Девушка отчаянно покраснела и сжалась в комочек. Что теперь будет? О привычках благородных она наслышана, кое-что и сама видела в «Медвежьей шкуре». Серп где-то пропадает и ее не защитит, зато потом… А с Кайтом ей нипочем не справиться, и на помощь никто не придет, если закричать. Он тут хозяин, она — служанка-приживалка.

— Го-господин Крестель, не нужно… П-пожалуйста… — все же нашла силы выдавить девушка.

— Светлое Солнце, да я и подумать не мог, что ты так перепугаешься! — великан выглядел растерянным. — Прежде хорошенькие девицы всегда радовались моим поцелуям.

Иволга чуть было не ляпнула, что то хорошенькие, а то она, но в последний миг решила промолчать.

— Я ничего плохого в мыслях не имел, — продолжал оправдываться Кайт, которого паника девушки неожиданно огорчила. — Всего-то хотел за ужин отблагодарить. А твоя ватрушка с брусникой — просто объедение!

— Я… Я очень рада, что вам нравится, господин… — Иви с трудом осознала похвалу, так была напугана.

— И брось ты этого господина! Называй по имени и на «ты». Здесь, в Мелге, мое происхождение мало что значит. Садись-ка, — парень указал на лавку у стола, сам устроился напротив. — Ты где раньше жила, пока с этим чародейским прохвостом не свя… встретилась?

— В трактире… Служанкой, — поспешила уточнить Иволга.

— А-а, тогда все проясняется, — Кайт смотрел на девушку с сочувствием. — Не бойся меня. Я не стану тебя обижать. И палачу не позволю. Если что, скажи мне, разберусь.

— Серп меня не обижает…

— Как получилось, что ты у него в услужении? — Крестэль не слишком хотел пытать милую девчушку, но и упустить возможность вызнать хоть что-то о подозрительном чаруне не мог.

— Серп мне помог, — Иви, немного успокоенная добрым отношением, сумела поднять глаза на собеседника и посмотреть ему в лицо. Кайт ободряюще улыбнулся. — Я стараюсь отплатить ему тем же.

— Интересно, как он тебе помог?

— Я не могла больше жить в том трактире. Идти было некуда. Вот и решилась умереть.

— Понятно. Ты пошла к палачу. Пусть вздернет скорее, щедро плачу, — Кайт не сумел полностью скрыть раздражение. Каков мерзавец этот мраков Полумесяц! Воспользовался безвыходным положением бедной девочки и заполучил себе едва ли не рабыню. — Переходи ко мне в услужение. Думаю, с ним ты уже рассчиталась.

— Спасибо… Кайт, — Иви покраснела, называя великана по имени, но глаз не опустила. — Я не могу бросить Серпа. — И не хочу, подумала про себя.

— Он запугал тебя чародейскими штучками?

— Нет! Вовсе нет. Просто… — девушка осеклась, поняв, что едва не сболтнула лишнего, на личике явственно проступил испуг.

— Что просто? По-моему, все сложно и запутано. Ладно, не говори, если не хочешь, — парень махнул рукой.

— Я не могу. Я обещала, — Иви умоляюще взглянула на Кайта.

— Так ты что-то знаешь про него? — не сдержался Крестэль.

Иволга снова сжалась в комочек и замотала головой. Кайт устыдился и уже начал прикидывать, как бы успокоить девчушку, чтобы не напугать еще сильнее, но тут хлопнула входная дверь. Послышалось привычное переругивание чародея и невидимого хранителя.

— Как же мне надоели их сколки! — проворчал Крестэль, вставая из-за стола. — Я пойду. Не хочу с мраковым сыном препираться. Теперь еще хранитель будет полночи на него жаловаться. Надо бы запретить ему болтать без нужды. Поищу-ка в прадедовых записях нужные слова. Без них бесплотный страж молчать отказывается, мрак ему в глотку!

После этого разговора Иви перестала стесняться и опасаться Кайта. Его улыбки и шутки больше не казались угрозой, признаком вполне определенных намерений. Девушка будто увидела великана в новом свете. Оказалось, благородные вовсе не стремятся утвердить свое превосходство, топча низших. Они (хотя бы некоторые) проявляют его по-другому, стараясь помочь слабому, взять под свою защиту. Наверное, это и есть настоящее благородство, которое подтверждается чистотой души и намерений, а вовсе не длинной чередой родовитых предков.

Кайт, не обращая внимания на бурчание и хмурые взгляды чародея, частенько болтал с девушкой о всяких пустяках, а иной раз дарил какие-нибудь приятные мелочи вроде ленты в косу, фигурного пряника или грозди винограда. Заметил, что Иволга любит цветы, пестует какой-то маленький росток в горшке на кухонном подоконнике, через несколько дней притащил на чердак пару деревянных ящиков с землей и позвал Иви.

— Вот, можешь выращивать тут, что хочешь.

— Спасибо! — просияла девушка.

Немалая часть одного из скатов крыши была по прихоти кого-то из Боровиков застеклена, и просторный чердак купеческого дома оказался светлым, светлее большинства комнат. Серп, не преминувший сунуть туда нос в один из первых дней, не скрывал радости.

— Отличное место! Будет, где спокойно поклониться Госпоже Луне. — О том, что отсюда легче легкого ступить на лунный луг, он предпочел ненавистного Крестэля не оповещать.

— Я предоставил тебе комнату, а не весь дом, — Кайт с видимым удовольствием подрубил на корню надежды чародея.

Серп не стал противоречить. Пускай благородный запирает чердак хоть на десять замков, стоит Госпоже Луне протянуть лучик сквозь скважину или в щель под дверью, и ночной чародей сумеет им воспользоваться.

Иви, получив разрешение приходить на чердак, тут же вспомнила о Серпе.

— Кайт… — начала, смущаясь. — Если ты открыл чердак, можно и Серпу сюда приходить?

— Да он и так сюда залезать ухитряется! Каждую лунную ночь над головой шаги слышу, — хозяин дома занимал комнату на втором этаже, постояльцы — на первом. — Не пойму я, чего ты так о нем печешься? Он-то с тобой слова лишнего не скажет. Еще и блаженной через раз обзывает.

— Я уже говорила, что Серп мне никогда ничего плохого не делал, — твердо заявила девушка, позабыв о смущении. — И ни к чему не принуждал.

«Может, еще и жениться обещал?» — с привычным раздражением, сопровождавшим все мысли о чародее, подумал Кайт, а вслух сказал:

— Ладно-ладно, не мое дело.

О чем бы там Кайт ни догадывался, Серп старался скрывать свои отношения с девушкой. Отчасти Иволга его понимала: чародей опасается, что кто-нибудь прознает о его источнике силы и получит тем самым определенную власть, сможет пригрозить отнять. С другой стороны, то, что они каждую ночь бывают вместе, ни о чем не говорит. Мало ли служанок согревает постель своим хозяевам? Тем не менее, Серп настоял, чтобы они ночевали в разных комнатах, правда, расположенных по соседству. Мужчина приходил к девушке вечером или ночью, проводил в зависимости от желания и потребностей иногда совсем немного времени, иногда несколько часов, но после всегда уходил к себе.

— У тебя кровать узковата для двоих, — пояснил в первый раз. — К тому же я допоздна читаю, свет будет тебе мешать.

Иви удивилась про себя, что он вообще стал что-то объяснять. Впрочем, в постели Серп по-прежнему оставался нежным и заботливым, и это не могло не трогать девушку. Она понимала причину: силу чародей черпает не просто из близости, наслаждение женщины является непременным условием. Если бы он хоть немного ночной теплоты сохранял днем… А то лишь холодные, порой едва ли не презрительные слова. Вот у Кайта гораздо больше оснований презирать ее, а он, наоборот, относится душевно, по-доброму.

Чем больше проходило времени, тем проще Иволге становилось общаться с Крестэлем. Он много рассказывал ей и о родной Пироле, которую служанка из захолустного городишки почти не знала, и о Мелге, и о соседних странах. В доме Боровика была неплохая библиотека, читать девушка не умела, но с интересом разглядывала картинки в книгах и с удовольствием слушала Кайта, когда он читал вслух. Ей очень хотелось самой освоить грамоту, но попросить научить ее она стеснялась.

В просторной гостиной на стенах висело несколько картин. Кайт, как-то заметив, что Иволга разглядывает портрет красивой молодой женщины, сероглазой, с пышными русыми волосами, сказал:

— Это и есть моя бабка, дочь купца Боровика. Не уверен, правда, что она была такой красавицей, — поймал удивленный взгляд Иви и пояснил: — Рисовал-то мой дед. А он был по уши влюблен.

— Твой дед? Но он же из благородных…

— Ну да. Помимо меча владел и кистью. И жену нашел себе по сердцу, а не по породе. Отца мазня, как он выражается, никогда не привлекала. А я вот иногда балуюсь, — немного смущенно развел руками. — В Мелгу подался, чтобы дедовы работы посмотреть, да самому спокойно порисовать. Только мраковы разбойники все мои пожитки подчистую прихватили. И краски с кистями. Зачем они им? Теперь когда еще на новые заработаю.

— Может быть, здесь остались краски и кисти твоего деда? — Иви было страшно интересно посмотреть, как рисуют картины.

— Нет, я уже проверял. Это ведь не его дом. Если что-то и было, Боровик все выкинул, когда единственная дочь в Пиролу сбежала. Хорошо, картины оставил. Смешно, но браком моих деда и бабки были недовольны обе семьи. Не все стремятся породниться с благородными, как, кажется, считает твой вечно-в-тучах Полумесяц.

* * *

Вермей не мог нарадовался на нового помощника. Чародей оказался парнем толковым, ремесло знал, даром пользовался умело, охотно и только по делу. Мрачноват, конечно, надменность нет-нет да и проскользнет, но тут его судить трудно. Кому ж из одаренных охота щеголять в ошейнике да терпеть испуганно-брезгливые взгляды черни?

Добросердечный палач не раз приглашал помощника к себе в гости, но тот всегда отказывался. Мол, не хочет чужую жену пугать, отлично знает, как женщины к заплечных дел мастерам относятся.

— Да она уж сколько лет с таким живет! — не сдавался Вермей.

— Ты ей свой, а я — чужой. Нет, не зови, не пойду. Хочешь, давай в трактире посидим, — предложил Серп.

Чародея благие намерения сослуживца быстро начали утомлять. Покровительственным отношением и попытками направить на путь истинный Вермей невольно напоминал Кверкуса, тем самым изрядно раздражая.