Не все ли равно, как ее потерять? В таком месте и так уже невозможно оставаться работать! В лучшем случае, можно постараться как-то продержаться, пока не найдется другое место. Но уж это она сделает тайком. Несправедливость своего положения заставила Эран почувствовать, что ей хочется кого-то ударить или что-то разбить.

По крайней мере, хоть завтра Лоркана в офисе не будет! Он будет дома зализывать свои раны и объяснения этому не сможет никому дать. Машинка была тяжелой, как тонна кирпичей. Все же рано или поздно Лоркан вернется и сделает существование Эран невыносимым, даже опасным. Может, стоит заявить на него в полицию? Но это будет вызов общественному устройству: ничтожный клерк заявляет на молодого перспективного адвоката!

Эх, если бы от мамы можно было дождаться хоть какой-то помощи!

Молли была в кухне, когда Эран вошла, она подавала рагу Акилу и Дерси.

— Эран, посмотри на себя в зеркало! Где твое пальто и сумочка? И что случилось с твоей блузкой? — закричала Молли.

Ее тон был обвиняющим, и Эран была рада, что за последние несколько минут привела хотя бы мысли в относительный порядок.

— Вещи остались в офисе. Я не заметила, что уже пора уходить, подошел автобус, и я выбежала, чтобы успеть на него. Я порвала блузку, зацепившись за дверь, когда выбегала, — ответила девушка.

— Ну так поднимись наверх и приведи себя в порядок. Надеюсь, тебя никто в таком виде не видел? — проворчала мать.

— Нет, — сказала Эран.

Наверху в своей спальне Эран стала бить дрожь так, что она чуть не разрыдалась. Почему же мама не могла догадаться, что произошло, чисто по-матерински? Почему не могла просто обнять и успокоить дочь, позаботиться, чтобы все как-то уладилось? Почему до нее не доходило, что с Эран что-то произошло? Аймир всегда угадывала, когда с кем-то из ее учеников было неладно, она вела их в столовую, поила чаем с печеньем. Помогала советом или просто беседовала по-дружески.

Может, мама все-таки догадается? Просто ей надо подумать пару минут. Эран медленно оделась, причесалась, умылась, словно пыталась смыть малейший след прикосновения Лоркана Миллера, и вернулась в кухню.

— Вот, Эран. Почти уже холодное, ешь, — буркнула Молли.

Молли протянула ей тарелку с рагу. Когда Эран неловко брала ее, тарелка выскочила из ее дрожащих пальцев и разбилась об пол.

— Да нет, вы только посмотрите! Ты хуже мальчишек! Разбила такую хорошую тарелку! — закричала Молли.

— Прости, мамочка. Я куплю новую, — пробормотала Эран.

— Ну да, на деньги теперь можно купить все! Так что можно бить все подряд! Новые тарелки растут на деревьях, а блузки по пенни за десяток! — выкрикивала мать.

Вдруг Эран не узнала собственного голоса — она буквально заорала на мать:

— Замолчи, мама! Замолчи! Я сказала, что сожалею, чего же еще ты хочешь?

Впервые за всю жизнь Эран назвала Молли «мамой», и осознание этого чуть не заставило ее зареветь в голос. Но она не заплакала, почувствовав только, что у нее в душе словно захлопнулась какая-то потайная дверца. «Дорого же будет стоить когда-нибудь вновь открыть эту дверь», — отрешенно подумала Эран.

Молли склонилась над раковиной, побледнев и почти теряя сознание от шока. Мать и дочь неуверенно взглянули друг на друга. Эран почувствовала, что у нее внутри что-то надломилось. Когда она заговорила вновь, ее голос был жестким, почти безразличным.

— Если ты собираешься пойти на свой кружок по вязанию, мама, лучше поторопись. Уже почти восемь.

Не проронив ни слова. Молли подмела осколки тарелки и сняла фартук.

— Да. Немного рагу осталось в кастрюле. Разогрей, если хочешь. Я приду к одиннадцати, — тихо сказала она.

Удивившись безразличному тону матери. Эран почувствовала, как возвращается гнев. Но она подавила его, так же как и неловкое чувство вины. Просто у Молли — камень вместо сердца, и кто мог знать, что сделало этот камень таким прочным! Если уж она не может простить дочь, то и винить Эран Молли тоже не имеет права. Ей самой, когда она начала работать, было не шестнадцать лет, и Молли не приходилось буквально бороться за выживание и отстаивать свою честь, как Эран. В эти несколько яростных секунд между ними установилось равновесие, и все заняло какие-то новые места.

Акил и Дерси удивленно глазели на сестру. Эран холодно повернулась к ним.

— Что это с вами обоими? Доедайте быстрее и убирайтесь отсюда. А ты, Акил, никуда не выйдешь, пока не перемоешь всю посуду. Мама, сегодня холодно, лучше надень сапоги, — резко сказала Эран.

Домочадцы так взглянули на Эран, словно над ее головой был портрет папы римского, который вдруг ожил и заговорил.


— Доброе утро, мистер Миллер. Доброе утро. Мойра, — сухо бросила Эран, входя на следующее утро в офис.

— Доброе утро. Эран, — ответила Мойра.

— А где Лоркан? Еще не пришел? — спросила девушка.

Эран так выразительно взглянула на часы и говорила так многозначительно, что Филип насторожился.

— Лоркан плохо себя чувствует. Он по неосторожности упал с лестницы вчера вечером. Так много работал допоздна. Я дал ему выходной до конца недели, — ответил Филип.

— О Боже! Бедняжка Лоркан. Передайте, как я ему сочувствую, — вымолвила Эран.

Она знала, что ее тон отнюдь не прояснял ситуацию, также Эран знала, что Мойра уже умирает от любопытства и хочет знать, почему пальто Эран было уже с утра на вешалке, а сумочка валялась на полу со вчерашнего дня. Да хоть ты сдохни. Мойра, от любопытства! Эран села за свой стол и погрузилась в гору писем с таким выражением лица, что ни Мойра, ни даже Филип больше не осмелились задать ей ни единого вопроса. Но мысли Эран постоянно возвращались к газете Филипа, которую он перелистывал: нет ли там рабочих вакансий? Если там будет что-то хоть сколько-нибудь подходящее, то она уволится сегодня же, чтобы нервы больше не трепать! Но время, казалось, тянулось бесконечно, пока наконец не настал ленч, и тогда Эран представился случай взять газету. Как только Эран осталась одна, она сразу схватила «Обозреватель Корка».

В офисы требовались люди на разные вакансии, но ничего из того, что ей подходило бы. Сиделки, гувернантки, прачки, фермеры… Нет, ничего из этого не подходит! Тут взгляд Эран упал на рубрику «Надомный труд».

«Требуется эмигрантка для проживания в семье и помощи с мальчиком Оливером двух лет и еще одним малышом, который родится в феврале. Отдельная комната, оплата 20 фунтов в неделю. Няня нужна энергичная, бодрая, ответственная. Звонить Холли Митчелл, Лондон…»

Дальше был указан номер телефона с лондонским кодом. Оставив страницу раскрытой. Эран обдумывала это предложение. Двадцать фунтов в неделю с бесплатным питанием и проживанием? Чтобы заработать такую сумму здесь, потребуется значительно больше времени! Ведь мама не уставала напоминать, что здесь еда и электричество стоили десять фунтов в неделю на каждого члена семьи. В Лондоне это, скорее всего, стоит еще дороже.

Лондон… Он расположен так же далеко, как и любой другой город на карте; на уроках географии у миссис Мак-Кензи они изучали это: Рио, Найроби, Барселона. В эти города можно было добраться только на самолете, но до Лондона ведь значительно ближе. Те, кто ехал туда, садились на поезд до Дублина, потом на паром до Уэльса, а потом на другой поезд. Все же дорога была долгой, поэтому и казалось, что Лондон недосягаем, как и другие города мира…

Но на сегодняшний день это как раз то, что ей нужно! Подальше от этого Лоркана Миллера, от нудной Молли, от всего, что словно запирало ее в какую-то ловушку! Даже милый сердцу Данрасвей уже казался Эран подобием тюрьмы — с тех пор, как она покончила со школой, ей была отведена здесь столь незначительная роль. Все, что здесь от нее ждали, — что она подстроится под общепринятые вкусы поселка: ранний брак с простым рыбаком, дети, которых она будет выращивать в той же нищете, как и все, однообразная пища, вечные обноски, и смотреть придется определенные телепередачи. Здесь было важно только выжить физически. Духовная сторона жизни мало кого волновала. Если Эран не вырвется отсюда сейчас, пока она еще молодая, она врастет с корнями в эту рутину будней, затеряется, как песчинка в пустыне. Через лет пятнадцать от сегодняшней Эран Кэмпион с ее мечтами и следа не останется!

Эран еще не знала точно, чего хочет, но зато знала, что ей совсем не нужно. И уж точно не нужна ей такая жизнь, как сейчас!

Она должна уехать. Ничто не удерживает ее от того, чтобы позвонить этой миссис Митчелл прямо сейчас. Если она получит эту работу, то будет отправлять деньги почтой домой, и ее родителям будет не хуже, чем теперь. Ее заставила задуматься только мысль о Коноре. И еще Эран подумала, что скажут Дэн и Аймир. Она их любила теперь почти так же, как и своего отца. Но она бы все равно не осталась здесь даже из-за них. Ведь Лоркан придет на работу уже на следующей неделе!

Рассердится ли Аймир? Или она даже обидится после всех неприятностей, причиненных ей Эран? Будет ли по ней скучать Конор? Конечно, да и Аймир тоже будет. Но это не значит, что Эран должна вечно жить только для них, по их воле. Она могла бы писать им, поддерживать с ними связь, может быть, даже потом приехать навестить их, когда скопит достаточно денег. Может вернуться в Ирландию, когда здесь будет достаточно работы. Лондон — огромный город, там много вечерних школ, множество автобусов, которые осуществляют хорошее сообщение между разными частями Англии. Телефон стоял на столе Мойры. Раньше Эран никогда им не пользовалась, только отвечала на некоторые звонки. Но это было делом нехитрым: надо просто набрать напечатанный в газете номер. Конечно, мистер Миллер будет вынужден оплатить счет, когда он придет. Но если Эран получит работу, это уже не будет ее волновать: когда счет придет, она будет уже за много миль отсюда. Ведь в конце концов, во всем виноват его сын! Эран подумала о Лоркане и вновь отчетливо почувствовала его пальцы на своем подбородке.