В траурном молчании тело покойного завернули в саван и поместили в гроб, привезенный на вертолете. Петр, сопровождая его, вылетел в Добрыниху, — местные жители и Глеб организуют похороны по старому обряду. На время отсутствия Петра замещал прораб.

В Добрынихе их уже ждали. Покойного Терентия Фомича уважали в поселке, а трагическая смерть, открытие золотой жилы вызвали особое почтение к его памяти. На похоронах присутствовала добрая половина жителей; церемония прошла достойно и торжественно, хотя на кладбище выступили только двое — Егор Анисимович и Петр.

— Дорогой сосед Фомич! Мир твоему праху! — прочувствованно произнес бородач, утирая скупую слезу. — Не чаяли мы, что так кончатся твои дни! Дружно мы с тобой жили, и добром всегда помянет тебя мое семейство. Нелегкая была твоя жисть бобыля, да пусть таперича Бог дарует тебе царствие небесное!

Говорил свое слово и Петр:

— Дорогой Терентий Фомич! Прощаясь, хочу, чтобы знали все: твое мужество и подвиг не будут забыты! Золотое месторождение, которое благодаря тебе открыто, принесет большую пользу России, и в первую очередь твоим землякам. А я торжественно клянусь над твоей могилой — сделаю все, чтобы о тебе осталась надолго добрая память!

После похорон в избе покойного состоялись многолюдные поминки. Егор Анисимович с сыном Иваном нагнали две четверти самогону, так что хватило всем желающим. Терентия Фомича поминали только добром. Оказалось, многим известна история его несчастливой любви. Было сказано много сочувственных слов; затем, как обычно бывает, разговор переключился на обычные житейские темы.

Глеб, уставший за день — организовывал похороны, — остался расслабляться в компании поминавших. Петр и Юля, провели с ними приличествующее время, а потом решили выйти на свежий воздух.

— Знаешь, Юленька, мне стало не по себе, когда сообщили, что идешь с отрядом Глеба в тайгу, — начал он давно задуманное. — Уверен — недооцениваешь ты всех тягот, с которыми неизбежно столкнешься в пути.

— И ты решил меня отговаривать? Ну сколько можно об этом? Тут без тебя мне пришлось выдержать целый бой, прежде чем отец с матерью дали согласие! Почему никто меня не понимает?

— Да понимаю, понимаю я тебя! — Петра слегка обидело ее пренебрежение к тому, что он сказал. — И меня сюда привела жажда приключений. Но я мужчина и лучше приспособлен к суровым условиям жизни…

Нет, так он ничего не добьется, — надо обуздать свое самолюбие.

— Предлагаю тебе лучший вариант: ты летишь со мной, и мы оборудуем на стройплощадке медпункт. Верь мне, — посмотрел он на Юлю теплыми карими глазами, — экзотики гор и дикой таежной красоты там более чем достаточно. А жить намного удобнее.

— Не знаю, право, — смутилась Юля, завороженная его ласковым взглядом. — Мне бы тоже хотелось… но уже поздно — завтра рано утром выступаем.

— Не беспокойся, с Глебом я все улажу, — обрадованный, успокоил ее Петр. — Они бывалые таежники, сами умеют в случае необходимости оказать первую помощь.

— Нет, ничего не выйдет! — как бы очнувшись, решительно отказалась Юля. — И дело вовсе не в Глебе, а в моей совести. Кроме того, хочу доказать всем, тебе, в том числе, Петя, — и с укором посмотрела на него, — что не такая уж я неженка!

— Ну что ж, поступай по-своему, — насупился Петр, стараясь не поддаваться гневу. — Только потом не упрекай, что я не пытался тебя остановить!

— Надеюсь, не придется, — сухо ответила Юля, расстроенная, что он на нее сердится, и все-таки не желая отступать. — Всего хорошего, Петя! Прости, пойду спать — завтра рано вставать.

Петр остался стоять, с грустью отметив, что между ними это первая размолвка с начала знакомства.


Испытания, выпавшие на долю неопытной студентки Юли Яневич, оказались совсем другого рода, чем ей все предрекали, да и сама она предполагала. С первого же часа пути она попала под неусыпную опеку Глеба и почти не знала проблем. Вся группа двигалась пешком, расчищая путь обозу и производя съемку местности; она ехала верхом или на телеге, спускаясь на землю лишь на редких привалах.

Однако неожиданные трудности начались в первый же вечер во время романтического отдыха у ярко пылающего костра. Ее уставшие за день спутники за ужином расслаблялись привычным образом — щедро принимали внутрь крепкие напитки. Никто слишком не хмелел, все вели себя дружно и весело. Морской пехотинец Сева прекрасно играл на гитаре, а остальные хором пели красивые народные песни — многих из них Юля никогда не слышала.

Еще на поминках обратила внимание, что Глеб — любитель выпить; это стало для нее неожиданностью, дома у них он этого пристрастия не проявлял. Здесь же, не чувствуя над собой контроля дал себе волю, и под влиянием алкоголя его ухаживания стали слишком смелыми и настойчивыми.

Внешне Глеб нравился женщинам. Хорошего среднего роста, сухощавый и мускулистый, с продолговатым лицом — ему придавали мужественный вид нос с горбинкой и небольшая бородка, — он, безусловно, был привлекательным мужчиной. Его не портила даже начавшая редеть шевелюра.

Юля, влюбленная в Петра, только с ним связывала свои эротические фантазии, но со стыдом ощущала, что откровенное мужское внимание Глеба не оставляет ее равнодушной, смущая душу и вызывая волнение в крови.

Но особенно возросли у Юли чувственные переживания, перерастая в настоящую пытку, в первую же ночь похода. Вопреки ее ожиданию их с Клавой поселили не в одной палатке, а по отдельности, и скоро выяснилось почему. Не успела она заснуть, как из той, где расположилась повариха, раздались приглушенные голоса, послышалась возня… Ну да, поняла Юля, Клава ведь там со своим женихом Севой.

Палатки их стояли рядом, она не видела, что происходит у Клавы, но нетрудно представить это по хорошо слышным хрипам и стонам… Спать они ей не дали, здоровые, молодые, были неутомимы почти до рассвета. Только под утро измученная Юля сумела заснуть, пламенно мечтая увидеть в эротическом сне своего любимого.

Днем она была вялой и сонной, как осенняя муха, опекавший ее Глеб подумал даже, что ей нездоровится. Боясь, что уснет в седле, Юля перебралась на телегу и, несмотря на тряску, задремала. Очнувшись от резкого толчка, увидела около себя начальника экспедиции.

— Ты плохо выглядишь, померь-ка пульс! — не скрывая беспокойства, скомандовал Глеб. — Не хватает, чтобы заболела!

— Не волнуйся, я здорова, — успокоила его Юля. — Просто не выспалась молодожены спать не давали.

— А они еще жених и невеста, тренируются, — со смешком объяснил Глеб, посмотрев ей в глаза жгучим взглядом черных глаз. — Скажу им, чтобы вели себя потише.

Однако на следующую ночь все повторилось. Вечером у костра снова царило веселье. За исключением Юли, все крепко выпили; хмельные жених с невестой действовали столь энергично, что Юля опасалась, не свалится ли их палатка. Правда, это длилось не больше часа, — внезапно там все стихло и пригнув голову к Юле вошел Глеб.

— Ну вот, я призвал их к порядку, — пьяно усмехаясь, сообщил он. — Теперь, Юленька, можешь спокойно уснуть.

Ему бы сразу уйти, но он присел на корточки и ласково погладил ее по голове.

— Представляю, каково тебе слушать эти любовные сцены! — вкрадчиво произнес он. — Тут ведь с ума можно сойти, а?

Юля понимала, что должна, обязана немедленно его прогнать, но поднявшаяся в ней от его прикосновений горячая волна желания мешала… Неверно истолковав ее замешательство, Глеб осмелел.

— Вижу, Юленька, и ты хочешь того же, о чем давно мечтаю я! — жарко шептал он, приблизив к ней лицо и дыша перегаром. — Поверь, я влюблен в тебя с первого взгляда, не подведу! — И попытался ее поцеловать.

Но Юля уже опомнилась.

— Нет, нет и нет! — И резко отстранила его от себя. — Этого не будет! Жаль, что я такая слабая и поддаюсь чувствам! Но принадлежать буду только мужу! Уходи, Глеб!

Вмиг отрезвевший, Глеб хотел тут же поклясться ей в вечной любви и предложить себя в мужья, но осознал — это лишь ухудшит его положение, и молча удалился.


До глубокого ущелья, преграждающего путь к месту закладки прииска, отряд Глеба Сытина добрался лишь на третьи сутки. Последний привал сделали в лагере геологов, где хозяйничала новая партия. Когда поднялись на площадку у края пропасти, на той стороне уже ждали строители Петра.

Сразу закипела работа. Большая часть отряда участвовала в сооружении моста, только геодезисты на склоне горы проводили съемки для прокладки дороги. С помощью вертолета дела шли споро, уже к вечеру перешли на другую сторону. Глеб и Юля перебрались через пропасть в числе первых — и тут же попали в объятия встречавшего их Петра.

— А у нас дела идут ударными темпами! Удивитесь, что нам удалось сделать! — радостно улыбаясь, сообщил он. — Горняки даже начали уже добывать золото.

Действительно, его люди совершили чудеса! В полукилометре от водопада большая площадь полностью очищена от камня, и на ней сооружены силовая подстанция, мастерская, бытовки, складские помещения. Территорию прииска со всех сторон защищали от камнепада железобетонные стены — монтаж их близился к завершению.

Как раз в тот момент, когда они подошли к стройплощадке, на вертолете, доставившем очередную партию материалов, прибыл Яневич — еще одна радостная встреча. Очень довольный ходом работ, а еще — что видит дочь живой и здоровой, он предложил пройти в бытовку, где временно располагалась столовая, и отметить успешное завершение экспедиции.

— Ну и молодцы вы, ребята! — восхищенно произнес он, когда уселись вокруг стола в тесном, но опрятном помещении. — Твои парни, Петя, побили все рекорды! Я еле поспевал выполнять ваши заявки. И ты, Глеб, сделал все самым лучшим образом! Мною уже посланы бульдозеры прокладывать дорогу.

— Трасса оказалась много легче, чем предполагали, — доложил Глеб. — Вязкой почвы нигде нет, до ущелья всего три горных ручья. Правда, после дождей вода поднимается высоко, придется соорудить мосты.