— О Боже! Элиза, прошу тебя, не надо. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты услышала о моем отце и решила воспользоваться случаем. Тебя привело сюда отнюдь не желание получить благословение умирающего. Я прекрасно знаю, что тебе от него надо.

— Не понимаю, о чем ты! Я хотела только утешить его.

— И заодно получить свое брачное свидетельство.

Элиза растерялась и настороженно молчала. Эйвен опустил плечи и тяжко вздохнул:

— Разве я не прав? По-моему, вполне логичное предположение. Как еще объяснить твой визит? К сожалению, вынужден тебя разочаровать. Напрасно теряешь время, дорогая. У отца больше нет этих бумаг. Да, он долго держал их для меня. Как страховой полис, средство защиты от тебя и твоего дорогого муженька. Отец знал, что вы в любое время можете сюда припожаловать. Сейчас ситуация изменилась. Я уже не тот наивный молодой человек, которого ты на себе женила. Если ты рассчитываешь разжалобить меня слезами, то ошибаешься. Я предвижу, ты будешь рассказывать тысячу сказок о том, как тебе нужны эти бумаги. Только сейчас они хранятся у моего адвоката, и если брачное свидетельство действительно понадобится твоему сыну, я полагаю, ты сможешь забрать его.

Все присутствовавшие в комнате дружно испустили удивленный вздох. Все, кроме Бриджет. Ее и без того разрывающемуся сердцу уже ничто не могло причинить большей боли.

Эйвен снова встал.

— Для меня этот документ больше не имеет значения. Мой отец по сравнению со мной доверчивая душа. Я уже — нет, моя дорогая. Во время войны мне довелось участвовать в необычных сражениях. Я имел дело с очень ушлыми людьми и многому научился. Я знал, если однажды ты нарушила закон, чтобы спасти себя от позора, значит, ты и снова способна предпринять что-нибудь подобное. Хоть я никогда не распечатывал твоих писем, но был в курсе всех ваших дел. Я знал о карточных проигрышах твоего капитана. Мне известно, как вы с ним двурушничали во время последнего военного конфликта, охотно помогая и вашим и нашим, лишь бы погасить свои долги. Твоя мораль, дорогая, пала еще ниже, а хитрые уловки стали еще изощреннее и коварнее.

— Это было тяжелое время, — возразила Элиза. — Каждому хотелось выжить. Только такие джентльмены, как ты, могли не заботиться о пропитании, а думать о высоких принципах.

— Ты так считаешь? — усмехнулся Эйвен. — Спроси об этом Драма и Рейфа. Они назовут тебе тысячи порядочных людей, которые не изменили своему долгу. Сколько наших друзей рисковали жизнью, сколько их погибло ради святого дела. Только вряд ли тебя волнуют подобные вопросы. Я уже сказал, что следил за тобой и твоими необычными «друзьями», понимая, для чего тебе были нужны эти связи. Ты хотела любой ценой вернуть свои бумаги. Я ждал, что рано или поздно ты вернешься за ними, а если не сумеешь их добыть, то придумаешь что-нибудь еще: например, что они подложные, или пригрозишь устроить публичный скандал. Поэтому я обзавелся дополнительными доказательствами. Я побывал в Шотландии, в той деревушке, где ты венчалась первый раз…

На этот раз вздох изумления не сдержала Элиза.

— Я собрал письменные показания свидетелей, в том числе и самого священника, и все они поклялись на Библии. Наконец, я получил письменное свидетельство от твоего отца, с его подписью.

Казалось, Элиза сейчас потеряет сознание.

— Да, моя дорогая, твой отец порядочный, человек и неплохо знает тебя. Так что, если возникли трудности с финансами — а они, судя по тому, как ведет себя твой благоверный, должны быть, — обратись к отцу. Он сложный человек, но у него нет никого, кроме тебя. Если ты проявишь добрую волю и пообещаешь уехать так же тайно, как и приехала, я думаю, ты сумеешь вернуть его расположение. Или хотя бы получишь доступ к его кошельку. Старые обиды со временем забываются. А твой отец когда-то очень верил в тебя.

Эйвен подавил зевок и потянулся всем своим длинным телом, словно от судороги в спине.

— Впрочем, это ваши семейные дела, — сказал он с нарочито безразличным видом. — А мне остается только попросить тебя уйти. Немедленно.

Элиза долго изумленно смотрела на него.

— А ты изменился, Эйвен, — сказала она с упреком… и невольным восхищением в голосе.

— Слава Богу! За что тебе и спасибо.

— Подождите! — не выдержала Бриджет. — Эйвен, я ничего не понимаю. Если ей нужны только деньги, зачем она лгала мне? Почему хотела, чтобы я уехала? Зачем было настраивать меня против тебя?

— О Бриджет, все очень просто! — Эйвен, опустившись на одно колено, взял ее холодные руки. — Разве непонятно? Она ехала сюда, не зная, что я женился, и увидела в тебе опасную соперницу. Да, кстати… — Эйвен достал из кармана сложенный в несколько раз листок «Таймс». — Свежий номер, только что из типографии. Милая, ты так свела меня с ума, что тогда я напрочь забыл об этом важном деле. Пришлось публиковать с запозданием. — Он виновато посмотрел на Бриджет. — Никогда не думал, что моя оплошность обернется таким несчастьем.

— Я здесь ни при чем! — запротестовала Элиза. — Действительно, откуда мне было знать?

— О, я думаю, ты очень быстро сориентировалась в ситуации, — сказал Эйвен, не поворачивая головы. — Благодаря своей хитрости ты без труда выведала все у Бриджет. Будучи слишком честной, своими откровениями она невольно помогла тебе. Остальное ты узнала от слуг. Доказательства здесь излишни. Уже из-за одного этого я не стану задерживать тебя… Да что там задерживать, я просто выдворю тебя из этого дома! — И снова обратился к Бриджет: — Ты поняла? Ей нужно было избавиться от тебя. После этого она известила бы меня, что ты уехала. Вероятно, Элиза предполагала встретить прежнего мужчину, но сразу поняла, что, если ты останешься здесь, у нее ничего не получится.

— Тебя послушать, можно подумать, я приревновала тебя к ней! — презрительно усмехнулась Элиза. — Как такое могло прийти в голову? Тем более если принять во внимание твою репутацию. Хотя, признаться, я не верила всем тем слухам, пока вновь не увидела тебя. Я бы еще не удивилась, если б мужчина, так избалованный женским вниманием, выбрал кого-то из нашего круга. Девушку с подобающим воспитанием, необыкновенную красавицу. Во всяком случае, не уступающую мне!

Глаза Эйвена по-прежнему были устремлены на Бриджет.

— Элиза, — спокойно сказал он, — у моей избранницы есть гораздо большее, чем ты обладала когда-либо и чего у тебя никогда не будет.

— Ты что, без глаз? — вырвалось у Элизы. — Посмотри на ее обезображенное лицо!

— А ты что, без ушей? — грубо сказал он, нехотя повернувшись к Элизе. — Убирайся отсюда! Я не обязан давать тебе объяснения. Могу сказать только одно: у моей жены нет никаких недостатков, за исключением… маленького недостатка. — Эйвен посмотрел с тихой грустной улыбкой на бледное лицо Бриджет и добавил: — Ей не хватает уверенности в себе или… она не, сознает, какую власть имеет надо мной.

Через час Элиза вместе с сыном покинула дом. Гости Эйвена наблюдали за ними из окна. Сам Эйвен не стал смотреть. Он был занят завтраком, только вряд ли различал, что у него в тарелке, потому что не сводил глаз с Бриджет.

К своему удивлению, она обнаружила, что теперь, при свете, стесняется его так же, как в первый вечер у него дома. Бриджет очень долго ждала Эйвена и еще дольше мучилась сомнениями, однако теперь, когда он был здесь и она знала, что муж никогда не обманывал ее, вдруг появилась настороженность. Совершенно необъяснимое явление! Или… Бриджет вдруг поймала себя на странной мысли: может, она опасается себя, своих чувств к нему?

И вмиг все сомнения, подавлявшие ее желания, улетучились. Теперь, когда возлюбленный муж был здесь и принадлежал ей, ее чувства вырвались на свободу. Облака недоверия и страха рассеялись, и больше ничто не омрачало удивительной правды — правды поразительной любви, переполнявшей ее сердце.

— Какая трогательная забота, — проворчал Рейф, садясь за стол. — Послал этого старого мерзавца сопровождать ее. А Хайнс хорош гусь! Так плясал под ее дудку! Как ты думаешь, сколько она заплатила ему?

— Нисколько, — ответил Эйвен. — Что ты хочешь от него? Хайнс вел себя в меру своего понимания. Ведь он помнил, что Элиза была моей женой. И этим все сказано. Откуда ему знать правду? Элиза сама предпочла, чтобы лучше ее считали умершей, чем опозоренной. Если б я не был тогда в таком замешательстве и довел дело до конца, она оказалась бы на скамье подсудимых. Теперь Хайнс знает правду и очень раскаивается. Несмотря на все свои грехи, он преданный слуга, что не раз доказывал. Он старый человек, и мне жаль выгонять его. Остается только поверить ему. Пусть он довезет обманщицу до места, для надежности. Потом вернется и все расскажет.

— Я б его удушила, — вмешалась Джилли с набитым ртом.

— Точно, — согласился Драм.

— Когда поедем к твоему отцу, Эйвен? — спросил Рейф.

— Завтра утром.

Эйвен увидел, как зарделось лицо Бриджет. В утреннем свете на знакомом маленьком прямом носике была отчетливо видна забавная бледная веснушка, которую он раньше не приметил. Он перевел взгляд на ее сочные полные губы и добавил:

— На сегодня хватит. И так сколько отмахали!

— Вот и правильно! — горячо поддержал его Драм.

— Если, конечно, ты согласна, — уточнил Эйвен, глядя Бриджет в глаза, — хотя представляю, как тебе осточертело здесь. Как ты себя чувствуешь?

— Теперь, когда ты здесь, мне хорошо. Я с удовольствием поеду утром.

— Ну что ж, — вздохнула Джилли, поднимаясь из-за стола и хватаясь за свою шляпу, — наверное, и нам пора. Спасибо за угощение. Пойдем собираться.

— Но зачем же увозить Бетси? Ведь теперь все изменилось, — удивилась Бриджет.

Лицо Джилли сделалось пунцовым. Она крутила в руках свою нелепую шляпу, разглядывая ее помятые поля.

— Мне ужасно не хватало Бетси. Я не представляю, что нужно снова расставаться с ней. Думаю, и сестренка будет скучать по мне.

— Тогда присоединяйтесь к нам, — предложил Эйвен.

— К вам? Нет, мне надо зарабатывать на хлеб. А что я буду делать в деревне?