Кэтрин Куксон - Знак судьбы

– Все в порядке, все в порядке. – Он махнул мисс Бригмор рукой, не отрывая глаз от лица мальчика, а потом, обращаясь к нему, тихо спросил: – Ты наконец-то спустился со скалы, да?

Мальчик не ответил, продолжая рассматривать стоявшего перед ним грузного мужчину.

– Как тебя зовут?

Мальчик не произнес ни слова, и тогда младший брат толкнул его локтем и сам ответил Томасу:

– Его зовут Дональд, а меня…

– Я не маленький, могу и сам говорить. – Дональд с сердитым видом отшвырнул младшего брата в сторону, и тот мог бы упасть, если бы Дональд не схватил его за руку. Потом обнял за плечи, прижал к себе и продолжил говорить низким, мужским голосом: – Я Дональд Радлет с фермы Вулфбер, а это мой брат… сводный брат, Мэтью. – Возникла небольшая пауза, а затем Дональд закончил: – А вы Томас Моллен.

На губах Томаса мелькнуло подобие улыбки.

– Верно, парень, верно, я Томас Моллен. Но скажи мне, почему ты так долго тянул с нашим знакомством?

– Потому что я все делаю в надлежащее время.

Томас устремил на Дональда сердитый взгляд, в глазах его появился стальной блеск. Как бы рассуждая, он промолвил:

– Да, наверное, так оно и есть. – Помолчав, Томас сменил тон на более веселый: – Ладно, не будем стоять здесь и болтать, как фермеры, встретившиеся на рынке. Идемте…

– Не оскорбляйте фермеров, они очень хорошие люди. Мы сами фермеры.

Склонив голову набок, Томас стиснул челюсти. Еще полгода назад он отшлепал бы парня по губам за то, что тот осмелился говорить с ним в таком духе. Но сейчас он обошел раскрывших рот девочек, мисс Бригмор и Мэри, остановился перед мальчишками и сказал: – Надо быть хорошим фермером, чтобы ферма приносила доход.

– А мы хорошие фермеры.

– Рад это слышать.

– У нас и скот отличный и все остальное.

– Так у вас есть скот?

– Конечно, есть. У нас же три пастбища. Недавно мы купили два ваших стада, а животные оказались в очень плохом состоянии. Да вашего скотника пристрелить мало. Вымя у коров были больные, воспаленные, у шотгорнской коровы соски почти высохли, и если она вообще когда-нибудь отелится, это будет большой удачей. Но я сомневаюсь, что бык сможет покрыть ее, она испугается одного его вида. Мы сделали…

– Меня удивляют твои обширные знания в этой области. Однако для содержания такого стада надо иметь дешевые корма…

Мисс Бригмор не стала вникать в разговор, она поспешила увести девочек вперед. Им нельзя было это слушать: соски, отелиться, покрыть… Женщине было непонятно отношение Томаса к мальчику. Хозяин не проявил никакого волнения при этой неожиданной встрече. А агрессивность паренька, похоже, даже позабавила его. А может, он думает о мальчике как о сыне? Мисс Бригмор оглянулась. Томас шагал рядом с братьями, уже долгое время она не видела его таким оживленным. Мисс Бригмор спросила себя: будет ли она возражать против чего-нибудь, что дает Томасу интерес к жизни? Она прекрасно понимала, что сама может удовлетворять только одну, ну, может, две потребности хозяина – обеспечивать ему комфорт днем и ублажать его ночью. Но мужчине требуется что-то еще, тем более такому, как Томас Моллен. Сумеет ли этот мальчик заполнить пустоту в его жизни? Мисс Бригмор снова бросила взгляд через плечо и поторопила девочек, чтобы те не могли услышать разговор. Поймав ее взгляд, хозяин кивнул, словно подтверждая мысли Анны.

Да, Томас догадался, о чем думает "моя мисс Бригмор", как он шутливо назвал ее прошлой ночью. Сейчас его и самого беспокоила мысль: не является ли этот неотесанный, бесцеремонный мальчишка, отмеченный его прядью, ответом на молитву, с которой он, Томас так и не обратился к Богу, ибо вообще не любит никого ни о чем просить?

Последние несколько недель Томас ощущал в душе глубокую пустоту, заполнить которую не могла даже Анна. Он понимал, что причина этого не потеря дома, не утрата дорогих ему вещей, не расставание с привычным образом жизни и даже не бегство сына. Просто он потерял самого себя, и эта потеря оставила на нем пятно малодушия и позора. Томас сомневался, что когда-нибудь снова увидит Дика. Но эта мысль не вызывала у него глубокого сожаления. По-настоящему же его приводило в уныние то, что у него нет настоящих друзей.

Когда охота на Дика была в самом разгаре, рядом с ним не оказалось никого, во всяком случае, никого из друзей, а вот чиновники и судейские просто одолели. И только когда в газетах появилось сообщение о том, что Дик Моллен, по всей видимости, скрылся за границей (правда, не говорилось где, потому что этого никто не знал), к нему приехал Пэт Ферье и рассказал, что Дик во Франции. Кто-то из их общих друзей переправил его туда на собственной яхте. Однако Пэт не привез от Дика ни письма, ни устных извинений. Ничего. Томас подумал тогда, что ирония этой ситуации заключается в том, что даже у его сына есть, по крайней мере, двое верных друзей, тогда как у него самого не осталось никого, кроме Анны.

Мужчина бросил взгляд на шагавшего рядом мальчика. Между ними определенно существовало сходство, и оно не ограничивалось только белой прядью. Томас как бы увидел себя в детстве, возможно, волосы у него тогда не были столь черными или глаза такими темными, да и сам он был не так высокомерен. Хотя, надо сказать, происхождение и воспитание давали ему право на высокомерие, поскольку произведен он был на свет в богатой семье. А этот парень родился и рос на ферме, так что трудно было ожидать от него хорошего воспитания.

Мальчик устремил на Томаса пылающий взгляд своих темных глаз, и Томас, почувствовав себя неловко, решил продолжить разговор:

– У твоего отца большая ферма?

– Сто двадцать акров, но он мне не отец. Я называю его папа, но он его отец, – не отрывая глаз от лица Томаса, Дональд указал большим пальцем на младшего брата.

Они замолчали и прошли так еще шагов двадцать, но взгляд Дональда как бы откровенно говорил: "Давай не будем болтать о пустяках, ты же, как и я, все прекрасно знаешь".

Не выдержав завороженного взгляда Дональда, Томас громко крикнул:

– Мисс Бригмор, а что у нас сегодня на ужин?

Женщина резко остановилась, девочки и Мэри последовали ее примеру. Все удивленно уставились на Томаса.

– Суп, ветчина, салат и земляничный пирог, – перечислила мисс Бригмор.

– А мы сможем накормить еще двоих?

У Анны невольно расширились глаза и открылся рот.

– Но как же они пойдут домой, ведь живут-то далеко, за холмами? Их родители будут волноваться.

– Они не будут волноваться, – твердым, решительным тоном произнес Дональд. Похоже, твердость и решительность вообще были присущи его характеру. – Папа раз в неделю отпускает нас на полдня погулять. Мы можем вернуться в любое время до пяти утра, потому что в пять мы встаем на работу.

Мисс Бригмор молчала, посмотрела на братьев, затем на Томаса, который широко улыбнулся ей.

– Вот и ответ на ваш вопрос. Значит, за ужином у нас будет двое гостей.

Анна повернулась, и они снова пошли вперед. Она была бы рада, если бы Томас обрел новый интерес в жизни, но этот парнишка беспокоил ее. Он был слишком сильным, слишком уверенным для своего возраста. Таких она раньше не встречала. Вот младший мальчик нравился ей больше, он гораздо приятнее, ласковее и воспитаннее. Однако он не был сыном Томаса Моллена.

Дональд Радлет родился зимой 1838 года, месяцев через пять после того, как его восемнадцатилетняя мать, Джейн Радлет, вышла замуж.

Джейн Радлет родилась на ферме Вест в поместье Хай-Бэнкс-Холл. Отец ее был скотником, мать – дояркой. После рождения Джейн мать до самой смерти почти не вставала с постели. Грязные руки повивальной бабки занесли ей какую-то внутреннюю инфекцию, которая оказалась неизлечимой. Частая тошнота и понос терзали тело матери, но в таком состоянии она прожила еще двадцать лет.

Джейн была единственным ребенком, она помнила себя уже с трех лет, когда впервые самостоятельно дошла до выгребной ямы и выбросила в нее мусор из корзины. С четырех лет Джейн начала стирать грязные простыни и делала это каждый день вплоть до того момента, когда в возрасте восемнадцати лет и двух месяцев покинула ферму и ушла на другую сторону холмов вместе с Майклом Радлетом.

В тот день Майкл провел ее мимо своей фермы (не позволив даже остановиться и зайти в дом) прямо в церковь, где они и обвенчались, а свидетелями стали жена священника и могильщик. Всю дорогу назад от церкви до фермы Джейн проплакала; рыдала она и в брачную ночь, лежа в холодной пустой постели; слезы наворачивались на глаза и в последующие дни, но уже потому, что она поняла – впервые в жизни ее ждет счастье.

Майкл Радлет был старше жены на восемнадцать лет, его знали как добропорядочного, богобоязненного, трудолюбивого человека, который добился благополучия собственным трудом. Ферма его была хотя и небольшой, но прекрасно ухоженной, для разведения скота использовался буквально каждый клочок холмистой земли. Работал Майкл с рассвета и дотемна, шесть дней в неделю, однако по воскресеньям выполнял только ту работу, без которой не мог обойтись скот, а остальное время читал Библию, как учил его отец. В этот день он отпускал своего единственного работника навестить родных.

Впервые Майкл обратил внимание на Джейн Коллинз, когда повел двух своих единственных коров айрширской породы за холмы на случку с быком из поместья Хай-Бэнкс-Холл. Он мог бы отвести коров и на ферму Пирсона, что находилась от него всего в трех милях, но бык Пирсона был плохой породы. Джейн в то время только исполнилось шестнадцать, и весь следующий год Майкл размышлял – не поговорить ли с ее отцом на предмет женитьбы. Правда, он сомневался, что тот разрешит Джейн выйти замуж и уехать из дома, потому что – и Майкл это прекрасно понимал – девчонка была единственной помощницей отца, ухаживала за больной матерью, варила еду, и вообще выполняла всю работу взрослой женщины. И, как Майкл слышал, занималась она этим почти с младенческого возраста. Однако он отметил для себя, что долгие годы труда не испортили ее красоты. Личико у Джейн было круглым и гладким, глаза нежными, а каштановые волосы блестели. Да и фигура у нее была хорошая: широкие бедра и соблазнительно торчащие груди.