Проклятье! Как я дошла до такого? Как оказалась по уши влюблена в парня, быть с которым мне просто нельзя? Надо быть осмотрительнее. И понимать, что рано или поздно его отец или еще кто-нибудь обязательно отнимут его у меня.

Мы возвращаемся, окруженные кружащимися снежинками. Всю дорогу назад я молчу.

— Спасибо, что позволил мне приехать на День благодарения, Гаррет.

— Не благодари меня. Ведь я практически вынудил тебя приехать. И мне очень понравилось, как мы с тобой провели этот день. — Он сжимает мою руку. — Мы обязательно повторим это в следующем году. И еще через год. Сделаем это еще одной нашей традицией.

Вырвав у него свою руку, я спешу к дому. Глаза слезятся, в горле комок. Я хочу, чтобы у нас появилась эта традиция — больше всего на свете. И его я тоже хочу. И чувства, которые я испытываю рядом с ним, тоже безумно мне дороги. Но я знаю, мне нельзя все это иметь. Мое счастье обязательно что-то разрушит. Хорошее всегда заканчивается.

По моим щекам начинают течь слезы. Стараясь скрыть их от Гаррета, я ускоряю шаг.

— Куда ты спешишь? — Он догоняет меня и замечает мои безмолвные слезы. — Джейд, что случилось? Почему ты плачешь?

— Я не плачу. — Я вытираю лицо и бегу к дому. — Мне лучше вернуться назад в общежитие. Нужно кое-что прочитать до начала занятий. Можешь меня отвезти?

— Никуда я тебя не повезу. Ты здесь до воскресенья. — Он ловит меня за пальто, вынуждая остановиться. — Что с тобой происходит? Мы так чудесно гуляли, а сейчас ты хочешь вернуться в общежитие?

Я пытаюсь отвернуться, но он не отпускает меня.

— Поговори со мной, Джейд. Что с тобой? — Гаррет колеблется. — Ты снова слышишь ее?

— Да. — Мало-помалу я успокаиваюсь. — Она сказала, что все хорошее однажды заканчивается. Несколько раз. И она права, Гаррет. Мы вместе не навсегда. Скоро все кончится.

— Только если ты так захочешь сама.

— Захочу не я, а кто-то другой. Твой отец. Или Кэтрин. Может, Блейк. Кто-то отнимет у меня все. Они отнимут тебя.

— Не отнимут. Мы ведь уже это проходили. Я справлюсь и с Кэтрин, и со своим отцом. — Он вытирает мне слезы. — Я никуда не денусь. Тебе не отделаться от меня.

Его решительный тон почему-то заставляет меня улыбнуться.

— И сколько это продлится?

— Столько, сколько захочешь. — Гаррет улыбается в ответ. — Если кому и надо беспокоиться по поводу того, что все хорошее кончается, то это мне.

В глубине души я знаю: мы вместе не навсегда. Да и как такое возможно? Нам только по девятнадцать. Но наши отношения едва начались, и я не хочу их обрывать. Так почему я думаю, что это все равно случится?

— Идем, — говорит он. — Становится совсем холодно.

Но я продолжаю стоять и смотреть на него с ощущением, словно я уже его потеряла. Что со мной не так? Он не исчез. Вот он, стоит прямо передо мной и протягивает мне руку. Он все еще мой парень. И мой друг. Лучший друг из всех, что у меня когда-либо были. Вспомнив, как его отец пытался разрушить и нашу дружбу, я чувствую укол паники.

— Пообещай, что если мы расстанемся, то ты все равно будешь со мной разговаривать. Что останешься моим другом.

— Джейд, мы не расстанемся.

— Просто пообещай.

— Хорошо. Обещаю. Но мы не расстанемся.

Он берет меня за руку, и мы возвращаемся в дом.

— Готова к ужину? — спрашивает Гаррет, вешая наши пальто на заднюю дверь.

— К ужину? Я еще не переварила обед.

Я стягиваю промокшие ботинки, зная, что Кэтрин за следы на полу могла бы убить.

— Ты должна поесть. Время перекуса. А перекусывать индейкой это круто. Я сделаю тебе свой любимый сэндвич с индейкой.

Мы заходим на кухню. У Чарльза, должно быть возникла та же идея, потому что на кухонном столе уже выстроились контейнеры с едой.

— Для тебя все готово, — обращается Чарльз к Гаррету, словно этого и ожидал.

— Спасибо.

Гаррет берет две тарелки, ингредиенты — белый хлеб, масло, индейку, овощи от гарнира и соус — и приступает к работе.

— Это мама меня научила. Отец никогда их не любил, но в День благодарения мы с мамой запасали на ночь как минимум по два таких бутерброда.

Гаррет не говорил о своей маме до той ночи, когда рассказал мне о катастрофе. С тех пор он стал вспоминать ее чаще. И я вижу, сколько радости приносят ему разговоры о ней. Неужели это отец запретил ему говорить о ней? Не поэтому ли он избегал этой темы последние девять лет? Или, может, ему просто не с кем было поделиться?

Каждый раз, когда Гаррет вспоминает о матери, я размышляю о том, какой была его жизнь. Совсем другой, нежели теперь. Он жил в нормальном доме, в нормальном районе. И судя по всему, в те времена отец Гаррета тоже был совершенно другим человеком. Когда он появился в день взлома, я словно мельком увидела того человека. Словно он все еще где-то внутри, но новое «я» мистера Кенсингтона подавляет его.

Задумавшись, я не замечаю, что Гаррет уже сделал сэндвич и поставил передо мной тарелку.

— Попробуй. Чего ты ждешь? — Его заботливость так умилительна.

Я беру сэндвич.

— Здесь все вперемешку. Кто же так делает?

Он бросает на меня странный взгляд.

— Я. Ты же сама только что видела. В этом вся фишка. Кладешь много всего, и вкусы смешиваются.

Я оглядываюсь на Чарльза — его, похоже, одновременно и забавляет, и отвращает кулинарное произведение Гаррета.

Я пробую кусочек. Сэндвич оказывается вкуснее, чем выглядит.

— Ну? Как тебе?

Гаррет усаживается на табуретку рядом с кухонным островком и, явно довольный собой, складывает руки на груди.

— Ничего, — говорю я, зная, что его натура не удовлетворится такой скупой похвалой.

— Ничего? — Гаррет забирает у меня сэндвич и надкусывает его. Потом закрывает глаза. — Он офигенный.

Открыв глаза, он возвращает мне сэндвич.

— Брось, Джейд. Серьезно? Ничего? Только так ты можешь описать мой кулинарный шедевр?

Чарльз закатывает глаза, а я смеюсь.

— Хорошо. Он потрясающий. Бесподобный. Самый вкусный сэндвич за всю мою жизнь.

Он спрыгивает со стула и чмокает меня в щеку.

— Так-то лучше. Садись. Я принесу тебе попить.

Рассевшись втроем вокруг островка, мы набиваем животы сэндвичами и домашними картофельными чипсами. Чарльз включает маленький телевизор в углу и находит канал с каким-то футбольным матчем. Вскоре они с Гарретом вовсю вопят на телевизор, выговаривая судье, будто он может их услышать. Такое чувство, словно я вернулась домой к Райану и Фрэнку.

Позже Гаррет приносит карты, и мы занимаем места за маленьким столом на кухне. Чарльз и Гаррет обучают меня игре в покер, и мы играем до самой полуночи.

И я в очередной раз понимаю, что все идет чересчур хорошо, а значит рано или поздно закончится. Когда мы поднимемся наверх, я останавливаюсь у своей спальни.

— Ты куда? — спрашивает Гаррет.

— Спать. — Я быстро целую его в щеку. — До завтра.

Он в недоумении, и его можно понять. Мы провели невероятный день, а сейчас я отталкиваю его. Я настоящая стерва. Головная боль. Он заслуживает подругу получше.

— Серьезно? Ты не хочешь остаться со мной?

— Думаю, сегодня мне не стоит спать у тебя.

На его лице появляется озорная улыбка.

— А кто говорит о сне?

Я шутливо бью его по руке.

— Ложись спать, Гаррет.

— Хорошо, но надеюсь, что позже ты заглянешь проведать меня.

Он по-прежнему улыбается.

— Я не хочу тебя разбудить.

— На случай, если ты не поняла намека, я очень прошу разбудить меня.

— Я все поняла, — говорю я, смеясь. — Спокойной ночи.

Он целует меня.

— Я люблю тебя, Джейд.

Гаррет ждет в ответ тех же слов, но я не могу их сказать. Мне нельзя с ним сближаться. Я разрешила себе слишком глубоко погрузиться в отношения с ним, и сейчас мне нужно уйти, хотя мое сердце кричит, чтобы я осталась.

Я закрываю дверь, оставив его за порогом растерянного и огорченного моим молчанием. Потом набираю ванну и лежу в теплой воде, стараясь не думать о Гаррете. Но могу думать только о нем. Почему я позволила себе привязаться к нему, зная, что это не навсегда?

Полежав в ванне, я выхожу и переодеваюсь в футболку для сна. Гаррет, должно быть, прибавил отопление, когда я пожаловалась на холод, потому что сейчас здесь гораздо теплее. Я забираюсь в кровать. Без Гаррета рядом она кажется большой и пустой. Но мне тепло, и я устала, так что в конце концов все равно засыпаю.

— Джейд. — Я ощущаю на своей талии руку.

— Гаррет? Что ты здесь делаешь? Я не в настроении...

— Я пришел, чтобы просто поговорить.

Парень ложится в кровать к полуголой девушке, с которой у него наконец-то был секс, — и хочет просто поговорить? Ну конечно.

— Мы можем поговорить и утром. Иди спать.

— Я не засну, пока не выясню, что с тобой происходит. — Он садится и переворачивает меня на спину. Я вижу его лицо, освещенное падающим из окна лучиком лунного света. — Ты бросаешь меня?

— Что? Нет. Конечно, нет.

Я притворяюсь удивленной вопросом, но он знает меня чересчур хорошо.

— Почему ты хочешь порвать со мной? У нас только-только все началось. И это прекрасно. Правда прекрасно.

Я молчу. Я вижу, он отчаянно ищет способ достучаться до меня через стену, которую я сама же между нами и возвела.

— Ты меня любишь?

— Да, — чуть слышно говорю я.

— Тогда зачем ты отталкиваешь меня?

Я хочу было отвернуться, но он опускает свою ногу на мою и удерживает меня на месте.

— Зачем ты это делаешь, Джейд?

— Я уже говорила. Все когда-нибудь кончится. — Мой голос звучит слишком резко. Но злюсь я не на него, а на себя.

— Ты что, экстрасенс? — Его тон смягчается. Он убирает волосы с моего лица, целует в лоб. — Видишь будущее?

Он прав. Мои слова звучат глупо. Я понятия не имею, что будет в будущем. Но я знаю прошлое. И для меня там ничего хорошего не было.