– Какой славненький пупсик!

Несколько оторопевший Антон боком проскользнул мимо нее и отправился искать хозяйку. Она сидела на диване в большой комнате и хохотала над каким-то малоприличным анекдотом, рассказываемым длинным парнем в китайском спортивном костюме.

Увидев Антона, громко фыркнула:

– Точен, как часы! Ну, надеюсь, тебе здесь скучно не будет. Здесь сегодня полно девушек в твоем вкусе. Выбирай любую!

Антон оскорбился. Для чего она устроила это сборище? Чтоб отвертеться от разговора или чтоб его унизить? Он огляделся по сторонам, положил коробку с конфетами на маленький стол, заставленный пивными бутылками, пакетами с кальмарами, кириешками и чипсами.

Чтобы не выделяться из толпы, взял банку с пивом и пошел в маленькую комнату, определиться, как же ему быть.

Там двум скептически усмехавшимся девушкам плакался на судьбу уже знакомый ему Сашок.

– Ну, дурак был, знаю! Но неужели нельзя простить? Я же раскаялся!

Одна из девушек небрежно отмахнулась от его причитаний.

– Слушай, Сашка, ты что? Когда ты уговорил Аньку уйти к тебе, всем было ясно, что ты позабавиться хочешь. Это она любви искала, у них тогда из дому отец ушел, стресс у нее был.

Антон напрягся. Всё оказалось труднее, чем он ожидал. Неужели Аня живет с этим балбесом? Но тогда за что Сашку требовалось простить?

Другая подхватила:

– Ты когда с ней жил, и то умудрялся на свидания бегать. Думаешь, не знаем?

Сашок сморщился.

– Ну, я же слишком молодым был для серьезных отношений.

Подруги безжалостно уточнили:

– А зачем тогда эти серьезные отношения заводил? И не вздумай говорить, что в любви Аньке не клялся, всё равно не поверим!

Он раскаяно возопил:

– Было дело! Но ведь я и вправду ее любил!

Сидевшая до этих слов на диване девушка даже вскочила при этих словах.

– Любил? А что ты тогда с Любкой делал в другой комнате, когда Анькино день рождения справляли? Может, рассказывал, какая у тебя хорошая подруга?

Тот, покраснев, нервно оправдывался:

– Да мы с ней перебрали немного. Вот и увлеклись.

Девушки хором подтвердили:

– Конечно. Даже остановиться не могли, когда в комнате народу стало, как на вокзале. Так и продолжали трахаться. А потом ты еще на Аньку вопил, что это всё из-за нее – потому что она холодная рыба. И пусть убирается из твоего дома. А что теперь вдруг передумал? Не рыба она?

Парень горестно вздохнул, по-детски вытерев нос большим клетчатым платком.

– Да просто повзрослел. Я ее и в самом деле люблю. Я ведь еще пару лет назад просил ее все начать сначала. Не захотела. А потом шибзик тот появился. И захапал ее, но ненадолго. А сейчас она заявляет, что все мужики не стоят и ломаного гроша, и верить никому из них нельзя. Но я-то не такой, как этот Антон! Я, если пообещаю чего, то лопну, но выполню. Сказал, что никогда изменять ей не буду, если она со мной жить станет, – и не буду!

Антону страшно хотелось вмешаться и показать, какой он шибзик, но сдержался, сжав кулаки до боли в суставах. Нужно разузнать как можно больше неизвестной ранее информации. Сашок продолжал, продолжая смотреть на девчонок, и не обращая внимания на то, что делается за плечами.

– Мы с ней на дне рождения Анастасии Павловны недавно были, так этот ее бывший все вокруг вертелся, видимо, решил, что погорячился, и вернуть ее решил. Хотя рядом с ним такая игрушечка болталась, закачаешься! Но он всё на мою девчонку пялился. Мне так ему врезать хотелось, чтобы запомнил, но он такой слизняк…

Тут Антон не выдержал. Сделав шаг в комнату, резко повернул его за плечо смазливой мордой к себе. Тот немедленно узнал соперника и побледнел. Но не струсил, как ожидал Антон. Мило прокомментировал его появление:

– Как говорится, не поминай черта… А вот и сам слизняк на пороге!

Антон немедленно взял его за воротник рубашки, а Сашок оглянулся на испуганно замерших девчонок и скомандовал:

– А ну, малышки, брысь отсюда! – и, злорадно посмотрев противнику в горящие гневом глаза, предложил, – а мы тут ласково потолкуем!

Девушки тут же выскочили из комнаты, и Антон получил чувствительный удар в живот. Он тут же дал сдачи, и оба рухнули на диван, – в малюсенькой комнате негде было разойтись.

Тут в комнату залетела донельзя разозленная хозяйка.

– А ну, прекратите! Идите-ка вы, парочка любителей ломать чужую мебель, куда подальше! И поскорее!

Антон отпустил Сашку и виновато встал перед девушкой.

– Нам надо поговорить!

– Нет, ошибаешься! Поговорить надо тебе, а вовсе не мне. Мне до тебя никакого дела нет. Но, если очень хочется, можешь письмо написать. На трех листах с вступлением, главной частью и заключением. Так, как в школе учили!

Сашок глумливо добавил:

– А что, пойдем выйдем! А говорить будешь потом, если сможешь!

Кровь взыграла, Антон дернул болтуна за воротник и выволок на лестницу. Сбежали вниз и отошли подальше от дома, чтобы никто не мешал.

Сашок бестолково кинулся на соперника, но Антон, хладнокровно сделав обманное движение, заломил ему руку и уронил на колени.

– Ну, что? Еще будешь ерунду пороть, защитник слабых и угнетенных? И учти, я из семьи потомственных военных, и такие приемчики знаю, от которых ты поседеешь прежде времени. Еще показать, или поумнел уже?

Сашка, почти теряя сознание от жгучей боли, несколько отошел от охватившей его ненависти и злобы, и прошипел сквозь зубы:

– Ладно, хватит!

Антон отпустил его, но бдительности не терял. У такого хватит совести и в спину ударить. Противник, тряся вывернутой рукой, стараясь утишить боль, мрачно сказал:

– Если ты Аньку вернуть решил, то напрасно. Она пройденные этапы из своей жизни напрочь вычеркивает. Хоть что с ней делай. Относится к тебе, как старому знакомому, и всё. Я два года пытался. Ты ведь, как я понимаю, слышал нашу болтовню?

Антон кивнул головой, сведя черные брови в одну тонкую полосу.

– Ну, тогда понял, почему мы с ней разбежались. Да, по чести говоря, молодые слишком были. Я, правда, через полгода опомнился, пришел прошенья просить, но все без толку. Она, мне кажется, и прощать-то не умеет, потому что сама правильная очень. Сейчас хоть ходит со мной иногда, но предупреждает, чтобы ни на что не надеялся. А мне лучше с ней, чем без нее. Вот и таскаюсь за ней, как хвост. И знаю, что глупо, а отстать не могу. А, с другой стороны, не гонит, и ладно. Может, что-нибудь и получится?

Закончив на этой оптимистической ноте, Сашка заковылял обратно, и у Антона не появилось никакого желания ему воспрепятствовать. Полученные сведения надо было обдумать. Сев в машину и отъехав на приличное расстояние, чтобы в процессе обдумывания не возникло потребности продолжить разборку, откинулся на спинку сиденья, и призадумался.

Что же это получается? Он пошел уже проторенными путями? Конечно, знал, что до него у Ани кто-то был, но даже и не спросил, кто. Не хотел лезть в душу, или это его просто не интересовало?

Значит, он поступил точно так же, как этот вульгарный Сашок? Тоже угрожал, что быстренько поменяет ее на другую, если будет ерепениться. И какой бес его попутал это ляпнуть? Ну, слезами и пустым раскаяньем делу не поможешь. Тут надо действовать по-другому. Ясно, что предупреждать Аню о встрече нельзя, нужно действовать стремительно и в лоб. Никаких предварительных договоренностей и размуссоливаний о необходимости беспристрастного разговора. Она опять будет не одна, и разговор не состоится. Решил дождаться ее после работы и поговорить во что бы то ни стало.

В понедельник подъехал к типографии ровно в пять, хотя для этого ему пришлось умотать с работы на час раньше под недреманным оком папы римского. На старинной башне, где находился редакторский отдел, безмолвные куранты остановились на пяти, и из дверей показался спешащий по домам народ.

Через пять минут всё стихло. Ани не было. Он раздраженно ударил по рулю. Неужели приехал зря? Подождав еще полчаса, вылез из машины и вошел в гулкий вестибюль. И почему это в старых домах всегда делали такие огромные прихожие? Чтобы больше прислуги могло согреться в холода, если званый вечер или бал? В чем смысл?

Единственное, что ему понравилось – живительная прохлада после жаркой улицы с запахом плавящегося асфальта. Хотя в его машине и был установлен мощный кондиционер, запах раскаленного металла чувствовался и в салоне. Здесь же царила блаженная тишина и прохлада.

Путь ему решительно перерезала вахтерша в форменном синем халате с вензелем на нагрудном кармане. Начальственным голосом спросила:

– Вы куда, молодой человек?

В голове Антона сразу зазвучали слова из песенки Высоцкого «как расплодилось низшее начальство…», но он корректно ответил:

– Я ищу Анну Терентьеву. Она все еще на работе?

Низшая начальница категорично ответила:

– В здании никого нет. Все ключи от кабинетов сданы. Так что идите себе!

Антону ничего не оставалось, как развернуться и выйти. Что же делать? Где Аня? Прозевать ее он не мог. Ушла раньше с работы, отпросилась? А зачем? И, главное, куда? Уныло вздохнув, поехал к ней домой. На его настойчивый звонок никто не открыл. Он немного потоптался на лестничной площадке, прикидывая, что делать дальше.

Почувствовав, что его затылок сверлит любопытный взгляд из квартиры напротив, резко обернулся и посмотрел туда. Действительно, в глазке что-то мигало. Спустился вниз, устроился поудобнее в машине и приготовился ждать.

Прождал до одиннадцати часов, не понимая, где может быть Аня. В первом часу, донельзя раздосадованный, посмотрел на темные окна квартиры и нажал педаль газа. Дома принял душ и голодный упал на кровать.

На следующий день после работы заскочил к отцу. Тот только что вернулся с работы и шагал по квартире с пылесосом в руках. Антон поразился. Никогда раньше папа-генерал не занимался домашним хозяйством, если в доме была женщина. Четкое разделение обязанностей. Жизнь по уставу. Никаких отклонений, за которые наряд вне очереди.