— Неужели не отпускают? — удивился Петр.

— Причина в другом! В институте нет денег на загранкомандировки ученых. Предлагают поехать за собственный счет. Разве это не издевательство?

— Безусловное издевательство! — согласился внук. — Тем более что педагогика — фундаментальная наука, государство обязано поддерживать. Для тебя очень важно участвовать в этой конференции?

— Архиважно! И не столько из-за своего доклада, — грустно покачал головой профессор. — Мне необходимо принять участие в обсуждении двух интересных, но весьма спорных сообщений американцев. Наука ведь не стоит на месте!

Уяснив в чем дело, Петр с любовью посмотрел на своего ученого деда и участливо предложил:

— Ради бога, побереги здоровье! Если нужно, я могу тебе в этом помочь.

— Разумеется, не откажусь! Но мне стыдно за наше правительство и за науку, не благодаря и не скрывая обиды, сказал Степан Алексеевич. — И деньги нужны срочно. Мне уже сегодня выкупать авиабилет.

— К сожалению, у меня в сейфе маловато наличных, но это не проблема, — успокоил его Петр. — Сейчас, дед, я все устрою.

Вызвал секретаря и распорядился пригласить главного бухгалтера завода. Через две минуты в кабинете появился средних лет лысый толстяк, с папкой в руках, и подошел к молодому шефу в ожидании указаний.

— Переведите в качестве спонсорской помощи Педагогическому институту денежную сумму, эквивалентную пяти тысячам долларов США — в распоряжение профессора Розанова. Кстати, познакомьтесь! — представил он их друг другу.

Петр взял из рук бухгалтера панку.

— Это отчетность по налогам? — И положил к себе на рабочий стол. — Посмотрю позднее. А сейчас, Леонид Сергеевич, — распорядился он, — пройдите с профессором к себе, оформите все без задержки! И выдайте ему авансом две тысячи долларов наличными. Он завтра вылетает в зарубежную командировку.

В тот момент, когда Степан Алексеевич с главбухом покидали кабинет, и позвонила Даша.

— Прошу вас обоих зайти ко мне, когда все оформите! — сказал он им вдогонку и поднял трубку.

— С вами хочет говорить гражданка Волошина, — предупредила секретарша. — Утверждает, что вы ее знаете.

«Господи, да ведь это Даша! — с трудом сообразил Петр, не привыкший к ее фамилии, и чувствуя, как его охватывает волнение, распорядился:

— Соедините!

— Петенька, прости, что отрываю от дел, — смущенно проговорила она, тоже заметно волнуясь. — Но я тебя долго не задержу.

— Да не беспокойся ты о времени! Очень рад слышать твой голос. Как себя чувствуешь, осложнений нет?

— С моим здоровьем все в порядке. Я звоню по другому поводу, — ответила она, и голос ее дрогнул. — Я уезжаю из страны, Петя. И надолго.

Возникла пауза. Оба волновались и не находили слов, чтобы выразить свои чувства. Наконец Петр внезапно севшим голосом тихо спросил:

— Куда едешь?

— В США, на год по контракту. Нечего мне здесь делать, Петя. Он ничего ей не ответил — по себе сознавал, что чувствует она.

— Вот я и звоню, чтобы пожелать тебе удачи и счастья. Увидимся ли еще когда-нибудь?.. Прощай, Петя!

— Постой, не клади трубку! — торопливо воскликнул он, поддаваясь внезапному порыву. — Можно я тебя провожу?

— А стоит ли, Петя? — заколебалась Даша. — Не будет от этого еще тяжелее?

— Я очень хочу этого! — коротко высказал Петр то, чего требовало сердце.

— Ну что ж, приезжай завтра в аэропорт к нью-йоркскому рейсу. — И положила трубку.

Петр машинально взял папку с документами, но тут же отодвинул — работать не получится. Мысли путаются, ощущение, будто он утрачивает самое главное, самое важное в жизни. «Боже милостивый! За что ты послал мне эту муку? — взмолился он, впадая в отчаяние. — Неужели ты решил навсегда лишить меня счастья? Прости, если виноват!»

Из этого тяжкого состояния его вывел дедушка Степан Алексеевич. Старый профессор вернулся повеселевший, подсел к его столу и благодарно произнес:

— Ну, выручил, внучек! Поддержал педагогическую науку. Что с нами станет, если государство не будет заботиться о воспитании подрастающего поколения?

Заметив, что внук сидит как в воду опущенный и глядит на него невидящим взором, спросил обеспокоенно:

— Ты что такой бледный? Случилось что-то неприятное?

— Кажется, я потерял свое счастье… — выходя из оцепенения и испытывая острую потребность излить душу, еле слышно произнес Петр. — Мне очень худо, дедушка!

Старый профессор деликатно молчал, ожидая объяснений.

— Только что звонила Даша. Завтра улетает в Америку. На целый год по контракту. Это значит, что у нас с ней все кончено! — И бессильно уронил голову на лежащие на столе руки.

— Но ведь ты сам так решил, вопреки тому, что советовали тебе мы с бабушкой, — осторожно напомнил Степан Алексеевич. — Уж мы-то с ней знаем, что значит отказаться от собственного счастья.

— Не мог я поступить иначе! — не поднимая головы, горестно произнес Петр.

— Навсегда потерял бы к себе уважение, если бы как эгоист, ради любви к Даше предал Юлю, которая ждет от меня ребенка.

Его отчаяние тронуло старого профессора до глубины души, всколыхнуло горькие воспоминания.

— Ох уж это благородство! Чувство долга и чести! Замечательные качества, но сколько иногда приносят бед. — И покачал красивой седой головой. — Это надо же, как повторяются человеческие судьбы!

Протянул через стол большую руку и ласково погладил внука по рассыпавшимся соломенным волосам.

— Вот послушай, что произошло в жизни со мной, — может, лучше поймешь самого себя. Ты был уже большим мальчиком, когда я женился на бабушке. А почему так вышло?

Слова, сказанные дедом, вывели Петра из транса, он поднял голову, и в глазах его появился интерес.

— Так получилось, — медленно, выбирая выражения, продолжал между тем Степан Алексеевич, — что я женился не на той девушке, которую очень любил. Тоже из благородства — она была беременна. Похожая история? — Остро взглянул ярко-синими глазами на внука.

— Просто один к одному! — изумленно вырвалось у Петра.

— Ошибаешься, есть большая разница, — серьезно возразил старый профессор.

— Я был уверен в предательстве девушки, которую любил, а ты знаешь, что Даша ни в чем не виновата.

Петр удрученно молчал, и Степан Алексеевич, подумав, продолжал:

— У меня родилась дочь, сводная сестра твоей мамы, и я ее очень любил, но это не спасло мой брак и не дало счастья, — печально констатировал он. — Я обрел его лишь тогда, когда судьба вновь соединила меня с любимой женщиной!

— Это бабушка? — догадался Петр. — Неужели она могла тебя предать?

— Ну конечно, нет! — улыбнулся Степан Алексеевич. — Мы расстались с ней из-за моей непростительной глупости, за что я и был жестоко наказан. Но об этом пора забыть.

Задумался ненадолго, как бы испытывая сомнение, но потом все же произнес с чувством:

— Что касается меня — ни за что не отпустил бы Дашу, если бы был уверен, что она — та единственная, которую суждено мне любить в этой жизни! Но тебе лучше знать, что чувствуешь. Поступай как велит твоя душа. — И твердо заключил: — Человек должен жить в ладу со своей совестью!


Эту ночь Петр провел без сна. Рассказ дедушки Степана Алексеевича лишь разбередил душу, и заставил усомниться — прав ли он, решив жениться на Юле? Сердце не желало мириться, что он теряет Дашу навсегда. Чего только за ночь не передумал, даже позавидовал почитателям Аллаха. Вот ислам позволяет мужчинам иметь аж четырех жен! Почему же христианам нельзя? Ведь это очень мудро — позволяет решить многие проблемы. Находясь в тупике, он не брал в голову, как это несправедливо по отношению к женщинам, — вряд ли те, кто себя уважают, согласились бы делить любовь мужа с другими.

— Что с тобой, сынок? У тебя неприятности, что-нибудь серьезное? — обеспокоенно спросила Светлана Ивановна за завтраком, обратив внимание на его хмурый вид, и покрасневшие от бессонницы глаза. — Я вставала ночью — видела в твоей комнате свет.

Тебе нездоровится?

— Сегодня Даша улетает в Америку. На целый год! — с трагической интонацией объяснил Петр, но не нашел сочувствия.

— Все еще переживаешь? Нехорошо! — возмутился Михаил Юрьевич. — Пора тебе ее забыть!

— Отец прав! — горячо поддержала его Светлана Ивановна. — Выбрось ее из головы, Петенька! Это даже лучше, что Даша будет далеко и не помешает твоему счастью с Юлей.

— А если у меня не получается ее забыть? Если я не могу быть без нее счастливым? — упавшим голосом признался он родителям. — Что мне тогда делать?

— Прежде всего, не раскисать! — строго посмотрел на него отец. — Быть мужчиной и человеком чести! У тебя обязательства перед Юлей и будущим ребенком — не забывай этого!

— Ты должен быть сильным и поставить на прошлом крест! — вторила мать. — Мне жаль, что вы с Дашей расстались, но так, видно, угодно Богу. У тебя, Петенька, иная судьба.

Однако Петр, хоть и понимал, что родители правы, почувствовал — тошно слушать такие речи. Не выдержал, резко поднялся из-за стола и направился к двери.

— Ты куда так рано? На работу? — удивился отец.

— В аэропорт, проводить Дашу, — не оборачиваясь, буркнул Петр. — Не делай этого, сын! Нехорошо по отношению к Юле! — крикнула ему вслед Светлана Ивановна.

Но Петр лишь махнул рукой. Конечно, он понимал, что Юля обиделась бы, узнав об этом прощальном свидании, но сердце неудержимо влекло его к ней, ничего он не мог с этим поделать. Оно бешено колотилось всю дорогу до аэропорта и чуть не разорвалось, когда он увидел Дашу — блестящую, элегантную — в очереди на регистрацию рейса. Она издали заметила его, с большим букетом свежих роз, и, махнув рукой, радостно выбежала навстречу. Они стояли друг перед другом взволнованно дыша, и им надо было так много сказать, что не хватало слов, чтобы выразить обуревающие их чувства.

— Вот, это тебе! — только и смог произнести Петр, протягивая цветы. — Пусть хоть Америка принесет тебе счастье!