Доктор Нонна - Зойка моя! (сборник)

Стив обернулся. «Лучший завсегдатай», сидевший неподалеку, улыбнулся и поманил его к себе.

– Сынок, я нечаянно, – он подмигнул, – совсем немножечко слышал, что ты говоришь своему другу. Вы хорошие ребята, отличные музыканты, здесь вам точно не место. А главное – ты нашел очень даже великолепную идею. Но без подъемных ваша идея – пшик. Не перебивай, когда старшие говорят, – Арон Яковлевич опять подмигнул. – Детей у меня нет, денег хватает. Я вам помогу.

Необычный хор сразу привлек внимание и зрителей, и критиков. Но если вторые поначалу оценивали «Семь нот» сдержанно, то публика сразу начала принимать «неклассический» хор с восторгом. Города и годы мелькали, как узоры в калейдоскопе: Хабаровск, Калининград, Сочи, перестройка, «лихие девяностые», Миллениум…

Дома Стив, так и не забывший детдомовское и интернатское одиночество, все время проводил с сыном. Сара пыталась мягко увещевать мужа, что он слишком балует мальчика, но с годами в Стиве все сильнее стала проявляться отцовская властность. Правда, только по отношению к жене. Сына он баловал без удержу. Не забывая, впрочем, о хорошем образовании: иностранные языки – обязательно, спортивные секции – непременно, лучшие учителя – в первую очередь.

А вот с Сарой отношения становились все более прохладными. Стив был очень, очень благодарен этой женщине, остановившей его практически на краю пропасти. Но любить ее не мог. Сара была поразительно похожа на Ольгу… внешне. Все остальное – голос, жесты, запах – было другим. И внешнее сходство, напоминавшее о первой любви, скорее расхолаживало, чем приближало.

Благодаря шумному успеху хора Стив очень быстро вернул Арону Яковлевичу вложенные деньги, но не забыл его. Напротив, их отношения с годами становились все теплее и крепче. Возвращаясь в Москву, он немало времени проводил со старым – и, увы, стареющим – другом и искренне о нем заботился.

– Как колено, Арон Яковлевич? Может, врачей каких найти? На воды съездить?

– Ай, брось, – отмахивался тот. – От возраста не лечат. А вот насчет съездить я хотел поговорить.

– Что нужно – я все сделаю!

– Вот сколько я тебе твердил: не перебивай старших, а? Нужно не мне. Ты ездишь много, семья тут одна остается, так? Изеньке шестнадцать скоро, мало ли какие приятели к нему могут приткнуться, деньги-то в семье немалые. Да и в армию могут забрать. Сара… да что говорить?

Стив смутился. Он, конечно, подозревал, что мудрый старик давно догадался: жена для Стива – только жена, никакой любви нет и не было. Но зачем говорить об этом вслух?

– Мальчик, я старый человек, я много видел, я плохого не посоветую. У меня в Америке сводная сестра. Я поеду к ней, а Сару и Изю заберу с собой. Боюсь я, что они тут без тебя остаются.

– Как это – заберу? Это же не чемоданы, – Стив попытался скрыть растерянность за шуткой.

– Не суетись. Ты оформишь развод, я – фиктивный брак.

– Арон Яковлевич!

– Тц! Я семьдесят шесть лет Арон Яковлевич. Ты приедешь позже. Я подготовлю почву, и твой хор покорит Америку так же, как покорил Россию. Не спорь со стариком. Мне не нравится то, что сегодня происходит в Москве. Ты же любишь Изю больше, чем себя самого. А ты не боишься за него?

Стив сжал зубы. Арон Яковлевич попал в самое больное место. С гастролей он каждый день звонил домой, но все же, возвращаясь, трепетал от страха…

Через несколько месяцев Арон Яковлевич, Сара и Изя улетали в Америку. Стив не мог сдержать слез. Сын утешал его, как мог:

– Папочка, я очень-очень тебя люблю, мы будем тебя ждать!

Первых американских гастролей пришлось дожидаться целых два года. Увидев сына, Стив едва узнал его: совсем мужчина. И никакой музыки: экономический колледж, бизнес-планы, финансы. Серьезный, вдумчивый. Взрослый.

Сара устроилась на работу и, осознав наконец, что Стива привязывает к ней только благодарность и уважение, больше не пыталась вернуть мужа.

Арон Яковлевич сильно сдал, осунулся, едва мог самостоятельно передвигаться. Только глаза блестели по-прежнему ярко. У Стива перехватило горло.

– Спасибо вам за все. Знаете, в прошлом году Изиного одноклассника убили в собственном подъезде. Кто знает, что было бы, если бы не вы…

– Мальчик! У меня как раз есть к тебе просьба.

– Господи! Да после того, что вы сделали для меня и моей семьи, – все, что угодно.

– Все не надо. Ко мне племянница внучатая приехала, Маня Карасева.

Полная серьезная сиделка вкатила столик с напитками и закусками. Арон Яковлевич плеснул себе виски, положил в рот кусочек сыра и от удовольствия прикрыл глаза.

– Арон Яковлевич, разве вам можно? – удивился Стив.

– Ай, мальчик, что ты всполошился, как беременная курица? Мне теперь уже все можно. Так вот. Племянница моя – заслуженный тренер по фигурному катанию. Но это она в России заслуженный тренер. А здесь никто. И гордая. От меня не возьмет ничего. Будет на общественном катке малышей за три копейки обучать. У тебя голова светлая. Вон как ты «Семь нот» сочинил. Придумай что-нибудь, а? Она не только тренер, она и постановщик отличный.

Стив размышлял недолго. Решительности ему было не занимать.

– Здравствуйте, госпожа Карасева. Я продюсер мужского хора «Семь нот», вы, может быть, о нем слышали?

Ну еще бы Маня не слышала! Американские гастроли «Семи нот» прошли с оглушительным успехом.

– Но хор – это только хор, даже если с роялем и альтом. А представьте шоу с фигуристами под живую музыку! Есть музыка, есть спонсор, не хватает толкового тренера. Который, естественно, сможет привлечь и фигуристов мирового класса.

Маня подхватила идею на лету. Уже через пару минут они называли друг друга по имени.

– Знаете, Стив, я думаю, не нужно собирать в такое шоу непременно олимпийских чемпионов. Они все ангажированы, да и гонорары у них заоблачные. По-моему, главное – какая-то объединяющая идея. Ну, скажем, «Весь мир на льду». И чтобы участники – из разных стран. Американцы, русские, европейцы, японцы… Ледовые шоу есть во многих странах, но международного проекта еще никто не делал.

И снова переговоры, поездки, перелеты через океан…

Однажды, скучая в очередной, на этот раз российской, гостинице и рассеянно глядя на экран телевизора, Стив вздрогнул – перед ним было то же самое лицо, что он каждый день видел в зеркале.

– Изька!

Он едва дождался окончания фильма, но в титрах не было ни Изи, ни Изяслава, ни даже Исаака… Актера, игравшего главную роль, звали Том Стриев. Он же был режиссером и продюсером. Но киносправочники сообщали, что человек с таким знакомым лицом родился на год позже. И шрама на губе у актера Стив не увидел. Значит, не он? Просто похож? Но чтобы настолько… Да и мало ли что напишут в справочнике! А шрам, должно быть, под гримом не виден.

Перевернув небо и землю, Стив в считаные часы попал в нужную студию. По-голливудски красивая, но по-русски суровая секретарша без улыбки уточнила:

– По какому делу? Как вас представить?

– Скажите – брат.

Даже не дрогнув бровью, секретарша скрылась в кабинете. Стив то вскакивал, то садился, то пытался листать какие-то буклеты…

Вернувшись, секретарша тем же безразличным голосом сообщила:

– Извините, господин Стриев просил передать, что у него нет никаких родственников.

– Простите, а вы не скажете, когда у… – Стив замялся. – Когда у господина Стриева день рождения?

Тут невозмутимая секретарша, кажется, удивилась, но дату сообщила, добавив:

– Пожалуйста, это не секрет, это во многих справочниках есть.

Дата не совпадала.

Стив понял, что все-таки ошибся.

Забыв, что надо брать такси и ехать по делам, он безнадежно побрел по улице. В скверике на углу сидела… Ольга! Стоп. Нет, конечно. Ольга старше него, а этой лет двадцать, чуть больше. И волосы из-под легкого шарфа выбиваются светлые. Но что-то до боли знакомое мелькнуло в рисунке вздрагивающих плеч. Девушка кусала губы, стараясь сдержать слезы. И это тоже было знакомо. И ладонь, плотно прижатая к щеке, еще больше размазывающая потекшую тушь. Стив некстати подумал, что у слез, должно быть, какая-то фантастическая растворяющая способность: все производители косметики наперебой уверяют в несмываемости своей туши, а стоит девушке заплакать…

Стив шагнул ближе и протянул плачущей платок. Девушка взглянула на него… Нет, конечно, совсем не похожа, что ему вздумалось! Он вежливо кивнул и пошел дальше.

Но эта пустячная случайная встреча – подумаешь, платок! – почему-то вдруг выдернула его из пучины безнадежности. Ну да, он ошибся, но сегодня – не последний день жизни. Не зря в плачущей девушке ему почудилась Ольга, она словно напоминала ему: я же сказала – твой брат жив, надо только его найти.

Но как?

В больнице, куда маленького Изю привезли на операцию, в его палате лежал еще один Изя – Стриев. Его мама Циля Самуиловна пожалела одинокого еврейского мальчика и, навещая сына, обязательно подсаживалась и к его соседу. Сама она недавно овдовела, старший сын, женившись, почти перестал с ней общаться, и младший остался единственным светом в окошке.

Брат Святослава хорошо перенес операцию и быстро пошел на поправку. А вот его сосед не проснулся после наркоза. Полумертвая от горя Циля Самуиловна, глядя на тезку потерянного сынишки, решила, что совпадение имен – это знак судьбы, и тут же решила усыновить мальчика. Одиноким женщинам обычно не дают разрешений на усыновление, но осиротевшей матери пошли навстречу.

Правда, пока Циля Самуиловна добивалась разрешения, она не могла много времени проводить с Изей. От отсутствия правильного ухода у мальчика началась тяжелая послеоперационная пневмония. Врачи боролись за его жизнь два месяца. Циля Самуиловна днем работала и бегала по инстанциям, а ночами сидела у Изиной постели. Проболел он долго, и Циля Самуиловна, чтобы избежать проблем с учебой, в документах на усыновление записала дату рождения своего умершего сына. Худенький и невысокий Изя и впрямь выглядел младше своих сверстников.