Я сидела некоторое время молча, потягивая из бокала напиток – а затем обернулась к Шебе:

– Я попала в страшную беду, Шеба. Даже не знаю, что делать.

Ее лицо, обычно такое веселое, теперь помрачнело.

– Это из-за мистера Фоя?

– Да.

– Он гуляет с женщинами?

Я удивилась.

– Ну да. Я думала, никто не знает.

– Цветным иногда известно то, чего не знают белые люди, мисс Эмма. Мистер Фой любит гульнуть с девками из Мур Таун, но об этом не говорят, потому что если кто-то не понравится мистеру Фойю, то лучше тому на свет не родиться.

– Понимаю. Но моя беда не в том, что он ездит к гулящим женщинам, Шеба. Я бы и не возражала против этого – только бы он оставил меня в покое. Но он не оставляет. А то, что он творит со мной… это ужасно.

– Спаси Бог. Расскажите-ка все старой Шебе. Простыми словами, мисс Эмма.

Я рассказала. Охватившее меня поначалу возбуждение переросло в безнадежность. Когда я закончила рассказ, по щекам Шебы катились слезы и она причитала, сложив руки на груди, как на панихиде:

– О Бог мой… смилуйся над этим бедным чадом… Она попала в беду, ах, она бедняжка… ее муженек сделал ее жизнь адом… Он забыл о каре Божией…

Я схватила ее за руку:

– Подожди, Шеба, перестань… В этом нет никакого проку. Мне нужна помощь… совет.

Шеба взглянула на меня растерянно, а затем пронзительным голосом кликнула Дэниела. Он вел за повод Аполло, и, когда остановился подле нас, я увидела у него на лице недоумение и растерянность: он догадался о чем-то по крайнему отчаянию Шебы.

– Послушай, Дэни… Мисс Эмма… ее муж – оборотень, – испуганно прошептала она. – В мистере Фойе сидит дьявол.

Я увидела, как горестно опустились плечи Дэниела. Он взглянул на меня.

– Это началось сразу же, мисс Эмма?

– Да. Я… я не знаю, как остановить его. Мне не к кому обратиться.

– Я с самого начала опасался этого. Я давно слышал о его похождениях к марунским женщинам и поэтому предчувствовал, что здесь кроется еще что-то. Но если бы я знал, что.

– Что мне делать, Дэниел?

Он безнадежно взглянул на меня.

– Не знаю, мисс Эмма. Просто не знаю.

Да, с моей стороны глупо было ожидать чуда. Если бы был хоть какой-нибудь выход – я бы додумалась сама. Я уже думала о том, чтобы поговорить с доктором Тейлором и показать ему следы на моем теле. Ну и что? Раны не были серьезными, и я даже вообразить себе не могла, чтобы доктор Тейлор осмелился заговорить об этом с Оливером, не то чтобы противостоять ему. Как сказал Оливер, проблемы спальни выходят за рамки дискуссий.

– Вот почему она до сих пор не зачала: все ее нутро боится – вот и нечего ее плоти иметь от этого оборотня, – проговорила Шеба. – Может быть, мисс Эмма… может быть, вы дадите мне золотой соверен, чтобы уплатить колдуну-обеа, чтобы он изготовил дурной амулет оби для мистера Фоя, так чтобы злой дух пришел в ночи за ним и снял с него проклятие. Белые люди не боятся оставлять окно открытым ночью, так что злому духу будет легко…

– Шеба, замолчи! – резко оборвал ее Дэниел. И виновато взглянул на меня: – Она хочет как лучше, мисс Эмма.

– Я знаю. Ведь даже твоя дорогая Мэй боялась духов. То были, по местным поверьям, злые духи, что выходили, крадучись, в ночи.

– Простите, мисс Эмма, – сказала Шеба. – Конечно, я просто глупая женщина. Каждый знает, что наши колдуны не в силах навести проклятие на белого человека.

– Все в порядке, Шеба, – я старалась сдержать слезы разочарования. Я была зла на самою себя: из-за того, что Шеба так помогла мне раньше, я позволила себе подумать, будто она могла бы превратить советом Оливера из оборотня, как она назвала его, в нежного и любящего мужа.

Я поднялась со скамьи и постаралась улыбнуться.

– Прости, что расстроила тебя, Дэниел, но постарайся не волноваться. Я уверена, что ситуация улучшится, и я буду рада, если вы забудете все, о чем я вам сегодня рассказала.

– Мы никогда не пророним об этом ни слова, мисс Эмма, – заверил он. – Вы можете быть уверены в нас.

– Спасибо. – Я попыталась сменить тему разговора. – Как твои дела, Дэниел?

– Ну… все в порядке, пожалуй.

– Пожалуй, – не удержалась и фыркнула Шеба. – Он и сам иногда не знает, какие у него дела. Вы знаете, что на прошлой неделе, когда он вышел в море на лодке, за ним охотилась акула?

– О, Дэниел, только не это!

– Никакой опасности не было. Я вывел «Мисс Эмму» в глубокие воды и спустился в лодку, чтобы обследовать дифферент корпуса, и тут акула просто проявила любопытство. Когда она подплывала вплотную, я отгонял ее копьем, но крючья на копье оказались крепче, чем я ожидал, и акула уплыла вместе с моим копьем.

– Хорошо, что не случилось ничего похуже. Будь осторожен, Дэниел. Ты сделаешь себе другое копье?

– Оно уже готово, мисс Эмма.

– А как там моя крестница?

– О, «Мисс Эмма» теперь совершенно готова к выходу в море.

– Надеюсь, ты получишь за нее хорошие деньги.

– Не думаю, что стану продавать ее. – Дэниел говорил теперь размеренно и осторожно, будто опасался того, что его слова будут услышаны кем-то после всего, что я рассказала. – Вы останетесь пообедать с нами, мисс Эмма?

– Спасибо, но мне нужно ехать сейчас.

Он вывел Аполло, помог мне сесть в седло, а затем взял меня за руку.

– Пожалуйста, мисс Эмма, будьте осторожны.

Я с недоумением посмотрела ему в глаза.

– С мужем?

Он кивнул.

– Что ты имеешь в виду, Дэниел?

– Особенно в следующие несколько дней. Три дня – или четыре, возможно.

Я озадаченно смотрела на него. Шеба стояла тут же, на глазах ее выступили слезы.

– Почему ты так говоришь? – повторила я.

– Приближается непогода. Сильный шторм, а может быть, ураган. – И он взглянул на юго-восток, оттуда трижды за мою жизнь приходил страшный ураган. Обычно Ямайку захватывал лишь западный край торнадо, но и тогда наступала штормовая погода; однако старожилы помнили случаи, когда ураган шел иным путем – и тогда невидимый глазу монстр рвал, трепал и терзал безжалостно эту землю, принося смерть и разрушения, уничтожая целые деревни, наводняя плантации, вырывая с корнем одни деревья и срывая кору с других – так что они умирали от обезвоживания.

Я знала, что Дэниел никогда не ошибается в предсказаниях погоды, и всегда думала, что это природный дар. Но сам Дэниел говорил, что так называемый «дар» проявляется лишь в умении читать знаки, которые находятся у всех на виду. То были скорость волн, движения облаков и изменения света; изменения в поведении птиц, насекомых, крабов и рыб.

– Почему я должна особенно остерегаться мужа в преддверии урагана, Дэниел?

Он говорил медленно, все еще разглядывая что-то далеко на юго-востоке.

– Когда человек одержим дьяволом, время приближения шторма усиливает его страсти, наделяет его силой.

– Ты имеешь в виду, что поэтому мне… может грозить опасность?

– Я молю Бога, чтобы этого не случилось, мисс Эмма.

Я ждала, что во мне зародится страх, но ничего не чувствовала. Во мне жила лишь тупая покорность. В ней самой было уже что-то тревожащее.

– Хорошо, Дэниел. Я постараюсь быть осторожной и вскоре снова навещу тебя. А теперь прощай. Прощай, Шеба.

Шеба смахнула слезу со щеки.

– До свидания, мисс. Счастливого пути. – Среди чернокожего населения было принято желать счастья в пути.

– Благодарю вас за присланные книги, мисс Эмма, – добавил Дэниел.

– Надеюсь, тебе они понравятся, – и я тронула поводья. Аполло шел шагом. Я не оглядывалась, ощущая странную пустоту, которая родилась во мне – и потом посещала меня все чаще и чаще. Проезжая Ферн Галли, я встретила Джозефа. Он ехал навстречу мне в повозке и почти дремал. Он увидел меня и поприветствовал с довольно глупой ухмылкой.

– Добрый день, Джозеф, – сказала я и проехала мимо.

Встреча с Джозефом напомнила мне о небольшом приключении со сломанным колесом и о встрече с Чедом Локхартом. Теперь казалось, что все это происходило в ином мире, в котором жила совершенно иная женщина по имени Эмма Делани. Я вспомнила свое первоначальное раздражение при встрече с незнакомцем из Англии, свое удивление его юмором, взгляд его дымчато-серых глаз с опущенным веком, которое придавало ему либо странный, либо опасный вид, что и повергло Джозефа в смертельный страх.

Возможно, внешне я казалась другим людям все той же, какой предстала перед Чедом Локхартом в тот день, но я знала, что внутренне я была близка к какой-то решающей перемене в себе самой, после которой я уже никогда не смогу быть прежней. Тревога, которую я подавляла в себе во время разговора с Дэниелом, теперь будто подступила ближе, но я страшилась разгадать ее значение и отбрасывала сопутствующие ей мысли. Я позволила Аполло везти себя шагом по его воле и теперь отдыхала от мира, в котором мне не было места, но от которого не было и спасения.


Буря разразилась через три дня, объявив о своем пришествии тягостной тьмой, которая обратила день в ночь. По всему острову люди заметались в предчувствии атаки стихии, укрепляли двери и окна, укрывали скот и лошадей на подветренной стороне холмов, обвязывали веревками крыши домов и конюшен. Однако для защиты урожая таких культур, как кофе, бананы и сахарный тростник, ничего сделать было невозможно – разве что молиться о том, чтобы невидимый глазу монстр пнул нас только пяткой, проносясь на север в Атлантику. Рыбаки отводили свои лодчонки вверх по рекам либо укрывали их в заливах на морском дне под тяжестью камней, чтобы ураган не разнес их в щепки.

Я стояла у окна в своей комнате и смотрела вниз, в долину, окутанную темно-желтым мраком, думая о Дэниеле Чунге и его «Мисс Эмме». Это судно нельзя было затопить для безопасности, как рыбацкую лодку; ее нельзя было перегнать вверх по реке – у нее была глубокая осадка. Не мог спасти ее лодочный ангар: ветер и волны могли унести его прочь, как сухой лист.