Она выглядела несчастной, постаревшей и больной. И невольно сморгнув слезы, Ярослав вздрогнул, впервые ощутив, как оттаивает та часть сердца, которую он по-прежнему прятал в ледяном коконе. Будто с этой слезой пропали уходили последние осколки льда, не дающие сердцу работать в полную мощь.

- Вы в порядке? – таксист обеспокоенно посмотрел на него в зеркало заднего вида, пока Ярик шумно не вздохнул носом, утирая влагу с глаз рукавом кашемирового пальто.

- Все нормально, - выдохнул, пряча снимки в карман. Знакомое здание показалось за углом, пока въезжали на просторную парковку, заполненную частично. Автомобиль Ноны как обычно стоял у самого входа, несмотря на то, что сегодня выходной. Ее привычки за несколько лет Тасманов изучил от и до. Эта женщина любила только две вещи: себя и собственную карьерную, причем последнее, наверное, больше всего, оттого в офисе бывала регулярно, задерживаясь порой допоздна. Не пришлось пробиваться через многочисленную охрану и администратора на первом этаже, контролирующим посетителей в этом офисном здании. В разъехавшихся стеклянных дверях показалась сама виновница его приезда – в красном пальто без шапки гордо вышагивала, держа в руке сумку с папкой. Стоило Ярику выбраться, как она застыла, явно не ожидая увидеть перед собой Тасманова собственной персоной. Не знай он ее лучше, возможно поверил бы в то, что она удивлена.


Нона поджала губы, а в темных волосах серебрились нити седых волос. Странно, раньше эта ухоженная, тщательно следящая за собой женщина не позволяла себе выглядеть такой уставшей.  Под глазами залегли тени, которые не мог скрыть даже самый дорогой крем, только солнцезащитные очки, снятые ею, дабы рассмотреть мужчину перед собой. Махнула рукой. Не давая охраннику приблизиться и шагнула ближе, постукивая каблуками своих сапог по асфальту ему навстречу.

- Пришелся проситься обратно? – холодный голос перебивал жадный взгляд, с которым она тщательно осматривала каждую черточку лица Ярика, заставляя усмехнуться. Не отвечая достал пачку фотографий, подняв на свет, позволяя увидеть часть содержимого снимка и прочитать надписи, хоть для этого пришлось подпустить ее ближе еще на пару шагов.

- Никак не успокоишься? – прошипев, одергивая руку, не давая взять снимок или коснуться себя. Женщина отшатнулась от ненависти, вспыхнувшей в голубом взоре, прозвучавшей в голосе, когда он задал вопрос. – Тебе мало того, что ты сделала уже? Я тебе что, игрушка, которую ты купила и можешь распоряжаться как вздумается?! – заорал на всю улицу, не выдержав наплыва эмоций. Охранник дернулся, но не помел ослушаться приказа начальницы, неодобрительно смотря на Тасманова, сжимая кулаки.

- О чем ты говоришь? – совершенно спокойным голос поинтересовалась Нона, прищурив глаза. Кивнула на фотографии, раздраженно складывая на груди руки. – К этому я не имею никакого отношения!

- А та смс-ка «умирая, доведи дело до конца» и мой снимок у роддома с друзьями? Или то, как ты едва не сбила Раю?! – огрызнулся, делая шаг вперед, заставляя ее отступить. Однако она быстро взяла себя в руки, вздернув подбородок, прорычав в ответ от злости:

- Совсем крыша поехала от алкоголя, псих чертов! Ни в какой аварии и никаких смс я тебе точно не отсылала! Не настолько я отбитая несчастная брошенная баба, чтобы за малолетками всякими гоняться. Ты ушел, я отпустила. Поигрались и хватит, мне надо ехать, - развернулась, дабы двинуться к своей машине, однако Ярослав не дал ей уйти, перехватывая за руку, больно сдавив ту. Нона вскрикнула, стоило ему притянуть ее ближе, удерживая на месте.

- Пусти меня пока в полицию не обратилась по поводу домогательств!

- Это кто кого еще домогается, стерва! – заорали друг на друга. Охранник не выдержал, рванув на Тасманова тараканом, но в последний момент остановился от приказа все той же Ноны, выдохнувшей от собственной вспышки.

- Хватит, - стряхнула пальцы Ярика, выдыхая и убирая с лица растрепавшиеся волосы. – Я тебе одинокая припадочная Бриджит Джонс чтобы грызть в отчаянии ногти, что ее бросил мужик. Если тебя кто-то преследует, ищи этого человека из своего нынешнего круга или среди бывших шл*шек. С которыми спал без разбора по пьяной лавочке! Я тут не причём, - сделала акцент на последнем слове, поправляя ворот не застегнутого пальто, через которое виднелось платья. Ярик с рычанием отступил, зарываясь пальцами в волосах, сжимая в руках фотографии. Громко вздохнула. Принимаясь рыться в сумочке, пока не добралась до пачки сигарет, вытащив одну и предложив взять Ярославу.

- Не курю, - удивленно отозвался, наблюдая, как Нона запаливает кончик, выдыхая горьковатый дым в воздух, немного задирая голову. – Я думал, ты не любишь запах табака.

- Начала, когда ты ушел, - хрипло рассмеялась, посмотрев на него. Охранник отошел подальше, давая им возможность поговорить откровенно уже не на повышенных тонах без угрозы для самой женщины, отчего Нона рассеяно скользнула взором по парковке, стряхивая периодически пепел на землю.

- Я прокляла тот день, когда с тобой познакомилась, - вдруг проговорила ни с того ни с сего, между затяжками. – Каждый день эти два чертовых месяца пыталась понять в чем моя собственная ошибка. Как могла, точно малолетняя идиотка, так влюбиться в парня, который мне в сыновья годится, - перевела взор на молчавшего Ярослава, смотрящего на нее прямо. – Ты спал с моими дочерями, - он открыл было рот, но она остановила его рукой. – Не отрицай, я в курсе. Впрочем, там нечего особо ждать, обе повернулись на твоей внешности. Как большинство, как когда-то повернулась я на красивого голубоглазого ангелочка со светлыми кудрями, что умел улыбаться. По-настоящему, тепло, освещая собой любой мрачный день. И захотела, - усмехнулась, качая головой. – Тебя. Своего солнечного принца в личное пользование. Да не учла одного: долгое пребывание в моей клетке превратила твое сердце в камень, а ты сам погас, разучившись по-настоящему радоваться жизни. Может быть не я это начала, но однозначно с моей подачи продолжил катиться по наклонной, позволяя себя использовать. Давал, когда просили, любил, когда требовали. Растрачивал талант, когда приказывали.

Ярослав задохнулся, сжав фотографии матери, будто в поиске поддержке. Каждое слово Ноны – удар прямо в грудь, одновременно ранящий, в тоже время, разбивающий остатки собственной брони. Той, что еще держалась на честном слове. Пока она говорила, ловил себя на мысли, что больше не может ненавидеть ее. Стоящая перед ним строгая, манерная стойкая железная бизнес-леди, вдруг показалась бесконечно уставшей от жизни, обычной несчастной женщиной, жаждущей такого же простого человеческого счастья. Как у всех. Не более.

- Я ведь в курсе, кто сделал большинство снимков для фотосессий Полю и кто помогал ему с идеями, пока он просаживал свои гениальные мозги на вечеринках с наркотиками, - Ярослав удивленно вскинул брови, а Нона рассмеялась.


- Не знал, да?

- Догадывался, но не лез, - качнул головой Ярик. Вставая рядом, сунув немного замерзшие руки в карманы, устало вздыхая. – Он поэтому ушел?

- Я его уволила, - отмахнулась точно от назойливой мухи, выбрасывая окурок, придавив тот носком сапога и выпрямившись, вновь повернулась к Ярику. – И пока я два месяца вырывала тебя из своего сердца, уж точно не стала бы заниматься такой ерундой, как преследование. Хотя нет, однажды видела вас. – она выразительно взглянула на удивленного Тасманова, который затем нахмурился, - с твоей девушкой. Выходящими из ресторана твоего друга поздно ночью. Такие до тошноты красивые и влюбленные. Тут к гадалке ходить не нужно – с ней ты по-настоящему счастлив. Снова сияешь. Потому я уехала, решив оставить тебя окончательно позади. Даже дала отмашку на запрет работать с тобой другим студиям. Ты можешь вернутся к карьере фотографа Ярослав, в любой момент. Когда будешь готов, - он шумно втянул носом воздух, прикрывая глаза, слыша ее монотонную речь, пытаясь осознать все то, что она говорила.

- Не стану ни за что извиняться, за все что было в прошлом. Это тогда буду не я, - Нона горько улыбнулась, облизнув пересохшие губы. – Но могу поклясться – в твоем преследовании я участия не принимала и не принимаю. И если кто-то хочет навредить тебе, то начни с самого начала, - Ярик недоуменно вскинул бровь, открыв глаза.

- С чего именно? – хрипло спросил, глядя в темные глаза, наполненные болью, раскаянием. И чем-то еще. Может любовью, кто знает.

- Со своей матери, Ярослав, - четко произнесла Нона, - поезжай к ней и спроси. Обо всем что захочешь, обо всем, что мучает тебя. Потому что ни одна женщина в мире не любит тебя так, как она. Уж поверь мне. До сих пор помню ее отчаянное желание увидеть родного сына, поговорить, дать возможность рассказать свою историю.

Он молчал, пытаясь переварить сказанное. Нона замолчала, позволив себе лишь несколько молчаливых минут возле него, а затем двинулась к своей машине, однако напоследок все же обернулась, крикнув, привлекая внимание:

- Ярик!

Поднял голову, уставившись на нее, ожидая ответа.

- Однажды ты спросил, скучала бы я, если бы ты умер. Так вот мой ответ, - она подмигнула, схватившись за приоткрытую дверцу автомобиля, добавляя:

- Я бы не хотела твоей смерти.

Скрылась в темном салоне, оставляя после себя шлейф цветочного аромата духов и полный сумбур в голове из многочисленных мыслей, догадок да разворошенных чувств. Неопределенное состояние, непонятное. Будто весь мир с ног на голову перевернулся, теперь даже преследователь отошел на дальний план под грудой свалившихся слов, столь много значащих для него. Оттого до Раисы после того, как заехал домой, взяв кое-какие вещи, добирался не на такси, а на метро, позволив себе пешую прогулку через целый квартал, выйдя гораздо раньше положенного. Шел, прокручивая все, что было сказано до, вместе с тем, что услышал сегодня. Каждую минуту своей жизни, каждую секунду, каждое принятое решение. Не замечал смены домов, идя по наитию туда. Куда вело сердце, полностью подчиняясь его указкам. Лишь когда зашел в подъезд уже поздно вечером, под недовольное шиканье парочки соседок Раи, идущих с собаками и поздоровавшись на автомате, поднялся на нужный этаж, замер. Дверь квартиры распахнулась после двух нажатий на звонок, выпуская в прохладу лестничной клетки тепло и уют квартиры Кошкиной вместе с женским смехом да собачьим лаем откуда-то из гостиной. Сама Кошкина бросилась ему на шею, привычно обхватив ладонями лицо, обеспокоенно заглядывая в растерянные голубые глаза, чувствуя, как он обнимает ее.