Потом они все вместе ужинали. Наташа рассказывала о житье-бытие в Медвежьегорске, о маме, об отце, о своей школе. Говорила просто, уверенно, не стесняясь.

– На какой факультет ты собираешься поступать? – спросила мама.

– Английского языка, – ответила Наташа.

Андрей присвистнул и заметил:

– Туда можешь и не поступить. Конкурс – сумасшедший!

– Поступлю, – убежденно сказала Наташа. – Я много занималась языком, к репетитору с пятого класса ходила, а потом… У меня неплохая разговорная практика. На нашей площадке, дверь в дверь, живет парень, Сергей. Он в прошлом году женился на американке, представляете?

– С трудом, – покачал головой отец Андрея. – В вашей-то глухомани и – американка? Каким ветром занесло?

– Ой! Это целая история! – Наташа рассмеялась. – Эта американка, Одри – переводчица. Приезжала, как она говорила, пообщаться с носителями языка.

– Неужели поближе носителей не нашла? Или теперь «Боинги» из Америки в Медвежьегорске садятся? – продолжал иронизировать отец.

– Дело в том, что у нее бабушка – русская, – рассказывала Наташа дальше. – Ну… война, второй фронт… и все такое… А бабушка как раз из наших мест и даже жила по соседству. Конечно, ее старый дом уже давно снесли, но знакомых она все-таки нашла и, представьте, прямо на нашей лестничной площадке! Оказалось, что наша соседка Антонина Ивановна училась с бабушкой Одри в какой-то там школе… первой ступени, кажется… и они даже дружили. Так вот: Одри с бабушкой приходят в гости к Антонине, а у той внук, Сергей… Он такой необыкновенный! Как викинг! Одри сразу влюбилась, а он, естественно, в Одри. Она удивительная красавица! Черноволосая с настоящими фиалковыми глазами. Смешно, но глаза такого цвета я только один раз в жизни видела – и то у сиамского кота!

Все рассмеялись, а Андрей с удивлением почувствовал, что испытывает к этому незнакомому викингу по имени Сергей нечто вроде ревности. Наташа рассказывала о нем с таким восхищением, что Андрей тут же незаметно глянул на свое отражение в зеркале серванта. Жаль, но ничего от викинга в нем нет: темные прямые волосы, карие глаза. Наверное, он не понравится Наташе. Слишком прост, никакой изюминки. По внешности ни за что не определить, какой он национальности: не викинг, не ариец, не русский, не итальянец. Так себе… Ни то ни се. Среднестатистический невыразительный европеец. Впервые в жизни это показалось Андрею обидным.

Появление в 9-м «Б» Андрея Разумовского в паре с живописной Наташей Лазаревой вызвало у одноклассников состояние легкого шока. Наташа, очевидно, уже привыкшая к реакции незнакомых людей на свою необычную красоту, спокойно и приветливо всем улыбалась. Андрей, чувствуя себя лицом, сопровождающим особу чуть ли не голубых кровей, несколько нервничал, но и одновременно гордился выпавшей на его долю миссией.

Первым от столбняка отошел Макс Осипенко и, подойдя поближе к вошедшим в класс, несколько развязно спросил:

– Андрюха! Срочно познакомь меня со своей спутницей… Впрочем… – Он жестом остановил Разумовского и обратился к Наташе: – Я сейчас сам угадаю, как вас зовут: очевидно, Синильга… или Изольда… или, в крайнем случае, Герда. И вы прилетели за пазухой Снежной королевы прямо из-за Полярного круга, верно?

– Почти угадал, – рассмеялась девушка. – Я из Медвежьегорска. Приехала, правда, самым обычным способом – на поезде. А зовут меня Наташей. – И она протянула Максу руку.

Осипенко этого не ожидал. Подобные жесты не были приняты в их обществе, поэтому он не смог придумать ничего лучшего, как осторожно взять девичью руку в свою и поцеловать тонкие пальчики. При этом он церемонно присел, выставив вперед одну ногу и вытянув в сторону свободную руку. Все засмеялись, а Наташа залилась нежно-розовым румянцем.

– Ладно, Макс, хорош придуриваться. – Андрей отодвинул в сторону Осипенко и обратился к классу: – Познакомьтесь. Наташа будет учиться с нами. Во избежание кривотолков сразу хочу все разъяснить: она дочь друзей моих родителей, поэтому живет… у нас… и…

– …и ты как владелец жилплощади являешься ее господином и повелителем! – закончил за него Осипенко. – Наташа! – Максим дурашливо прижал к груди обе руки. – Переходи жить ко мне! Я (кстати, меня зовут Максом) не побоюсь никаких кривотолков! К тому же в отличие от Разумовских у нас целых три комнаты. В одной, правда, живет бабушка. Но она – сущий ангел по сравнению с Андрюхой!

– Она подумает над твоим предложением, – отшил Макса Андрей и провел девушку к своему столу, за которым довольно давно уже сидел один.

Наташа с Андреем сели на места, к своему столу отошел и Осипенко, а одноклассники продолжили разглядывать новую девушку и делиться впечатлениями.

– Не иначе, как эта провинция думала, что Максик ей руку пожмет, как господину президенту, – заметила Ира Лутовинова своей соседке Тане Брайлович.

– Да, – согласилась Таня. – А как зарделась-то, когда Осипенко ручку ей облобызал! Видать, такое с ней впервые. Там у них, в… тундре, небось только по плечу похлопывают!

– Там и примерзнуть к ручке недолго, – подхватила тему повернувшаяся к подругам Настя Ивлева.

Дружный смех трех девушек и обрывки их разговора долетели и до Андрея с Наташей. У Наташи красной стала даже шея, а Андрей дикими глазами посмотрел на одноклассниц.

– Молчим, молчим, молчим, – кривляясь, закивала Ивлева.

Андрей не понимал, чем Наташа не приглянулась девчонкам. Как она вообще могла кому-то не понравиться? Ему, мало общавшемуся с девушками, даже в голову не могло прийти, что не понравилась как раз ее необычная экзотическая красота, выделяющая ее среди всех.

Увлекшись Наташей, Андрей совершенно забыл про Ларису, которая уже минут пять нервно барабанила по столу пальцами.

– Да-а-а! Умыл нас Андрюшка, ничего не скажешь, – пихнула ее в бок Ольга Карпова. – Вот, оказывается, для кого он себя берег. Хороша!

– И чего хорошего? – буркнула Лариса. – Будто в «Тайде» выстирали. Кипяченая простыня…

– «Тайд», Ларик, кипячения не требует, – возразила Ольга. – Рекламу надо смотреть регулярно, а не чай в это время наливать!

– Бледная моль… плесень… белая мышь… – продолжала сквозь зубы цедить Лариса.

– Ларка! – всплеснула руками Ольга. – Да ты, никак, ревнуешь?

– Еще чего!

– Того! Никакая она не плесень. Она – Снегурочка, вот она кто! – Ольга, не блиставшая особой красотой, в отличие от многих других умела восхищаться чужой, в том числе и Ларисиной. – Но ты, Ларик, не хуже! Ты тоже красавица, но…

– «Но царевна всех милее, всех румяней и белее», – перебила ее Лариса. – Тоже, знаешь, образованные, почитывали Александра Сергеевича.

– Брось, Лариска. Вы разные и обе красивые. А если Андрюха на нее повелся, а не на тебя, так нечего было выпендриваться.

– Ну-ка, ну-ка, «свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи»… Что ты имеешь в виду?

– Сама знаешь, – сникла Ольга. Ей вдруг стало жалко подругу. – Ладно, это я так… не расстраивайся. Завтра иду на олимпиаду, приглашаю Разумовского в гости и – он наш! Куда там этой… простыне…

– Ты на них не обижайся, – по пути домой начал убеждать Наташу Андрей. – Они, в общем-то, хорошие ребята… и девчонки тоже… У нас вообще хороший класс. Я это точно знаю, потому что мы все вместе учимся с первого класса. Не понимаю, что на них нашло. Это, знаешь, как всегда, новеньких проверяют… на вшивость. Ты, главное, не впадай в уныние. Все образуется, вот увидишь!

– Я никуда не впадаю, Андрей, – спокойно ответила Наташа. – Я уже привыкла. В новом коллективе меня всегда принимают в штыки, а потом действительно все постепенно образовывается.

– Это хорошо. А то я испугался: ты вся огнем горела. Думал, вот-вот взорвешься и кому-нибудь врежешь по физиономии или убежишь домой.

– Я очень легко краснею. Все блондинки такие. Конечно, не просто выдержать перекрестный огонь двадцати пяти взглядов, но мне не впервой. Привыкну.

– И все же мне непонятно, почему…

– А я вот давно поняла. Я – белая ворона в прямом и переносном смысле. Слыхал про таких? Аль-би-нос-ка!

– Ну и что?

– Люди не любят таких… ну, которые не как все. Кого-то это раздражает, у кого-то вызывает отвращение, как шестой палец или волосатая бородавка на носу.

– Наташа! Какая бородавка! Что ты городишь? Девчонки просто завидуют. Ты же красавица! – Андрей замолчал и виновато посмотрел на девушку. Он вовсе не собирался ей этого говорить. По крайней мере сегодня. У него вырвалось, но Наташа, будто не заметив его волнения, посмотрела на него и очень серьезно ответила:

– Не всем так кажется, Андрюша.

От этого ее «Андрюша» Разумовский окончательно оглох, ослеп и онемел одновременно. Он в замешательстве сделал шаг назад и на кого-то наткнулся. Обернулся, чтобы извиниться… Перед ним стоял Романенко.

– Кто такая? – Никита кивнул на Наташу.

– Будет учиться в нашем классе, новенькая… – миролюбиво начал Андрей и осекся.

Вид Романенко ему не понравился. С Никиты вдруг слетела вся его обычная нагловатая уверенность. Великий сердцеед смотрел на Наташу удивленно и растерянно.

7 Лариса

Лариса шла домой совершенно уничтоженная и раздавленная. Откуда вылетела эта белая куропатка? Полярная сова! Рыба! Бабочка-капустница! Дрозофила! Или нет, дрозофила не белая… А Разумовский-то, Разумовский! Как он вился вокруг этой… простыни. Лариса скривилась.

Она понимала, что не права. Можно придумывать для Наташи сколь угодно гадкие прозвища, она от этого хуже не станет. Эти белые волосы… Лариса вытащила из сумки зеркальце и прямо на ходу оглядела свою от природы кудрявую голову. Собственные кудри показались ей вульгарно-яркими и блестящими. А глаза… Зачем они такие темные? А губы? Они так насыщены цветом, что ей приходится специально использовать бледную помаду. И все зря! Лариса раздраженно швырнула зеркальце мимо сумки и не заметила этого. А вообще-то говоря, что случилось? Какое ей дело до Разумовского? Подумаешь, с Ольгой поспорила! Ну… проиграла… И что из того?