— Вы обязаны все мне рассказать, Хаш. Скажите все, чего я о вас не знаю. Признайтесь, если вам есть что скрывать. Возможно, я даже сумею вам помочь.

— Я не настолько доверяю вам, — ответила я. — Так что попробую рискнуть и оставить все, как есть.

Эдвина напряглась.

— В таком случае, пеняйте на себя. Я сделаю все, чтобы вернуть дочь и защитить ее интересы. Даже если ради этого мне придется принести в жертву вас и вашего сына. На этот счет вам не стоит питать никаких иллюзий.

— Я уже совершила одну ошибку, — сказала я. — Я приехала сюда, полагая, что мы можем стать друзьями.

В голубом неярком утреннем свете я поднималась на гору Чочино после возвращения из Хайлендса. Меня окружали холодный ветер и неподвижные камни. Запах, ощущение одиночества куполом накрыли мир. Я припарковала грузовичок с надписью «Хаш» на номерном знаке возле металлического ограждения и пошла по тропинке наверх, не защищенная ничем — ни духовно, ни физически. Любой из рано вставших соседей, решивший спуститься с гор по какомуто делу, немедленно узнал бы меня и мою машину. Но он рассказал бы друзьям и знакомым только о том, что Хаш поднялась на гору Чочино, чтобы поговорить с духом Дэви, рассказать об удивительнейших переменах в жизни их сына. Пересуды, приправленные доброй порцией слухов и предположений, иногда могут сослужить добрую службу. Последние годы мне очень везло с этим.

Но мое везение кончилось.

Я смотрела вниз через кусты и деревья на высокую гранитную плиту, обозначавшую место гибели Дэви. Он все еще мог утащить за собой меня и Дэвиса. Но будь я проклята, если я сдамся без борьбы!

Я перелезла через ограждение, царапая мои красивые лодочки о камни и кусты. Потом я вообще одну туфлю потеряла, но даже не остановилась, чтобы поднять ее. Я осторожно спустилась вниз по откосу к впадине, и мне показалось, что я снова вижу перед собой изуродованное тело Дэви в его супермощной машине.

Когда я нашла его в тот день, я просунула руку в разбитое окно и принялась гладить по лбу, по щекам самого красивого мужчину в округе Чочино. Я гладила мертвое лицо моего любовника, моего врага, моего мужа, отца моего сына.

— Дэви, мне очень жаль, что все так обернулось, — прошептала я тогда и заплакала.

Я ни минуты не сомневалась, что он покончил с собой, потому что я узнала о нем такое, что он и сам не мог вынести, не то что я. Я и так слишком много прощала ему, и он позволял мне это…

Теперь я спустилась на дно впадины, взмокшая, грязная, напуганная, разъяренная.

— Будь ты проклят, Дэви!

Я занесла руку и изо всех сил ударила гранитную плиту. Боль отдалась мне в плечо. Схватившись за руку, я села на постамент, согнулась и принялась раскачиваться взадвперед. Плечо болело, голова кружилась. Начинался новый день. Мне оставалось только встать и продолжать жить как ни в чем не бывало.

Я не слышала, как ко мне подошел Якобек, только вдруг почувствовала руку на своем плече.

— Полегче, — приказал он.

Я отшатнулась от него, вне себя от ярости и унижения.

— Не прикасайся ко мне! Прекрати преследовать меня! И перестань твердить мне, что я могу тебе доверять! — О вежливом «вы» и правилах хорошего тона я забыла.

Он сел на корточки рядом со мной с выражением мрачного изумления на лице.

— Я не знаю, что тебе сказала Эдвина. Мне она ничего не говорила и президенту тоже.

— Я тебе не верю!

— Ты говорила мне, что ты эксперт в тех случаях, когда дело касается бесчестных мужчин.

— Я сказала не так!

— Но ты это имела в виду. Неужели ты и в самом деле думаешь, что я явился сюда, чтобы шпионить за тобой, причинить боль тебе и твоему сыну? Я многое мог бы сделать, если бы хотел применить силу к тебе или к нему.

— Я слышала, что ты настоящий хладнокровный профессиональный убийца. Ты и вправду такой? Бессердечный убийца?

Воздух между нами был словно заряжен электричеством.

— Не бессердечный, — тихо ответил Якобек.

Мне пришлось пару раз поглубже вдохнуть, но потом я всетаки спросила:

— Президент и первая леди прислали тебя сюда, чтобы ты при необходимости запугал меня и моего сына?

— Они послали меня сделать все необходимое, если Эдди попала в беду.

— Но ты ведь так же не одобряешь этот брак, как Эдвина. Как и я, кстати.

— С того дня, когда родилась Эдди, я поклялся защищать ее. Это значит, что я готов защищать всех, кто ей дорог, включая ее мужа и ее новую семью. Пока она хочет быть женой твоего сына, я буду ее поддерживать. А раз ты ее свекровь, то моя защита распространяется и на тебя. — Он помолчал и неожиданно усмехнулся. — Может быть, я хочу, чтобы ты была обо мне такого же высокого мнения, как твои осы.

— Я не знаю, что и думать. Он громко выдохнул.

— Что тебе сказала Эдвина?

— Это строго конфиденциально, — пробормотала я.

— Неужели все так плохо?

Я не смогла быстро среагировать. Якобек внимательно посмотрел мне в лицо и негромко выругался:

— Черт побери!

Прежде чем я успела сказать чтото еще, он встал и помог мне подняться, поддерживая под здоровую руку. Потом он принялся вытаскивать ветки и листья из моих волос — молча, хмурясь и пытливо заглядывая мне в лицо, пытаясь понять, что происходит. Он и сам был загадкой. Мне следовало бы его бояться. Высокий мужчина, попрежнему малознакомый, раскованный, но точный в движениях и настолько бесшумный, что даже гора не сумела предупредить меня о его приближении.

Поднялся ветер, закружил вокруг нас, повеял холодом, заставляя все живое прижаться друг к другу в поисках тепла. Я на мгновение подняла на Якобека глаза, тут же развернулась и принялась неуклюже карабкаться наверх, держась за ветки кустов и выступы скалы. Плечо страшно болело. Якобек следовал за мной. Я оступилась, и его рука сразу же поймала меня.

Когда мы снова оказались на дороге, он легко перескочил через ограждение, а потом поднял и перенес меня. Я не слишком хрупкая женщина, и он удивил меня своей силой. Он не сразу опустил меня на землю, и я его об этом не попросила. Якобек стоял на обочине, держа меня на руках, и смотрел на меня, а я смотрела на него.

— Я хочу поверить в тебя, и мне необходимо, чтобы ты поверил в меня, — сказала я.

— Ктото же должен в тебя верить.

— Это странный ответ, Джейкоб.

— Как ты меня назвала?

— Я… не могу продолжать называть тебя по фамилии, а Ник — это слишком грубо. Зато Джейкоб звучит для меня побиблейски. Возможно, если я дам тебе исполненное духовности имя, ты станешь исполненным духовности человеком, Джейкоб.

— Договорились.

— Хорошо. В этом деле мы заодно, Джейкоб. Я не хочу разрушать брак моего сына, пусть я и считаю, что это пошло бы ему только на пользу.

Якобек кивнул:

— Тогда мы — одна команда. Мы поддерживаем этот брак. Пусть все идет своим чередом, мы не будем мешать. — Он замялся. — И мы не позволим Эдвине им мешать.

Повисло молчание, такое завороженное, такое волнующее, что мне стало не по себе. На нас снова налетел ветер, и я восприняла это как гнев моего умершего мужа.

— Поставь меня на землю, — приказала я. — И позволь мне самой вернуться домой, когда я буду готова. Я должна поговорить с Дэви, Джейкоб.

Он кивнул, поставил меня на шоссе и отступил назад.

— Помни одно: он умер. А я жив. И я слушаю.

Глава 12

Один час сна, десять чашек кофе, упаковка мобилизующих травяных таблеток, двойная доза таблеток от артрита, чтобы не болело плечо, кусок холодного яблочного пирога и долгое стояние под душем. Со слезами. Зато теперь новоиспеченная свекровь была готова изображать неземное счастье. Якобек мудро держался в стороне.

— Спасибо, что вы встретились с моими родителями, — негромко поблагодарила Эдди. — Ники сказал, что все прошло нормально.

— Мы договорились поддерживать ваше решение. Эдди вздохнула. Дэвис нахмурился.

— Мы не ожидали, что все будут прыгать от радости, но немного энтузиазма не помешало бы. Я уже говорил тебе: если ты хочешь, чтобы мы уехали…

— Нет. Это твой дом. Вы можете остаться здесь. И больше никаких разговоров на эту тему.

Я вышла на улицу. Эдди и Дэвис вышли следом. Я бросала хлебные шарики рыбам в небольшом пруду под деревьями на заднем дворе, а они стояли рядом, неловко переминаясь с ноги на ногу. Они пытались быть милыми со мной, бродя за мной по пятам и говоря то, что считали правильным.

Восходящее солнце бросило красивые тени на Долину, зажгло воду. Дэви когдато выкопал этот пруд для меня, это был подарок на день рождения. Он же подарил мне двух первых золотистобелых комет. Рыбы благодаря моей заботе выросли до фута в длину и регулярно приносили потомство, которое я продавала. «Жадная ты, матьприрода, — заметил Дэви, когда я впервые продала мальков. — Ты не можешь позволить ни единой душе на этой планете существовать просто так, для удовольствия. Все должно либо приносить доход, либо быть поводом для гордости. Если бы ты знала, как получить от этого прибыль, ты бы нарожала мне кучу детишек».

— Мать! — окликнул меня Дэвис. — Ты в порядке? Привычная боль стрельнула в руку. Вспомнив о Дэви, я вздрогнула и выронила пакетик с хлебными шариками. Дэвис поднял его.

— У тебя плечо болит?

— Немного, как обычно. Он повернулся к Эдди:

— Незадолго до гибели папы мама пошла с ним охотиться на оленя. Она поскользнулась и упала. Папа нес ее две мили до грузовика, в больнице не отходил от нее ни на шаг, днем и ночью сидел рядом с ней дома. Мама говорит, что никогда не забудет то время, которое они провели вместе, и то, как папа заботился о ней.

Эдди переводила с него на меня заблестевшие от слез глаза.

— Какие замечательные воспоминания остались у вас об отце Дэвиса! Нам с ним так хочется, чтобы и у нас были такие же отношения…

Как бы мне хотелось, чтобы эта история об охоте была правдой! Я уперлась руками в бока и сделала несколько глубоких вдохов.