Кэролайн представила подруге мистера Стрэттона, и Хэрриет провела их в безрадостную обшарпанную гостиную.

— У меня есть для тебя приглашение, Хэрриет, — сказала Кэролайн. — Ее светлость надеется, что сегодня вечером ты сможешь прийти в замок на обед. Приглашено довольно много соседей, и она считает, что тебе будет приятно.

— Ох, Кэролайн, как чудесно! — воскликнула Хэрриет, но тут же лицо ее вытянулось. — Но, наверное, папа не разрешит мне принять приглашение.

— Я попытаюсь его убедить, — предложила Кэролайн. — Где он?

— В своем кабинете, — сказала Хэрриет. — Он готовит воскресную проповедь, а это всегда делает его таким раздражительным!

— Подожди здесь, — сказала Кэролайн. — Я скажу ему о приглашении.

— Ты решишься? — взволнованно спросила Хэрриет. — Честное слово, я бы не смогла. Я сегодня в опале, потому что гусь, которого подали сегодня к ленчу, оказался пережаренным. Папа опоздал на полчаса, но он сказал, что это меня не извиняет. Ох, Кэролайн, был такой шум, и он пригрозил, что высечет меня, если и ужин будет ему не по вкусу. Пожалуйста, не серди его…

Может, разумнее мне извиниться перед ее светлостью и не беспокоить папеньку?..

— Предоставь это мне, — ответила Кэролайн.

— Ох, Кэролайн, какая ты смелая! — воскликнула Хэрриет и, повернувшись к мистеру Стрэттону, спросила:

— Ведь правда, сэр?

— Ну, мистер Стрэттон с тобой не согласится, — улыбнулась Кэролайн. — Уверяю тебя, Хэрриет, сам он никогда ничего не боится, кроме скуки.

— Да, я не сомневаюсь в этом, — сказала Хэрриет с подкупающей прямотой, и мистер Стрэттон неожиданно живо, без всякой скуки улыбнулся ей.

Кэролайн оставила их вдвоем в гостиной и прошла через прихожую в кабинет. Постучав, она приоткрыла дверь и увидела, что викарий сидит не за столом, как можно было бы ожидать, а удобно растянулся в кожаном кресле с рюмкой вина в руке. Заметив в дверях Кэролайн, склонившуюся в глубоком реверансе, он медленно поднялся ей навстречу. Тактично, однако вовсю используя самую неприкрытую лесть, которую, как она и ожидала, викарий принимал удивительно легко, Кэролайн сообщила ему о приглашении леди Брекон. В ответ она услышала, что Хэрриет еще везет, если ее все же куда-то приглашают, принимая во внимание ее тупость.

— В то же время я думаю, не стоит ли мне наказать эту маленькую идиотку, заставив ее остаться дома, — размышлял он вслух. — Сегодня она невыносимо мне досаждала.

— Ох, сэр, не может быть, чтобы вы были так жестоки! — возразила Кэролайн и лукаво добавила:

— О, я вижу, вы просто надо мной подшутили: я заметила смешинку у вас в глазах!

Викарий сдался.

— Ну, хорошо, девчонка может отправляться, хотя одному господу известно, что она наденет. Вечно она выглядит как оборвыш.

— Я позволила себе, сэр, предложить ей мое платье, — быстро сказала Кэролайн. — Оно принадлежало леди Кэролайн Фэй, и я знаю, ее светлость была бы рада, если бы Хэрриет его сегодня надела.

— Если бы девчонка не была так глупа, она сшила бы себе приличное платье, — продолжал ворчать викарий. — Но уж это вы между собой сами решайте.

— Спасибо, сэр, вы так добры, — сказала Кэролайн.

Потом, секунду поколебавшись, робко добавила:

— Мне кажется… я должна упомянуть, сэр… что… что сюда со мной пришел один джентльмен.

Она помедлила, опустив глаза, затем снова подняла их и сплела пальцы: вся волнение и беспомощность.

— Я знаю, что мне не следовало приводить его, сэр.:. но я ничего не могла поделать. Он очень настаивал.

И хотя эти несколько минут он был с Хэрриет наедине, я уверена, что он не причинил ей зла.

— Зла! — прорычал викарий. — Что вы хотите сказать?

— Ох, ничего, сэр, ничего, — затрепетала Кэролайн. — Говоря честно, он очень приятный собеседник, но я знаю о нем очень мало: только что он шестой сын, и его отец беден…

— В моем доме бедняки и приживалы не нужны! — резко оборвал ее викарий. — От них добра не жди! Нечего ему было сюда приходить.

— Ох, сэр, боюсь, что это моя вина! — совсем сникла Кэролайн.

— Я охотно верю, что вы не могли помешать ему прийти сюда, мисс Фрай. Вам, в вашем положении, нелегко сказать «нет» одному из гостей его светлости, но здесь я хозяин. Где этот безденежный нахал?

Викарий залпом проглотил вино, вытер рот ладонью и, краснолицый и напыщенный, направился в гостиную.

Он застал Хэрриет и мистера Стрэттона весело чему-то смеявшимися. Следуя за викарием, Кэролайн успела лишь заметить, что Хэрриет казалась необыкновенно хорошенькой с раскрасневшимися щеками и сияющими глазами.

— Хэрриет, — пророкотал викарий громовым голосом, — огонь в моем кабинете почти погас, и там нет ни угля, ни дров. Найди одну из горничных, и пусть она сейчас же этим займется. Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты следила за моим камином? Я с тем же успехом мог бы обращаться к глухонемой — так ты меня слушаешь…

Хэрриет съежилась, как зверек в ожидании побоев.

— Да, папа… конечно, папа… извини, папа… — пролепетала она и тихонько выскользнула из комнаты.

— Что касается вас, сэр, — продолжал разъяренный викарий, уставившись на изумленного мистера Стрэттона, — я прощаюсь с вами. Ни у меня, ни у моей дочери нет времени для гостей вроде вас.

Он резко повернулся, холодно кивнул Кэролайн и ушел в свой кабинет, хлопнув дверью.

Кэролайн взглянула на мистера Стрэттона.

— Нам лучше уйти, — прошептала она. — Если мы помедлим, Хэрриет будет только хуже.

Когда они вышли на улицу, Кэролайн заметила, что губы мистера Стрэттона сжаты до угрожающе узкой полоски, а челюсти напряжены. Теперь в нем не осталось и следа скуки.

— Этот человек — просто животное, — проговорил он яростно. — Подумать только, что это бедное дитя должно терпеть его день за днем! Такую жестокость надо предотвратить, мисс Фрай.

— Конечно, надо бы, — печально кивнула Кэролайн, — но что можно поделать? Что касается Хэрриет, то, боюсь, у нее, бедняжки, нет сил бороться — а если бы и были, то, я думаю, ее отец просто избил бы ее До полусмерти. Нет, она будет томиться под ярмом его жестокости, пока не заболеет: у нее нет надежды на избавление.

— Не отчаивайтесь, мы найдем выход, — твердо произнес мистер Стрэттон, и Кэролайн отвернулась, чтобы он не заметил ее улыбки.

Глава 8


Когда Кэролайн и мистер Стрэттон вошли в замок, в главном холле они увидели лорда Брекона и леди Августу. Они разговаривали, и у Кэролайн сложилось впечатление, что леди Августа о чем-то умоляла лорда Брекона: ее костлявые, унизанные кольцами пальцы цеплялись за его рукав, накрашенные губы заискивающе улыбались.

Лорд Брекон выглядел суровым, но равнодушным, и Кэролайн показалось, что при ее приближении лицо его осветилось. Он собрался было поприветствовать ее, но не успел заговорить, как леди Августа воскликнула:

— И где же вы были, молодые люди? Я видела, как вы разговаривали друг с другом наедине. Фи, мисс Фрай, если вы не будете осторожнее, вы испортите свою репутацию!

Кэролайн сделала реверанс леди Августе:

— Я выполняла поручение леди Брекон.

Леди Августа захохотала, и грубый кудахтающий звук, отраженный темными стенами, эхом прокатился по замку.

— Ишь ты, поди ж ты! Похоже, девчонка на меня обиделась! Не отрицайте, мисс Фрай. Но вам придется простить болтовню старухи: это ваша плата за то, что на вас, такую хорошенькую, приятно смотреть. И тут мистер Стрэттон со мной согласится, а, сэр?

Мистер Стрэттон пробормотал что-то утвердительное вежливым, но несколько смущенным тоном.

— Ха-ха, да вы плутишка! — кудахтала леди Августа. — Я-то думала, на вас не действуют уловки нашего пола, но теперь вижу, что я ошиблась. Вы нас здорово провели! Не так ли, Вэйн?

Она повернулась за подтверждением к своему племяннику, и Кэролайн, бросив взгляд на лорда Брекона, изумленно заметила внезапную вспышку гнева на его лице. Мгновение она не могла понять, что могло вывести его из себя, как вдруг все стало ясно. Он ревновал!

Чуть улыбаясь, она повернулась к мистеру Стрэттону.

— Спасибо вам за ваше общество, сэр. Вы были так любезны!

Она вновь присела в реверансе леди Августе, попросила ее разрешения уйти и, не взглянув больше на лорда Брекона, грациозно пошла по главной лестнице, ощущая внезапное тревожное молчание за спиной — молчание, которое вновь нарушил кудахтающий смех леди Августы.

Итак, лорд Брекон ревновал! Кэролайн слишком хорошо знала, что такое ревность — ревность поклонников, ухаживавших за ней в Лондоне, — чтобы сейчас не увидеть ее признаков. То, что лорд Брекон проявил слабость, было довольно приятно: Кэролайн сказала себе, что ревность может заставить его нарушить упрямое молчание и ослабить решительность относительно ее отъезда из замка.

Поднявшись к себе в спальню и снимая шляпку, Кэролайн не могла сдержать улыбки. На мгновение ее проблемы показались ей менее серьезными: кроме того, она была очень довольна тем, что сумела уже сделать для Хэрриет. Было очевидно, что мистер Стрэттон уже видел себя в роли рыцаря-освободителя — чего она и добивалась.

Он милый молодой человек, думала Кэролайн, хотя и скучноватый со всеми своими моралями и позами. Но Хэрриет будет считать его удивительным, а если он сделает ей предложение, это будет совершенно чудесно, самый лучший выход из ситуации.

Кэролайн едва ли не впервые уверенно подумала о Хэрриет и о том, что та в конце концов найдет свое счастье. Мысли девушки тотчас же перенеслись от проблем Хэрриет на свои собственные, и улыбка исчезла с ее губ. Теперь, когда она осталась одна и ничем другим не могла занять свои мысли, все страхи и волнения минувшей ночи снова вернулись к ней. Хотя Кэролайн твердо говорила себе, что бояться ей нечего, что она так или иначе раскроет тайну лорда Брекона и спасет его и от него самого, и от неведомой грозящей ему опасности, но все же впервые в жизни она почувствовала себя слабой и беспомощной.