приноравливаясь к скорости ошпаренного. Кофр с аппаратурой и полный рюкзак, с которого он кое-как счистил основную грязь, Берг упрямо нес сам.


Осилив небольшой подъем, в лесочке на склоне пологой сопки они обнаружили бивуак геологов — большую армейскую палатку, кострище, навес, под которым были вкопаны в землю импровизированный стол и скамейки, умывальник, прибитый к старой лиственнице, а чуть поодаль была сооружена и брезентовая будочка с канистрой сверху — наверное, душ.

У палатки, умывальника, деревьев там и сям стояли деревянные фигурки в метр высотой, вырубленные, судя по всему, из стволов или пней. Веселые старички-лесовички, Баба Яга, леший с бородой веником… На толстой ветке над умывальником разлегся здоровенный деревянный котище, нагло свесив хвост чуть ли не в лицо умывающемуся.

Маша едва не ахнула — чувствовалось, что неизвестный скульптор был талантлив, хотя тонких инструментов в его распоряжении явно не имелось.

— А, Петрович. — Из палатки им навстречу вышел высокий парень с буйно заросшей русыми кудрями головой и такой же кудреватой бородкой. — Здоров! Ты чего это, с новенькими?

— Да нет, журналисты тут приехали из Москвы, водил их на серные речки. Оставил на час, а один, видишь, умудрился в грязевой фумароле ноги ошпарить, — с досадой проговорил Поляков, пожимая парню широкую ладонь.

Парень присвистнул:

— Сильно ошпарил? — протянул он ладонь и Бергу.

Маша кивнула издалека.

— Нет-нет, уже почти все прошло, — с готовностью доложил Берг.

— Кой там прошло, — махнул ладонью Поляков. — Ваш вездеход-то когда на базу пойдет? Довезете?

— Не вопрос! — кивнул парень. — Завтра-послезавтра с той стороны вернется, доставим. Да вы снимайте рюкзаки-то, отдыхайте, сейчас обед сварганим. Кирилл меня зовут, — еще раз протянул он руку Бергу.

Тот учтиво представился. Маша чуть не прыснула, ей показалось, что он сейчас по всей форме стукнет расхристанными кроссовками и своими ошпаренными пятками.

— Вы пока устраивайтесь! — Кирилл кивнул в сторону палатки. — Серега и Михалыч сегодня на восточном склоне кернят, там заночуют. Еще двое наших в Рыбачьем в партии сидят, напарник мой Димка на траншее, на вулкане Кудрявый, скоро вернется. А вездеход за продуктами ушел, но нам на обед и ужин хватит, — весело оскалился Кирилл. — Сейчас сообразим.

— Да я пойду сейчас, мне к вечеру надо домой, — крепко потер лоб Поляков. — Так ты смотри, доставь гостей в целости, а то будет у нас международный скандал.

— Дак ты хоть пообедал бы, Петрович, — огорчился Кирилл.

— Нет, пойду помолясь, а то ходу-то тут часов семь, не хочу по-темному. Ну, бывайте! — протянул он ладонь Бергу.

— Момент, Юрий, — засуетился тот, — мы должны расплатиться.

— Да чего там расплатиться, я тебя чуть инвалидом не оставил, какой там! — Поляков с досадой махнул рукой.

— Нет-нет, Юрий, мы договорились, я должен оплатить ваши услуги.

— Вот вернешься в поселок, мы с тобой выпьем как следует, тогда и поговорим, — засмеялся Поляков. — Гут?

— Зер гут! — хлопнул по протянутой ладони Берг.

Маша решила не встревать в мужской разговор, в конце концов, не ее это дело, как они договорятся. Поляков еще раз махнул всем на прощание и бодро зашагал вдоль глубокой двойной гусеничной колеи, которая вела вниз по склону.

— Ну ладно, я сейчас. — Кирилл вытащил из палатки большой котелок.

— У нас продукты, — засуетился Андреас. — Мы совсем обеспечены.

Он начал было распаковывать рюкзак, но Кирилл остановил его, похлопав по плечу ладонью шириной с хороший совок:

— Не суетись, друг, я тут рыбки наловил, сейчас ушицу сообразим.

Но фляжке шнапса, извлеченной из недр Бергова рюкзака, обрадовался: спиртное в партии закончилось много раньше, чем продукты.

Кирилл быстро развел костер, повесил на огонь котелок. Пока он чистил рыбу, а Маша занялась картошкой и луком, Берг ходил вокруг становища, снимал деревянные скульптуры, пейзажи, Кирилла с длинной деревянной ложкой в руке…

— А вы, извиняюсь за любопытство, с какой целью приехали-то? — не утерпел Кирилл. — Экзотику поснимать?

— Да-да, экзотику, — не понял скрытой иронии Берг. — Для наших читателей здесь экзотика, конечно. Природа, океан, Императорские ванны, например. Но мне интереснее всего люди.

— А-а, Императорские ванны все фотографы здесь снимают, — засмеялся Кирилл. — И все хотят клад там найти. Только никто ничего не нашел — сказки все это.

— Сказки? — заинтересовался Берг. — Расскажите, пожалуйста, какие сказки здесь рассказывают. Мне очень интересно.

— Ну, старожилы рассказывают, что зарыт где-то на побережье клад японского императора вроде. То ли он бежал сюда в семнадцатом веке, то ли, наоборот, от него кто-то бежал… В общем, зарыты тут драгоценные камни и золото на несметные суммы, поэтому японцы и хотят отобрать острова наши. Тут кто только клад не искал! А так сообразили бы: стал бы кто-то клады тут закапывать, если добраться до них — целая проблема. Ведь зимой здесь не проехать, летом тайфуны и штормы постоянно. Не-е, я лично не верю ни в какие клады. Кроме, конечно, ископаемых — вот этого добра тут навалом. Чего только нету! Полная таблица Менделеева: сера, кобальт, цинк, титаномагниевые россыпи, рений.