— Кто же это? В Дебретте я что-то никого не нахожу, хотя изучила его полностью.

— А может быть, его там нет, — улыбнулась Кэролайн.

— Нет в Дебретте? Господи помилуй, дитя! Уж не имеешь ли ты в виду мезальянс? Я этого не вынесу! Кто он? Я требую ответа. Кто он?

— Увы, я не знаю, — отвечала Кэролайн. — Я еще не встретила человека, которого могла бы полюбить.

Иногда она сомневалась, что такой человек вообще существует. Но когда ее разбудили лучи утреннего солнца, проникшие сквозь окна кареты, впервые в жизни на ее устах затрепетало мужское имя. Опустив стекло и вдыхая свежий соленый воздух, она вся светилась счастьем. Впереди она различала уже первые проблески морской голубизны.

Она отдала распоряжение кучеру ехать в Мэндрейк, но не к главному подъезду, а на конный двор. Если он и удивился, то виду все же не подал, так что Кэролайн показалось, что его волнует лишь собственное возвращение в Севеноукс. И все же она старалась таиться от всякого, кто мог бы сообщить, лорду Брекону что-либо о ней и о цели ее поездки.

Поэтому когда они въехали во двор и старый конюх ее отца вышел взглянуть на прибывших, она выскочила из кареты и отвела его в сторону.

— Заплатите ему как следует, Гарри, — сказала она, — накормите завтраком и отправьте. Ни под каким видом не говорите ему, кто я. Если он спросит, скажите, что я какая-нибудь незначительная гостья или кто-нибудь из старшей прислуги, это не имеет значения.

— Слушаю, миледи, — сказал Гарри и с фамильярностью старого слуги добавил:

— Видать, миледи опять задумала какую-то проделку.

Кэролайн решила не отвечать и с достоинством направилась к дверям. Войдя, она, однако, ускорила шаги, явно не желая показаться в длинных коридорах кому-нибудь на глаза. Взбежав по узкой лестнице, ведшей к апартаментам верхнего этажа, она добралась до своей комнаты, никого не встретив по дороге, кроме младшей горничной, которую она отправила на поиски Марии. Мария, молодая деревенская девушка, последние два года приставленная к Кэролайн для услуг, появилась через несколько секунд.

— Миледи! — воскликнула она. — Мы вас не ждали.

Я думала, вы в Лондоне. Я прямо поразилась, когда мне сказали, что вы здесь, думала, мне это снится. Неужели это вы, миледи, а не привидение?

— Нет, нет, это я, Мария. Теперь помоги мне раздеться.

— Ой, миледи, ваше платье! Что это вы с собой наделали?

— Тише, Мария. Не задавай вопросов и выбрось его поскорее, пока мама не видела. Починить его невозможно. А теперь дай мне другое платье и прибери волосы.

Через полчаса, встав от завтрака, маркиз Валкэн с изумлением увидел спускавшуюся по лестнице дочь в белом муслиновом платье с голубыми лентами. Вид у нее был свежий, глаза блестели, и она казалась замечательно хорошенькой.

— Кэролайн! — воскликнул он. — Откуда ты появилась? Я понятия не имел, что ты дома.

— Доброе утро, папа, — Кэролайн сделала реверанс и подставила ему щеку для поцелуя. — Скажи же, что ты рад мне. Я так счастлива тебя видеть!

Лорд Валкэн обнял дочь и прижал к себе.

— Ты должна была нас известить, — сказал он. — Почему ты здесь? По нашим сведениям, ты наслаждаешься светским обществом.

— Я хотела повидаться с мамой, — ответила Кэролайн. — И с тобой тоже, дорогой папа.

— А я как раз писал тебе, — сказал лорд Валкэн. — Письмо должно было быть отправлено сегодня. У меня есть для тебя новости.

— Новости? — переспросила Кэролайн.

— Да, — отвечал лорд Валкэн. — Пойдем в библиотеку, Кэролайн. Мне нужно кое-что тебе сказать.

Он взял дочь под руку и повел ее в библиотеку, большую комнату, выходившую на море. Она была залита солнцем. Кэролайн устроилась на подоконнике — в детстве это было ее любимое место. Устроившись, она вздохнула, совершенно довольная собой.

— Как хорошо быть дома, — прошептала она. — Что у вас за новости, папа?

— Речь идет о маме, — сказал лорд Брекон.

— О маме? — быстро переспросила Кэролайн, — Она не больна?

— Не то чтобы больна, но и не здорова, — ответил лорд Валкэн. Его красивое лицо было серьезно. — Помнишь, прошлой зимой у нее был сильный кашель, с которым врачи ничего не могли поделать? Так вот, на прошлой неделе я пригласил из Лондона сэра Генри Хэлфорда, придворного доктора, и он рекомендовал маме перемену климата, и вообще перемену обстановки. Он настаивает на том, чтобы она провела месяц в Италии, а потом, может быть, какое-то время на озере Комо. Я послушался его совета, Кэролайн, и мы с мамой на следующей неделе уезжаем на континент.

— О, папа! — воскликнула Кэролайн.

— Я так и знал, что ты удивишься, — улыбнулся лорд Валкэн.

— Но если мама больна, я поеду с ней.

Лорд Валкэн покачал головой:

— Нет, Кэролайн, хотя я и ожидал, что ты это предложишь. Во-первых, сэр Генри требует, чтобы первое время она была в полном покое, а во-вторых, откровенно скажу, нам очень хочется поехать одним. Как мы ни любим тебя и наших мальчиков, с вами нам не очень-то спокойно.

— Вот как, — проговорила Кэролайн и засмеялась. — Второй медовый месяц, а, папа? Поздновато немного, если вспомнить, что у вас семнадцатилетняя дочь и двое взрослых сыновей в Итоне.

— Нам не кажется, что это поздно или что мы слишком стары, — с достоинством отвечал лорд Валкэн. — Мы с нетерпением ждем момента, когда стряхнем с себя наши обязанности. К тому же до сих пор мне никак не удавалось повезти маму за границу. Слишком долго шла война, а когда она кончилась, нашим планам постоянно мешали дети.

Кэролайн сделала гримасу:

— Ну и обуза же мы для вас!

— Напротив, вы всегда приносили нам радость, но мы пережили с вами и тревожные моменты. Кстати, вот о чем я хотел попросить тебя, Кэролайн, Обещай мне ничем не волновать маму.

— Волновать? Почему?

— Потому что единственное, что ее тревожит, — это мысль оставить тебя одну. Она и так постоянно волнуется, что не может быть с тобой в Лондоне в твой первый сезон. Мы уверены, что крестная справляется со всем великолепно и что кузина Дебби — отличная компаньонка. Но в то же время мы с мамой хотели бы быть с тобой. Ты знаешь, что это невозможно из-за ее состояния здоровья, а теперь я с трудом убедил ее последовать совету сэра Генри. Она боялась уезжать из-за тебя, Кэролайн. По правде говоря, она убеждена, что без нас ты тут же что-нибудь натворишь.

— Папа, это чудовищная несправедливость! — воскликнула Кэролайн.

Лорд Валкэн с усмешкой погрозил ей пальцем:

— Нет, Кэролайн. Подумай только, и ты согласишься, что за эти последние годы ты доставила нам немало беспокойства. А теперь, когда ты вышла в свет, естественно, мы еще больше озабочены.

— Нет никакой необходимости… — заносчиво начала было Кэролайн и вдруг остановилась.

— Единственное, о чем я тебя прошу, — продолжил лорд Валкэн после небольшой паузы, дав Кэролайн возможность добавить что-нибудь еще, — если у тебя будут какие-нибудь неприятности до нашего отъезда, либо держи их при себе, либо поделись со мной. Маму не беспокой. Понятно?

— Да, папа.

— А теперь, может быть, расскажешь мне, почему ты вернулась так неожиданно?

Кэролайн заколебалась. Она смотрела на море, задумавшись, не рассказать ли отцу все полностью, но, поразмыслив, решила, что он придет в бешенство, когда узнает о том, как сэр Монтегю Риверсби пытался обмануть ее. Она была уверена, что отец настолько выйдет из себя, что может даже счесть своим долгом если не вызвать его на дуэль, то уж наверное отхлестать кнутом. Лорд Валкэн, не задумываясь, пошел бы на самый отчаянный поступок, если речь шла о чести его семьи.

Он бывал очень горд, а иногда и деспотичен, когда считал, что кто-то нарушает законы рыцарского долга и чести. Было бы забавно посмотреть, подумала Кэролайн, как сэр Монтегю стал бы ползать от страха перед ее отцом. Но все это требует времени. Если лорд Валкэн поедет в Лондон, он с мамой не сможет отправиться на континент на следующей неделе. Нет, в этом случае на этот раз она должна промолчать.

С легким вздохом она повернулась к отцу:

— Мне нечего тебе сказать, папа. Мне просто очень захотелось увидеть тебя и маму. Честнее, может быть, будет признаться, что я соскучилась по дому, и вот… я дома.

— Кузина Дебби приехала с тобой?

— Нет, папа.

Лорд Валкэн нахмурился:

— Ты приехала одна?

— Да, папа. Я вдруг решилась…

— Кэролайн, ты же знаешь, что я не позволяю тебе путешествовать одной.

Голос его звучал сердито, но, прежде чем он успел еще что-то сказать, Кэролайн соскочила с подоконника и бросилась ему на шею.

— Пожалуйста, не сердись, — попросила она, прижимаясь нежной щекой к его лицу. — Я знаю, что поступила дурно, но мне хотелось вас видеть, а кузина Дебби, хоть она и очень хорошая, век бы провозилась. Целые дни ушли бы на сборы и приготовления, прежде чем я бы вернулась сюда. А так я выехала вечером и утром уже здесь. Прости меня, папа! А маме мы не скажем, чтобы ее не волновать.

— Ну и сорванец же ты, Кэролайн, — вздохнул лорд Валкэн, но по тону его было ясно, что он больше не сердится. — Напрасно ты мне говоришь, что все в порядке, — продолжил он, — я отлично знаю, что что-то не так. Я это чувствую, но не хочешь говорить — не надо.

— Я о себе позабочусь, — пообещала Кэролайн. — Не волнуйся. А знаешь, папа, мне тут стало известно, что ты порядочный обманщик!

Лорд Валкэн поднял брови.

— Обманщик? — спросил он.

— Да, — отвечала Кэролайн твердо. — Когда я жила дома, я считала, что ты самый лучший, самый красивый, самый добродетельный человек в мире. Но в Лондоне я узнала, что некогда ты был заядлым игроком, повесой и кумиром всех светских дам, старых и молодых.

Разве это не правда?

Лорд Валкэн рассмеялся:

— Кто это там рассказывал тебе сказки?

— Многие. Стоило мне сделать что-нибудь хоть немного из ряда вон, все пожимали плечами, приговаривая: ну чего можно ждать от дочери Юстина? — Кэролайн, бесенок, ты все это сочинила! — смеясь, запротестовал лорд Валкэн.