На следующий день Анастасия Павловна, взгромоздясь на стул, заканчивала оформление выставки на очень нужную летнюю тему «Как вырастить хороший урожай». Хотя у нее никогда своего огорода не было, она с сочувствием относилась к дамам, вынужденным полгода гнуть спины на земельных наделах. Участь садоводческой рабыни ее не прельщала, хотя она и признавала, что выращенный своими руками огурчик – это вам не покупной.

Закрепив на стенде длинное бумажное полотно с красно-зеленым названием, она легко спрыгнула на пол, и чуть не угодила в руки высокого, худощавого, начавшего лысеть мужчины. Недовольно отшатнувшись от него, тихо скомандовала, не желая привлекать внимания немногочисленных читателей:

– Руки прочь, Терентьев!

Мужчина кисло поздоровался и только потом просительно заглянул в глаза.

– Настя, давай поговорим!

Она сурово поправила:

– Анастасия Павловна, и не забывайся!

Он взял ее за руку и повлек в проход между стоящими ровными рядами стеллажей с книгами.

– Да ладно тебе! Двадцать лет была Настей, ей и останешься!

Ей очень хотелось выдернуть руку и высказать ему всё, что хотелось, но любопытные читательницы, сидевшие в читальном зале и листавшие последние выпуски женских журналов, уже навострили ушки, с интересом провожая их глазами, и она сделал вид, что всё идет так, как должно.

В конце длинного ряда стеллажей виднелась дверь с надписью «заведующая филиалом». Анастасия Павловна нехотя вынула из кармана ключ, открыла дверь и впустила внутрь бывшего мужа. Он привычно сел на стул для посетителей, закинув ногу на ногу. Огляделся по сторонам.

– Да, давненько я тут у тебя не бывал.

Она обошла большой начальственный стол, верой-правдой служивший уже пятому поколению заведующих, и села в компьютерное кресло. Сам компьютер стоял в другой комнате, но Анастасия Павловна, решив, что она, как начальник, вполне может им воспользоваться, перетащила кресло сюда. Всё-таки поудобнее жестких стульев, которыми была укомплектована библиотека.

Строго взглянула на экса.

– И больше не будешь, я постараюсь.

Он потупил взор и провел взмокшими ладонями по коленям.

– Я виноват, Настя, но я уже так наказан! Виктория совсем чужой мне человек.

Анастасия Павловна безжалостно уточнила:

– Безусловно, чужой. В этом ты совершенно прав. Другое поколение всегда как иностранцы. Она же моложе тебя почти на двадцать лет. Ты ей в отцы годишься. И заметался ты именно потому, что понял: еще немного, и ты ее устраивать перестанешь. В постели и вообще. Высшее образование она благодаря тебе получила. Квартира у нее теперь тоже есть. Еще чуть-чуть, ну, пару лет, и тебе некуда будет деваться. Она тебя выживет из твоего собственного дома. Но ты не рассчитывай, что можешь вернуться ко мне. Между нами давно все кончено.

Он опустил полысевшую голову на безвольно опущенные руки.

– Какая же ты безжалостная, Настя!

Она прошипела с перекошенным от гнева и боли лицом:

– А когда ты с этой девчонкой, твоей подчиненной, в постели кувыркался, ты о том, что мою жизнь калечишь, подумал? Нет, лишь бы тебе хорошо было! Я теперь понимаю, что она наверняка не первой в твоей жизни любовницей была, просто я об этом не знала! Любила и верила! Но больше не буду!

Он прошептал посеревшими губами:

– Ну, что ты такое говоришь, Настя! Я же всегда одну тебя любил! – посмотрел ей в глаза измученным взглядом. – А с Викторией черт попутал. И не я к ней вязался, а она ко мне. Просто в один момент слабину дал, и вот результат.

Анастасия Павловна прикрыла набухшие слезами веки.

– Все это позади. Раньше думать надо было. Теперь у нас у каждого своя жизнь. Ты живи своей, а я – своей!

Он вскинулся, соскочил со стула и навис над ней всем телом.

– Да это потому, что ты альфонса этого где-то подобрала. Красавчик такой, что всем понятно, чем промышляет!

Анастасия Павловна невольно затряслась от смеха, представив себе реакцию на эти слова церемонного Юрия Андреевича. Быть бы дуэли!

– Это отец Антона, Анютиного бойфренда. Очень достойный человек, между прочим.

– Видел я, как этот достойный человек на тебя пялился. Сразу видно, откуда вы с ним вылезли. Впрочем, ты сказала, у Анны опять парень? Она что, опять с ним живет?

– Ну да, уже полгода.

Он разъяренно вскричал, изображая оскорбленного отца:

– Что ты за мать! Первый раз она в девятнадцать лет с каким-то парнем около года прожила, потом он ее примитивно выставил, сейчас опять. У нее что, совсем гордости нет? Расписалась бы сначала, а потом к парню в постель прыгала! И зачем ты ее отпустила?

Анастасия Павловна медленно поднялась, всем своим видом являя укор непрошеному моралисту.

– Какой пример для подражания выискался! Надо же, как мы рьяно боремся за семейные ценности! Правильно, ты же педагог, тебе по штату положено! А иди-ка ты отсюда! Ты право вмешиваться в жизнь дочери пять лет назад утратил. И не делай вид, что ты любящий отец. Ты за последние годы дочь даже с днем рождения ни разу ни поздравил, не говоря про всё остальное.

Она подошла к двери, широко распахнула ее и твердо произнесла:

– Прощайте, Владимир Анатольевич! Мне работать нужно, в отличие от некоторых, которые в рабочее время манкируют служебными обязанностями!

Он невесело усмехнулся.

– Ладно, пойду. Но все равно приду еще. Мне приятнее с тобой ругаться, чем терпеть идиотское сюсюканье Виктории. До свиданья!

Анастасия Павловна захлопнула дверь за непрошеным гостем, вскипятила чайник, заварила крепкого чаю и села за стол, сжимая в руках толстую кружку с ароматным напитком. В душе снова всколыхнулись боль и стыд прошедшего развода, и по щекам медленно поползли слезы.

Вспомнились наглые слова этой молоденькой мерзавки, пришедшей к ней на работу, и сидящей как раз на этом самом стуле, на котором полчаса назад сидел бывший муж. В ушах зазвенели высокомерные слова:

– Вы теперь никто! Так, бывшая жена! А я жду ребёнка! И любит он только меня!

Анастасия Павловна сильно сомневалась, что Виктории понадобился бы мужчина на два десятилетия ее старше, если б Владимир не был директором школы. Обаяние власти. Если твой начальник питает к тебе нежные чувства, это воодушевляет. Вселяет уверенность в собственных силах.

К тому же девице ужасно хотелось высшего образования или хотя бы корочек о нем, а вот способностей явно не хватало. Вот и нашла чудненький способ осуществить свою мечту. Уж имея в мужьях директора школы с хорошими связями, заочно закончить универ не проблема.

Мысли перекинулись на Антона. Что-то в нем ее серьезно тревожило. Внешне всё было нормально и даже приятно. Очень симпатичный. Заботливый, внимательный, вежливый. Но это скорее достоинства хорошего воспитания, чем природные качества. А вот как с душой? На Анюту смотрит странно, как будто побаивается. Но чего ему бояться, ведь сразу видно, что бедняжка серьезно влюбилась.

Вспомнила упрек бывшего мужа. В девятнадцать лет Аня удрала к этому шалопаю Сашке просто от потери жизненного ориентира. Очень любила отца, и долго переживала его предательство. Впрочем, обе они были тогда напрочь выбиты из колеи. Просто она постарше и быстрее смогла загнать боль вовнутрь, а вот Аня долго металась, пока не попала в руки тому дурачку.

Надеялась, что урок пошел на пользу, ан нет! Опять на дороге попались те же грабли. На что же надеется дочь? Что любимый разглядит, какая она хорошая, и полюбит?

Анастасия Павловна склонила голову к плечу и тяжело вздохнула. Бедная, бедная запутавшаяся девочка! Не знает она еще, что никаким усердием любви не заслужить. А Антон темная лошадка, такого сразу не раскусишь.

От Антона мысли скакнули к его папочке. Для чего он прилепился к ней? Налаживает хорошие отношения, как с будущей родственницей? Но к чему тогда кидать на нее раздевающие взгляды, когда считает, что она на него не смотрит? Вот уж у кого нужды в бабах никогда не было, и быть не может!

А если на данном этапе и нет никого, то это не проблема. Ему и делать-то ничего не надо, просто молча посидеть на скамеечке в городском парке, и дело в шляпе. Выбор будет – закачаешься!

В очередной выходной Анастасия Павловна с удовольствием перечитывала «Хранителей» Толкиена, когда раздался требовательный звонок в дверь. Она нехотя пошла открывать, подозревая, что это соседка напротив, постоянно одалживающая у нее то одно, то другое. Открыла, не произнеся сакраментальное «Кто там?», о чем тут же горько пожалела. За порогом стоял Владимир, вертящий в руках веточку белых хризантем. Она не хотела его впускать, но он, не спрашивая, протиснулся мимо нее, и захлопнул дверь.

Анастасия Павловна уныло подумала, что в последнее время ее все чаще навещают нахальные гости, не считающие нужным с ней считаться.

Не желая влезать в конфликт, сухо спросила:

– Зачем ты здесь?

Владимир Анатольевич жарко воскликнул, дохнув на нее крепким запахом перегара:

– Ты и сама прекрасно знаешь!

Она поразилась. Уж в чем-чем, а в пристрастии к алкоголю ее бывший муж никогда замечен не был.

– С какой такой радости ты так наклюкался? Или после вчерашнего еще не отошел?

Он как-то странно хрюкнул и мрачно уточнил:

– А я теперь с горя пью. Мне всё осточертело. Ты не прощаешь, Виктория обрыдла до чертиков, дура эта заполошная!

Сунув ей в руки цветы, попытался обхватить ее вместе с букетом. Анастасия Павловна с негодованием оттолкнула его.

– А ну, прекрати! И уходи немедля!

Владимир Анатольевич только сильнее напрягся, пытаясь обнять ее так, как хочется.

– Никуда я не пойду! Ты – моя любимая жена, и жить я буду здесь!

Анастасия Павловна несколько напугалась. Как быть? Пусть он и пьян, но не настолько, чтобы она могла с ним справиться. Да и не было в ее жизни опыта борьбы с пьяными мужиками. Выскочить на лестничную площадку и позвать на помощь? Но он элементарно не даст дверь открыть.