Увидев нас, он натянул поводья, и на мгновение приспущенное веко его дрогнуло. Затем оно вновь приняло обычное положение, что придавало ему вид либо юмористический, либо зловещий. Он медленно стянул шляпу и положил ее на бедро, мрачно разглядывая меня. Через несколько секунд, показавшиеся мне вечностью, он наконец-то сказал:

— Вы хороший друг для своих друзей, мисс Делани.

Я нервно сжала в руке хлыст и проговорила дрожащим голосом:

— Мне неизвестны ваши намерения, сэр, но Дэниел Чунг пользуется моей поддержкой.

Он некоторое время смотрел на меня, а затем резко перевел взгляд на Дэниела, заговорив с ним на птичьем, певучем наречии, которое, как я догадалась, было китайским языком. Я не поняла ни слова, но мне показалось, что он задал короткий вопрос. Дэниел ответил на том же языке и так же кратко. Незнакомец подвинулся на лошади ближе и задал длинный вопрос. Последовал длинный ответ. Я взглянула на Дэниела. Ни тон его, ни выражение лица не выдавали эмоций, но я видела капли пота на его лбу.

Наступила пауза. Дэниел сделал шаг вперед и заговорил сам, протягивая незнакомцу бамбуковую палку. Чед Локхарт в течение нескольких секунд смотрел на него, а затем взял палку, надев шляпу на голову, чтобы освободить руки. Он достал перочинный нож, открыл его и провел лезвием вокруг пробки. Убрав нож, он вынул пробку — а затем перевернул трубку, слегка встряхнув. На его ладонь выпал свиток толстой белой бумаги, закрепленный с обеих концов трубки веревками.

Чед Локхарт отцепил закрепки, сунул трубку под мышку и развернул свиток. Свиток оказался почти полуметровой длины. Локхарт взглянул исподлобья на Дэниела и принялся читать. У меня не было желания размышлять, каково содержание свитка. Для меня вся эта опасная ситуация находилась за пределами понимания, а волновалась я только за Дэниела.

Затем незнакомец свернул свиток и начал укладывать его обратно в трубку. Дэниел заговорил, и заговорил быстро и горячо. Чед Локхарт молчал и пристально смотрел на него, на первых порах обнаружив свое удивление. Последовала серия вопросов и ответов. Локхарт вложил в отверстие трубки пробку, некоторое время размышлял — а потом задал короткий и строгий вопрос.

Дэниел спокойно отвечал, а потом достал из своего кармана что-то небольшое, круглое и золотого цвета.

Он вручил предмет Чеду Локхарту, который принялся вертеть его в пальцах, внимательно изучая. Предмет был схож с золотым диском более трех сантиметров в диаметре. Англичанин вновь заговорил, и теперь в его юлосе ясно слышалось изумление. Дэниел отвечал, и так они переговаривались короткими репликами в течение минуты.

Наступила тишина. Чед Локхарт положил монету, или что бы это ни было, в карман куртки. Повернувшись на седле, он вложил бамбуковую трубку в свою сумку и убедился, что привязал ее надежно. Руки его оставались на седле. Он повернулся ко мне, и эти странные глаза опять обдали меня холодом.

— Дело не завершено, — проговорил он. — Я уверен, что мы встретимся вновь. Всего хорошего, мисс Делани.

Он приподнял шляпу, повернул лошадь и поехал прочь. Вскоре они исчезли из виду — а я все стояла, прислушиваясь к удалявшимся звукам. Я взглянула на Дэниела. Он вынул платок и вытер лоб.

— Никогда не видела в тебе страха раньше, Дэниел, — сказала я.

— Этот человек — все равно что его отец, мисс Эмма. Будто бы тот восстал из мертвых. А его стоит бояться, и очень.

— Он вернется?

— Ненадолго, мисс Эмма. Он возвратится в Англию, а затем приедет обратно. Может, через несколько месяцев, а может и через более долгий срок. Но он возвратится.

— Почему, Дэниел?

Он тревожно взглянул на меня и покачал головой:

— Лучше вам этого не знать. Есть вещи, которые знать опасно.

— Не говори ерунды, Дэниел. Как мне может кто-нибудь угрожать?

Он ничего не ответил на мой вопрос:

— Спасибо, что пришли ко мне, мисс Эмма.

Мои ладони вспотели от напряжения, пережитого за последние несколько минут, и я вытерла их о брюки.

— Хорошо, не буду давить на тебя.

Я взглянула на часы и обнаружила, что уже одиннадцать. Я удивилась, осознав, что совершенно забыла об Оливере Фое и его визит. Я спросила Дэниела:

— Ты можешь уделить мне немного времени и отправиться со мной купаться? — Для прояснения мыслей и избавления от тревог нет ничего лучше, чем морские купания.

Дэниел засомневался:

— А мистрисс Шеферд одобрит это?

Обращение «мистрисс» показалось бы архаичным человеку из Англии, но на нашем острове старая елизаветинская форма обращения к замужней женщине прижилась прочно.

— Все в порядке, Дэниел. Иногда тетя Мод говорит, что купания не приличествуют девушке, но сегодня она предложила мне это сама.

— В таком случае буду рад, мисс. — Дэниел любил морские купания, как и я. — Поедете к лодочному ангару на лошади? Вы там найдете Джэкоба: он может поставить для вас тент. Я спущусь следом с Фенг По.

Джэкоб был маленьким чернокожим мальчиком, которому поручались рутинные работы. Фенг По был мулом, который передвигался много медленнее, чем Дженни.

— Да, так уйдет меньше времени на спуск. Ты возьмешь полотенца, Дэниел?

— У меня есть запас чистых полотенец в лодочном ангаре, мисс Эмма. И там же ваш синий купальный костюм, выстиранный и высушенный.

— Спасибо, Дэниел.

Иногда мы купались возле Данн-ривер, где водопады низвергались со скал; иногда — ниже каскадов; но сегодня не было времени путешествовать до тех мест вокруг всего Очо Риос, так что мы решили искупаться на западе залива, где вокруг были разбросаны мелкие лесистые острова и где было достаточно тени, чтобы мое лицо не слишком загорело.

Я пошла было к Дженни, но остановилась и сказала:

— У меня для тебя удивительные новости, Дэниел. Очень скоро я выхожу замуж за Оливера Фоя. Через шесть недель. Он приедет с предложением сегодня после обеда.

Дэниел уже пошел было к дому, но остановился, услышав мои слова, и повернулся ко мне.

— За мистера Фоя? — переспросил он каким-то необычно охрипшим голосом.

— Да. Дядя Генри уже принял за меня его предложение, так что его визит — чистая формальность. Это все так странно. Полагаю, мне нужно чувствовать либо радость, либо уныние, но я не ощущаю ни того ни другого. Все это выглядит так, будто никогда не сможет стать реальностью, и я никак не могу взять в толк, что буду миссис Фой из Диаболо-Холл. Что ты об этом думаешь, Дэниел?

— Ну… для меня это большой сюрприз, мисс. Я очень удивлен. — Он не глядел на меня, его взгляд был направлен в сторону моря. Я не могла прочесть ничего в его взгляде, но он обнял руками свое худощавое тело, будто был внезапно застигнут холодным ветром. — Я надеюсь… я надеюсь, что вы будете очень счастливы, мисс Эмма. Очень счастливы.

3

— Я очень озабочена, — говорила тетя Мод. — Прилично ли продолжать эти морские купания, в особенности теперь, когда ты будешь обручена с мистером Оливером Фойем.

Я только что положила в рот последний кусочек манго из фруктового салата с мороженым, который завершал наш завтрак, и поспешно проглотила его, чтобы ответить:

— Но вы сами предложили мне это сегодня, тетя.

— Да, дорогая. Но теперь я думаю о предстоящих шести неделях. Что подумает мистер Фой о своей невесте, если она спускается на берег и… — она с трудом подыскивала слова, — раздевается в каком-то там вигваме, построенном для нее Дэниелом Чунгом.

— Но ведь Дэниел охраняет меня снаружи, — отвечала я. — К тому же там маленький Джэкоб, а Дэниел всегда призывает на помощь старшую сестру Джэкоба, Лили.

Тетя Мод вздохнула.

— Я не знаю ни одной молодой леди, которая ездила бы купаться с бывшим слугой-китайцем.

— Думаю, что Оливеру Фою об этом известно, — весело проговорила я, — и еще он наверняка знает, что иногда я выхожу с Дэниелом в море. И все же просит моей руки, поэтому не должен думать обо мне слишком плохо. Возможно, ему даже нравится мысль о жене, которая любит плавать и ходить под парусом.

Обычно я входила в столовую за десять минут до гонга, чтобы иметь возможность побеседовать с бабушкой Эллиот. На этот раз я поведала бабушке, как я безуспешно расспрашивала тетю Мод о замужней жизни, а потом рассказала ей о встрече с Чедом Локхартом из Англии. Я объяснила, что он искал Дэниела Чунга. Затем я рассказала все о таинственном и непонятном для меня разговоре на китайском языке.

Я никогда не воображала себе, что бабушка ответит мне на мои вопросы или посочувствует моим проблемам, но я черпала уверенность из разговоров с ней, возможно, только потому, что облекала мысли в слова — и тем самым делала их более ясными. А сегодня все было не так. Наверное, бабушка не нашла что посоветовать мне в отношении предстоящего обручения с Оливером Фойем и не предложила никакого разъяснения делу мистера Локхарта к Дэниелу Чунгу.

За столом я рассказала дяде Генри и тете Мод о том, как встретилась на дороге в Ферн Галли с мистером Локхартом, как проехала с ним часть пути в Очо Риос, но не рассказала им последних событий — я чувствовала, что это личное дело, касающееся одного Дэниела. Ленч был закончен, дядя Генри, помешивая лимонный чай, казалось, обдумывал замечание тети Мод об уместности морских купаний. Он закончил трапезу, но в задумчивости двигал челюстями, чтобы убедиться, что они в хорошем состоянии. Затем он проговорил:

— Я думаю, дорогая Мод, что мы не должны ограничивать занятия Эммы на тот короткий период, пока она остается с нами.

Он поднялся, и я уже подумала, что сейчас он возьмет свой чай на террасу, как он обычно делал перед тем, как пойти в спальню для послеполуденного сна, но вместо этого он подошел ко мне, и улыбка осветила его мрачные черты.