— Это правда, клянусь, — возразила Кэролайн. — У тебя чудовищная репутация!

— Не стану лгать, — сказал лорд Валкэн, — одно время я действительно был небезгрешен, но это было до того, как я встретил маму.

— А после? — спросила Кэролайн.

— Я полюбил, милочка, и вся моя жизнь изменилась»

Мне очень повезло, и я очень счастлив.

Кэролайн с минуту промолчала, а затем спросила тихим робким голосом:

— А как можно узнать, что человек полюбил?

Лорд Валкэн поднялся и посмотрел на дочь. Затем он протянул руку и, приподняв ее подбородок, внимательно вгляделся в ее лицо.

— Я скажу тебе, Кэролайн, как узнать, любишь ли ты.

Если ты готова для человека на любую жертву, на любой подвиг, если никакой риск тебе не страшен, если ты готова умереть ради него, или — лучше сказать — рада жить только для того, чтобы служить ему, — это любовь.

Кэролайн смело встретила его взгляд. Когда он отнял руку, она медленно повернулась к окну. Солнечные лучи заиграли на ее блестящих волосах, и неожиданная улыбка преобразила ее лицо.

— Так это любовь, — сказала она тихо и, повернувшись, выбежала из комнаты.

Глава 3


Достопочтенная миссис Эджмонт второй раз перечитала письмо, которое держала в руках, сложила его и, уронив лорнет, отправилась разыскивать Кэролайн.

Она нашла ее за спинетом, на котором та играла в маленькой комнатке рядом с серебряной гостиной. Увидев свою кузину и дуэнью, девушка вскочила и бросилась к ней навстречу.

— Вы получили письмо от крестной? — спросила она. — Я заметила его среди сегодняшней почты. Что она пишет, кузина Дебби?

— Именно об этом я и хотела поговорить с вами, Кэролайн, — намеренно серьезно проговорила миссис Эджмонт.

Кэролайн вздохнула:

— Когда вы говорите со мной таким голосом, кузина Дебби, я знаю, что что-то не так. Скорее же скажите мне!

Миссис Эджмонт, маленькая седовласая женщина, казалась взволнованной. Двадцать пять лет назад она вышла замуж, прожив в замужестве лишь несколько месяцев, после чего ее немолодой уже муж скончался от заболевания легких. Замужество оставило на ней столь незначительный след, что она казалась настоящей старой девой.

Она была сдержанна и аккуратна и прекрасно знала все, что полагается знать леди относительно умения держаться и разговаривать. Но в то же время она была на редкость добра и ласкова, и все ее юные родственники искренне любили ее. Она была дальней родственницей маркиза Валкэна, и следовательно, благородного происхождения, и к тому же столь добропорядочна, что как нельзя лучше подходила на роль дамы, которая будет опекать Кэролайн.

Кроме того, миссис Эджмонт пребывала в стесненных обстоятельствах, и вознаграждение, которое она получала от маркиза, пришлось ей очень кстати, обеспечивая достаточно приличный образ жизни. Беспокоило ее лишь одно: она страшно боялась, что не справится со своими обязанностями. Кэролайн была настолько своевольной, а иногда даже и озорной, что миссис Эджмонт жила в постоянном страхе перед тем, что может случиться в следующий момент.

Дрожащей рукой она развернула письмо графини Буллингем.

— Ваша крестная, — сказала она Кэролайн, — очень раздосадована, милочка.

— Тем, что я уехала из Лондона? — спросила Кэролайн.

— Вы же знаете, что невежливо было уехать, ничего не объяснив и не попрощавшись.

— Да, я знаю, — согласилась Кэролайн. — Но я послала ей длинное письмо с извинениями, в котором все объяснила. Когда я узнала, что папа с мамой уезжают за границу, я как можно скорее отправилась к ним в почтовой карете, ни о чем не подумав и даже как следует не собравшись.

— Но ведь это не совсем правда, — укоризненно заметила миссис Эджмонт.

— Ну, кузина Дебби, вы же знаете, что только такое объяснение могло бы смягчить мою крестную. Если она и раздосадована, то скорее чем-то еще, а вовсе не моим отсутствием.

— Это действительно так, Кэролайн, хотя я не вполне понимаю, что она пишет.

— Да скажите же мне, что в ее письме! — нетерпеливо воскликнула Кэролайн.

Миссис Эджмонт нерешительно перебирала листки бумаги, исписанные быстрым неаккуратным почерком.

— Она говорит о слухах, — произнесла она наконец, близоруко щурясь в лорнет.

— О слухах? Каких слухах? — спросила Кэролайн.

— Она говорит: «Слухи, неподобающие юной особе, особенно с таким высоким положением в обществе, как Кэролайн».

— Так, продолжайте. Что еще она пишет?

— Она говорит о «некоем человеке, против которого я неоднократно предостерегала Кэролайн и имя которого никоим образом не должно было быть связано с нею». И добавляет, что очень некстати ваши отец и мать уезжают на континент, иначе она бы имела удовольствие навестить их и обсудить с ними этот вопрос.

Кэролайн нетерпеливо воскликнула:

— Именно этого я и боялась, кузина Дебби! — Она оглянулась, как будто боясь, что их могут услышать. — Но, благодарение небу, папа с мамой завтра уезжают, и она не успеет их увидеть. Молю бога, чтобы ей не вздумалось им написать. Мама расстроится, а вы ведь знаете, папа считает, что этого ни в коем случае нельзя допустить.

— Да, да, я это знаю, Кэролайн, но в то же время мне очень трудно решить, как следует поступить. С моей стороны было бы разумным, если бы я сразу же, получив такое письмо, поговорила с вашей мамой.

— Ну, кузина Дебби, милая кузина Дебби, вы же знаете, что ничего подобного не сделаете! Маму нельзя волновать… А если вы поговорите с папой, — добавила Кэролайн, догадавшись, что миссис Эджмонт уже приходил в голову и такой вариант, — то он только рассердится, и вы знаете не хуже меня, что мама сразу же догадается, что что-то случилось. Он ничего не может от нее скрыть. Они слишком любят друг друга, чтобы иметь какие-то секреты.

— Надо признать, что это действительно так, — сказала миссис Эджмонт. — Но, Кэролайн, что же имеет в» виду ваша крестная?

— Не знаю и знать не хочу! — ответила Кэролайн. — И вообще не думайте больше об этом, кузина Дебби, я не собираюсь возвращаться в Лондон!

— Не собираетесь возвращаться в Лондон? — эхом откликнулась изумленная миссис Эджмонт. — Нет, Кэролайн, этого не может быть! Вы, первая красавица этого сезона, с приглашениями на балы на месяцы вперед? Как вы можете говорить, что не вернетесь в Лондон?

— Нет, не вернусь — по крайней мере пока… — отозвалась Кэролайн. — Мы останемся здесь, кузина Дебби, и тогда все слухи обо мне улягутся. Люди поболтают день-другой, а потом случится что-нибудь новенькое, и обо мне забудут.

— Но о чем они болтают? — спросила обескураженная миссис Эджмонт. — Кэролайн, мне кажется, вам следует быть со мной откровенной. Что случилось той ночью, когда вы оставили записку, что находитесь в обществе леди Рохэн? Почему вы не вернулись в Валкэн-Хаус и как вы попали сюда — одна, без сопровождающих?

— Неважно, кузина Дебби. Это долгая история, и я не хочу вас ею утомлять. Вы очень добры, что помогаете мне скрыть все это от мамы. Забудьте об этом глупом письме, пока они не уедут, а завтра мы с вами решим, каковы будут наши планы на будущее.

— Кэролайн! Ох, Кэролайн, я не могу вас понять! — воскликнула миссис Эджмонт. — Вы должны вернуться в Лондон. Что скажет леди Буллингем, если вы останетесь здесь после отъезда ваших родителей, и что будет с вашими поклонниками? Им будет вас очень не хватать, Кэролайн, или, что еще хуже, они могут… вас забыть.

— Ни один из них меня нисколечко не интересует! — возразила Кэролайн.

— Это очень неразумно, — укоризненно проговорила миссис Эджмонт. — Когда я думаю об этом очаровательном молодом человеке, лорде…

— Если вы еще раз упомянете лорда Глосфорда, — прервала ее Кэролайн, — я закричу. Вы прекрасно знаете, что он нравится и вам, и крестной только потому, что он — будущий герцог. У него цыплячьи мозги, и большего зануды я в жизни не встречала. Стоит мне побыть в его обществе пять минут, и меня начинает одолевать зевота. Меня вовсе не волнует, что он — завидный жених; мне он не нужен.

— Но, Кэролайн… — начала было миссис Эджмонт, но девушка ее уже не слушала. До нее донеслись со двора стук колес и голоса всадников, и она бросилась к окну, чтобы посмотреть, кто приехал.

Зрелище, представшее ее глазам, было великолепно. Во дворе стояла голубая с серебром карета, и кучер, и лакеи на запятках были тоже в голубых с серебром ливреях. В карету была запряжена четверка великолепно подобранных лошадей серой масти, а сопровождавшие ее верховые тоже восседали на серых лошадях.

Минуту Кэролайн разглядывала их, а потом негромко вскрикнула от радости.

— Это лорд Милборн! — сказала она. — Ох, как я рада!

Наверное, он приехал попрощаться с папой и мамой!

Она повернулась и бросилась через комнату к двери.

— Вот если бы он сделал мне предложение, кузина Дебби, — сказала Кэролайн, сверкая глазами, — я бы тут же его приняла!

— Но, Кэролайн, он чересчур стар! — возмущенно воскликнула миссис Эджмонт.

— Да, но он мужчина, а не щелкопер, как ваш драгоценный Глосфорд, — парировала Кэролайн и исчезла, прежде чем миссис Эджмонт нашлась что ответить.

Она помчалась по переходу, пробежала через холл, выскочила из парадной двери и так быстро сбежала вниз по широким каменным ступеням, чтобы поскорее встретить графа Милборна, что оказалась рядом с ним, когда он только-только вышел из кареты.

— Дядя Фрэнсис! — крикнула она и крепко сжала его в объятиях.

— Ну, Кэролайн, — воскликнул лорд Милборн, — я не ожидал тебя здесь увидеть — и тем более не ожидал подобного приветствия! Я слышал, ты теперь светская дама и из-за тебя у дверей Валкэн-Хаус каждый день бьются на дуэлях молодые щеголи.

— Не дразните меня, дядя Фрэнсис, — сказала Кэролайн, держа его за руку. — А что до щеголей, они мне ни к чему. Я еще не встречала никого, кто был бы хоть вполовину так привлекателен, как вы, милорд.