— Но что-то все-таки осталось? — настаивала Аймир.

— Да. Мне кажется, всех денег хватит примерно до конца следующего года, — сказала Эран.

— Хорошо. А если ты беременна, то когда должен появиться ребенок? В марте или в апреле? — спросила Аймир.

Эран стала считать на пальцах.

— Я думаю, в конце марта, — сказала она.

— У тебя будет достаточно времени, чтобы найти новую работу, сказала Аймир.

— Я не хочу новую работу. Мне нужен Бен! — Эран опять заплакала.

Аймир налила себе очередную чашку чаю, который помогал ей сохранять спокойствие.

— Может, он передумает и вернется? — осторожно спросила она.

Эран безразлично смотрела на ковер.

— Я сказала, чтобы он никогда больше не приходил, — ответила она.

— Что? Зачем ты так сказала?! — Аймир чуть не выронила чашку.

— Потому что… потому что я сама не знала, что говорю! Я думала, что, если он больше не хочет быть со мной, я не позволю ему знать, как сильно я… Ну почему кто-то вообще что-то должен говорить? Почему люди говорят такие глупости при ссоре? — Эран зарыдала.

— Не знаю, Эран. Но я уверена в одном: если Бен является отцом ребенка — он должен знать об этом, — твердо сказала Аймир.

— Я уже сказала — он не хочет иметь детей, и я пообещала, что у нас их пока не будет! Я забеременела ненамеренно — мое тело сделало это за меня! Как будто какая-то неведомая сила подхватила меня и толкнула в эту пропасть, — сказала Эран, плача.

Аймир задумалась:

— Ты ведь говорила, что хочешь иметь семью. Эран?

— Да, говорила, я и хотела! Но это было подсознательно. Я хотела этого сердцем, но не разумом — Господи, у меня все в голове перепуталось!

Вцепившись в подушку, Эран смотрела на Аймир глазами, полными душевной муки и замешательства. В простом летнем платьице, с опухшим от бессонных ночей лицом. Эран была похожа на пятнадцатилетнюю… Она слишком рано потеряла свою любовь, и теперь у нее не было сил бороться. «А у кого эти силы есть?» — размышляла Аймир. Ее собственная мать. Ханнак, преисполненная достоинства женщина, как-то призналась ей, что, овдовев, горевала целых два года, и если бы не ее новорожденная дочь, то просто лишилась бы рассудка.

Дочь. Возможно, и у Эран скоро будет дочь. Или сын. На миг Аймир почувствовала укол зависти. Какими бы ни были обстоятельства, ребенок есть ребенок. Врач, возможно, скажет, что Эран не беременна, но как в свое время Аймир мечтала, чтобы он сказал ей самой обратное. Прошлой ночью, разговаривая по телефону с Дэном, она чуть было не сказала ему о подозрениях Эран. Дэн, конечно, отнесся бы к этому с привычным прагматизмом, приказал бы им не волноваться, но он тоже был бы взволнован. Эран привезла бы ребенка в Данрасвей, а может, и осталась бы там навсегда…

— Эран?

— Да. Аймир?

— А что ты скажешь своей матери? — спросила Аймир.

— О Господи! — Эран схватилась за голову.

— Ну, нужно ведь, чтобы она знала… — Аймир умолкла.

— Нет, Аймир, нет! Не сейчас! Пока я сама не пойму, что со мной дальше будет. Если Молли узнает, что Бен меня бросил, она скажет, что так мне и надо, скатертью ему дорога. А если я беременна, она вообще от меня откажется! Она скажет, что я шлюха, опозорившаяся, как Дейдра Девлин. Отец расстроится и захочет, чтобы я вернулась домой. Но мой дом здесь, — сказала Эран.

— Здесь? — переспросила Аймир.

— Да! Это наш дом, мой и Бена, и все, что в нем находится, тоже, даже пианино. Я не смогу уехать. Кроме того. Данрасвей уже слишком мал для меня, я не смогу там жить, — объяснила Эран.

Аймир пришлось признать, что Эран права. Ее жизнь с Беном уже не сравнится с жизнью в маленькой деревне. Она будет угнетать Эран и сделает ее очень несчастной.

А что же будет с ней здесь? Мать-одиночка, без работы или с работой, но тогда придется отдать ребенка в ясли, где его будут опекать чужие люди. Аймир поняла, что не желает Эран такой жизни.

Надо перестать об этом думать. Ребенка не будет. Как часто ей самой приходилось говорить эти слова Дэну!

Опустившись в кресло, Аймир несколько минут молчала, пытаясь разобраться в себе и скрыть одолевающее ее чувство вины. Эран сидела на диване, не выпуская из рук подушку. На столике, разделявшем их, стояла фотография Бена, беззаботно улыбающегося.

— А как насчет его родителей? — спросила Аймир.

— Дива будет разочарована. А его отец только облегченно вздохнет, — сказала Эран.

— А если им придется стать дедушкой и бабушкой? — усмехнулась Аймир весьма нервно.

— Они не узнают. Никто не узнает, потому что они могут рассказать Бену, и тогда он почувствует себя связанным по рукам и ногам. Я даже с Рани и Тханом не могу больше встречаться, — сказала Эран.

— Но тогда ты останешься одна как раз в тот момент, когда тебе больше всего нужны друзья! — воскликнула Аймир.

— Ну и что! Мне, конечно, не все равно, но шантажировать Бена я не стану. Кроме того, у меня есть ты. Ведь ты не собираешься прямо сейчас уехать, Аймир? — взмолилась Эран.

Аймир и правда не могла уехать до того, как будет сделан тест. Это означает — надо остаться здесь еще на две-три недели. Заметив, как Эран в страхе замерла, Аймир ободрительно ей улыбнулась:

— Конечно нет. Я останусь с тобой до тех пор, пока ты не пойдешь к врачу, пока не отдохнешь и пока не пройдет твой шок. Бедная моя девочка! Я знаю, как много Бен значил для тебя, но он был всего лишь твоим первым парнем, будут и другие — вот увидишь.

Неожиданно Эран повысила голос и решительно произнесла:

— Никогда! Никогда никого у меня не будет, кроме Бена Хейли!

— Тебе только двадцать. Ты встретишь еще много хороших достойных парней. Я знаю, что тебе нужно время, чтобы забыть Бена, но однажды ты проснешься и поймешь, что он уже в прошлом, — заявила Аймир.

— Никогда! Мне никто больше не нужен! Мне нужен Бен!

Как перепуганный ребенок, Эран зарылась лицом в подушку, всхлипывая и повторяя имя Бена снова и снова…


Два дня спустя к Эран пришли Рани и Тхан. Они очень сочувствовали девушке.

— Бен тоже расстроен, Эран. Он говорит, что для него это уже слишком и что все случилось слишком быстро. Почему бы тебе не позволить ему навестить тебя? — спросила Рани.

— Остаться с ним друзьями, ты хочешь сказать? Вести вежливые беседы и притворяться, что все нормально? Рани, но ведь у меня не все нормально! Я подавлена, я не могу ни есть ни пить. Если я хоть на минуту его увижу, я… я… разве вы не понимаете? Мне нужно или все, или ничего. Я никогда бы не смогла быть ему просто другом или просто менеджером, я… — Эран умолкла.

Ее горло вдруг обожгло, словно огнем, и Эран так и не закончила предложение. Не смогла выразить свою боль, свое унижение, свои чувства.

Рани, сестра Бена, была убежденной феминисткой. Она будет переживать за осложнения в карьере брата, но подобная боль и горе останутся для нее загадкой. Неужели Бен — единственный мужчина на всей планете и его нельзя никем заменить? Неужели люди еще не поняли, что он молод и непостоянен? Рани знала, что такое может произойти. И Тхан, с которым сейчас работал Бен, знал — его верность не была вечной. Им нет смысла здесь больше оставаться.

Измотанная до предела, Эран встала.

— Передай Бену, что я напишу ему о наших совместных делах, как только приду в себя. Хорошо, что вы пришли. Со мной сейчас Аймир, и у меня все в порядке, — сказала она.

Молодые люди немного замешкались, пытаясь преодолеть внезапно возникший между ними барьер непонимания. Однако другого выхода, как встать и просто уйти, у них не было. Из коридора Эран слышала, как те говорят Аймир, что девушка сейчас немного не в себе, что ее поведение не поддается логике.

Логика! При чем здесь логика, когда вся жизнь перепуталась, когда мужчина, которого ты любила и кому доверяла, разбил тебе сердце? Думал ли бы Бен о логике, если бы Эран разбила его драгоценный рояль? На какое-то мгновение Эран вдруг захотелось сделать это.

Но у нее не хватило сил. Эран была слишком опустошена, чтобы что-то предпринимать. Звук голосов утих, и вместе с ними утихло все вокруг, пока она не обнаружила себя лежащей на диване, прижимающей к груди подушку. Веки ее отяжелели, и наступило блаженное забвение.


Доктор Крофтон был доволен, как и эти две леди. Та, что постарше, подумал он, должно быть, мать. Во время консультации лицо ее светилось от счастья. Она и сама была еще молода и очень обеспокоена состоянием дочери, которая выглядела настолько бледной, что ее улыбка казалась отрешенной. Подобно многим молодым матерям на ранних стадиях беременности, девушка была немного подавлена.

— Вас с утра подташнивало? Хотите, я выпишу вам больничный лист? — спросил доктор.

— О нет, спасибо. Я временно не работаю, — ответила девушка.

Доктор Крофтон подумал, что это несколько необычно. В наши дни немногие беременные женщины могли позволить себе отдых и заботы о самих себе; напротив, они работали все больше и больше, чтобы доказать главенствующее значение карьеры в их жизни.

— Тогда я бы порекомендовал вам утренние прогулки и полуденный сон, — сказал Крофтон.

Эран казалось, что она могла бы проспать целое столетие.

— По возможности избегайте перенапряжения, необходимо полностью исключить курение и алкоголь, и, если возникнут вопросы, звоните в любое время. И мы договоримся о нашей следующей встрече, — сказал доктор.

Он проводил женщин до регистратуры. В отличие от некоторых матерей-одиночек, эта девочка, очевидно, не была впутана ни в какие дрязги со своим семейством. О ней хорошо позаботятся. И врач простился с ними.

На улице Аймир крепко прижала Эран к себе, в ее глазах блестели слезы радости.

— О Эран, это замечательно! Ты довольна? Несмотря ни на что?