— Ну да. Они ушли именно по этой причине, — он едва сдерживал смех. — Хорошо, иди. А я здесь подожду Колю.

В подъезде остановилась и долго собиралась с мыслями. В возникшей ситуации логика отсутствует напрочь. Может ли быть такое, что босс впечатлился моим рвением в тот вечер? Вот именно в той степени, в которой его отец впечатлялся моим отцом? На самом деле, почему нет? Но с какой стати он полез целоваться?

Я-то ответила по понятной причине — сработал рефлекс, закрепленный одним грехопадением. Но ему-то что от меня надо? Вспомнил? Вряд ли, иначе обязательно бы этим уязвил. Есть такая порода людей, которые никогда не упустят шанса унизить, потому он определенно ничего не вспомнил. Нет, он просто, как и в первый раз, почесал мною самолюбие — смотри, какой я классный, какой секси-офигенный, никто не сможет устоять, даже если орет о ненависти. И я почти поддалась. Какая же я дура, честное слово.

Глава 17. Андрей

— Ну и как у вас прошло-то? — Коля не унимался. — Таня до конца вечера какая-то пришибленная сидела. Что у вас тут было?

— Да не было ничего такого, чтобы ты с такими глазищами на меня кидался. Ничего. Я оповестил ее о камерах и досье. И потребовал, чтобы не увольнялась. Все.

— Чего-чего потребовал? — он рухнул на диван, вызывающий у меня исключительно приятные воспоминания. — А как же твоя месть, нелогичный мой?

Я развел руками. Ничего сразу не понимает, образец логики!

— Это и есть месть, Коля. Она придумала себе, что меня не выносит. Так есть ли более жестокий способ отомстить?

— Придумала, значит, — он зачем-то расплылся в непонятной улыбке. — А ты ее?

— И я ее тоже. Дурная какая-то, вообще непонятно, что в ее голове творится. Таким надо ускоренный курс обучения по адекватности давать, чтобы в нормальное состояние привести!

— А адекватный, получается, у нас ты? Ох, Андрей… Сейчас с уверенностью могу сказать только одно: вы друг друга стоите. Одни чувства, ни грамма разумности.

— Чувства, да. Ненависть, например. А секретарь из нее выйдет хороший, вот и пусть выходит из нее… секретарь.

— Ну-ну. А ты Кристине-то позвонил?

Я недоуменно уставился на друга:

— Кто есть Кристина?

— Девушка. Блондинка такая симпатичная. Мы с ней и подругой знакомились недавно в баре. Забыл уже? Ты так настойчиво требовал с нее номер, что у девушки уже свадебные платья и букеты в глазах мелькали.

Удивительно, но Кристина вообще вылетела из головы. Я кое-как вспомнил ее лицо.

И правда, совершенно очаровательная девушка, хотя с моей стороны речь точно не шла о серьезных отношениях. Но зависнуть с такой папочкой на выходные — милое дело. Обязательно позвоню, если снова не забуду.

— Некогда было, — отмахнулся и направился к бару.

Друг расхохотался:

— Само собой, некогда, когда все мысли забиты только Танечкой. Ой, ненавистью к Танечке‚ постоянно путаю. Это тот самый редкий вид ненависти, когда спать без нее не можешь, есть не можешь, а когда она танцует, то последние мысли из головы вышибает.

Я глянул на него с угрозой:

— Кстати об этом! Ты-то зачем к ней клеился? Я видел, что вы тут вытворяли.

Настолько омерзительно, что меня переклинило.

Коля встал, сделал несколько шагов ко мне. Хоть ржать перестал, как конь заправский. И смотрел теперь внимательнее, будто искал какую-то особенную реакцию в моих глазах. Сказал вкрадчиво:

— Я к ней клеился, потому что девочка красивая, веселая, к таким только и клеиться. Я и раньше не скрывал, что Таня вызывает у меня симпатию. Но если ты против, только скажи.

В груди что-то мелко затряслось. Неприятно.

— С чего мне быть против? Но ты мой лучший друг. Не могу же я смотреть на то, как ты влюбляешься в такую стерву? Или ты не слышал моих рассказов о ее выходках? Не будь дураком!

— Слышал, слышал. И видел тоже немало. Ну, раз ты не против, то я, пожалуй, Присмотрюсь к девочке пристальнее. У меня-то зацикленности на блондинках нет, и Таня полностью в моем вкусе. А ты Кристине звони.

— Кто есть Кристина?

Коля со смехом отмахнулся. Вначале было ощущение, что он все это специально плетет, на что-то меня провоцирует, но потом вспомнилось, как они с Таней танцевали, как смеялись. Люди не могут так смеяться, если им не нравится происходящее. Два счастливых человека, которые на своем месте. Мой лучший друг… и Танечка. А что сказать, чтобы он одумался? Как привести товарища в чувство?

Я не узнал свой голос:

— Она не может тебе нравиться… Ты зачем-то врешь сейчас…

— Вру так вру, — он снова смеялся. — Сменим тему, а то ты как-то напрягся. Я тут по поводу Сашки с Мишкой снова размышляю, и если тебе нужен совет профессионала: бери этих обоих в наш программный отдел. Они только выглядят странно, но такие ребята долго без дела не останутся. Из них можно вырастить хакеров, а можно — незаменимых спецов для твоей фирмы. Ты новую информационку внедряешь, тратишься на нее, а были бы у тебя такие ребята раньше — это у нас бы новые информационки закупали, серьезно. Но притом оба пока не успели осознать свою значимость, их надо сразу под крыло брать и выращивать под себя. Ты подумай над этим.

Мне почему-то не хотелось о них думать. Думать хотелось о чем-то совсем другом.

Но чтобы закрыть тему, я поморщился и согласился:

— Пусть приходят в понедельник, оформим на испытательный срок. И если такие уж самородки, то потом скажу тебе спасибо.

— Точно скажешь, не сомневаюсь.

Я же задумчиво уставился в окно. Теперь еще и друзей Тани на работу беру. Ее становится как-то слишком много вокруг. Куда ни плюнь — всюду Таня. О чем ни подумай, каждая мысль заканчивается ею.

Утром понедельника в Колю бес вселился, он словно проснулся только для того, чтобы выводить меня из себя:

— Андрей, как рубашка сидит? Не слишком вычурно?

— Обычная рубашка. Она просто сидит. Отстань.

— Кружки сам уберешь, а то боюсь опоздать. Андрей, слушай, а может, галстук не нужен? Я в галстуке на какого-то ботана похож, не думаешь?

— Если бы я об этом думал, то сам бы с балкона выбросился, чтобы мир от себя освободить.

— Да посмотри ты! Нормально так?

Что с ним такое? Я нехотя перевел взгляд с кофе на друга и не стал скрывать раздражения:

— Очень нормально, очень. Намного нормальнее, чем на прошлой неделе. Глаза слепит от нормальности. Все?

— Ты как-то несерьезно об этом говоришь, — он снова приблизился к зеркалу и уже в сотый раз поправил челку.

— Коля, ты экономистом работать идешь или топ-моделью?

— Да брось, в любом амплуа надо быть шикарным! Вот я шикарный! Все, побежал, а то Таня не дождется моей шикарности.

— Т… Таня? Стой!

— Ты же не против? — он ухмыльнулся возле двери.

А я вдруг стал против. Вот буквально секунду назад и стал. Но признать такое — это все равно что в собственной слабости расписаться! У этого индюка глаза на лбу, он от Тани в ауте. А если и у нее глаза на лбу? Интересно, Коля красавчик или так себе? И он как будто никуда не спешил:

— Андрей, если скажешь, что Таня тебе нравится, то я остановлюсь. Выйди сейчас вместо меня, расскажи о том, как квартиру эту покупал, лишь бы смотреть, как она утром на работу идет. Пусть девочка отхохочется вдоволь, а потом проникнется твоей одержимостью.

Я отмахнулся:

— Иди уже. Или ты думаешь, что все блондинки в городе закончились?

И друг очень нагло и беспардонно ушел. А я завис над его вопросом. Может ли быть такое, что человек тебе совсем не нравится и даже отчетливо неприятен, но все равно немного нравится? Неприятное состояние в организме — органовая междоусобица. Это потому, что она целуется так, словно всю жизнь тренировалась целоваться со мной. А у мужиков анатомия простая, на такие сигналы у нас сразу встает. Приоритетность встает и нормально думать мешает.

Друг просто зачем-то злит. С ним такое нередко случается, а я на такие провокации не ведусь.

Вошел в приемную и широко улыбнулся — мне нравится, когда все на своих местах. Особенно мой секретарь, конечно.

— Доброе утро, Таня.

— Доброе, Андрей Владимирович, — исчадие ада буркнуло себе под нос и сделало вид, что с головой зарыто в бумажки.

Милейшее зрелище. Так бы и стоял перед ней целыми днями, наблюдая, как она краснеет.

— А что это мы на начальство не смотрим? — подначил я. — Что-то случилось?

Опять?!

— Неудобно мне, стыдно за позавчерашнее, — выдавила она, не поднимая глаз. — Проявите тактичность. Я работаю, работаю, как мы и договаривались. И вас хочется послать… работать.

— Тактичность? В самом деле, между нами ведь всегда была сплошная тактичность, что это со мной сегодня? Но я обещал тебе не напоминать. Так оцени же, не напоминаю!

Темные волосы как-то дернулись, после чего раздался скрежет зубовный. Зато ответа не последовало. Ну неужели у меня начались прекрасные дни полной субординации? Поверить не могу! Раздался телефонный звонок, а Таня будто и не расслышала.

— Тань, отвечай. Работа у тебя такая — на звонки отвечать.

И, чтобы она от волнения не запорола разговор с каким-нибудь важным клиентом, решил оставить ее в покое. Насвистывая от переполнявшей радости, отправился в кабинет. Затем все же включил программу видеозаписи, чтобы еще минуточку до начала дел ее недовольной мордашкой полюбоваться. Таня, закончив разговор и сделав запись в моем расписании, вдруг встала и начала осматриваться.