— Я люблю тебя, — выдохнул он, затем обессиленно опустился на подушки и закрыл глаза. Смахнув слезы, Ирена в который раз поблагодарила Бога за то, что ее муж уехал.

Кристофер просыпался и снова проваливался в забытье все следующие сутки и окончательно пришел в себя только утром второго дня. Эджи принесла ему крепкого бульона и, подложив под спину подушки, помогла сесть. Объявив, что будет есть без посторонней помощи, Кристофер потягивал бульон из кружки и не отрывал глаз от Ирены. Он не делал попыток казаться равнодушным, что, учитывая присутствие Эджи, очень беспокоило Ирену.

Кристофер снова проспал большую часть дня, просыпаясь только для того, чтобы попить чаю или бульона, который ему приносили Эджи или Ирена. На третий день у него началась лихорадка, и Ирена снова впала в отчаяние, но экономка успокоила ее, сказав, что такое бывает после пулевых ранений. Эджи просила ее обтирать Кристофера холодной водой, чтобы уменьшить жар, почему-то совершенно забыв, что при этом хозяйка увидит обнаженным постороннего мужчину. Надо сказать, это занятие сильно выводило Ирену из состояния душевного равновесия.

Ее взгляд не уставал ласкать широкие плечи, покрытую короткими волосками грудь и плоский живот Кристофера. Держать себя в руках, когда он бодрствовал, было не легче. Он горел в лихорадке, глаза, казалось, не видели окружающего, но его тело мгновенно реагировало на ее близость, и Ирена не могла этого не заметить, скосив глаза на прикрывавшую тело простыню.

Вспыхнув до корней волос, она выбежала в коридор и, ворвавшись к себе в спальню, тут же распахнула окно, надеясь, что холодный воздух остудит ее. Ее тяготило чувство вины, так как в последние дни все ее помыслы сосредоточились на Кристофере.

Когда-то она ненавидела его по причинам, которые считала достаточно вескими, но ненависть мало-помалу исчезла, освободив место любви. И это всепоглощающее чувство пугало ее и угрожало нарушить весь ход ее жизни.

Остаток дня Ирена держалась как можно дальше от покоев лорда, позволив Банди и Эджи самим управляться с больным. К вечеру они сообщили ей, что рана заживает на удивление хорошо и лихорадка спала. Ирена легла, но долго не могла заснуть, молясь, чтобы ее муж побыстрее вернулся и избавил ее своим присутствием от мыслей о Кристофере Ситоне.

Убаюканная теплом, идущим от камина, она наконец закрыла глаза и отдалась воспоминаниям. Образ одетого в черный плащ всадника на вороном жеребце присутствовал во всех встающих перед ее мысленным взором картинах. Внезапно эта черная фигура превратилась в ее мужа, который наклонился, чтобы вытащить ее из ледяных вод реки. Рядом стоял все тот же вороной жеребец, и внезапно кожаная маска оказалась капюшоном.

Вскрикнув, Ирена села. Может, она сошла с ума? Неужели она наделила лицом того, у кого вовсе не было лица? Выдавала ли она желаемое за действительное?

Сейчас она не могла вспомнить человека, который вытащил ее из реки. Тогда ей сказали, что ее спас лорд Сакстон, но Ирене внезапно пришло в голову, что она никогда не видела Стюарта на лошади. Мог ли это быть Кристофер? Кто сидел у огня в тот вечер? Урод? Инвалид? Или отсвет языков пламени искажал обычную человеческую фигуру? Если Кристофер — ночной всадник и именно он спас ее, тогда что же на самом деле скрывается за личиной беззаботного повесы?

Кусочки головоломки никак не соединялись в единый рисунок. Наконец это занятие утомило Ирену, и она провалилась в сон, в котором не было места кошмарам, а только вопросам и сомнениям.

Глава 20

Утро принесло с собой дождь. Сотни ледяных капель стекали по стеклам и отбивали бесконечную чечетку на крыше.

Ирена проснулась и почувствовала, что хорошо отдохнула. Она присела к туалетному столику и взяла расческу, но тут на нее внезапно нахлынули воспоминания о недавних событиях.

Решив обязательно докопаться до истины, она поспешно переоделась в утреннее платье и направилась в покои лорда Сакстона. Она непременно должна сегодня выяснить у Кристофера обстоятельства своего спасения из реки! Ирена уже была у двери, когда услышала голос Эджи. Слова звучали неразборчиво, но в тоне безошибочно угадывалась мольба. Смущенная тем, что ей невольно пришлось подслушать, Ирена, громко постучав в дверь, повернула ручку.

Кристофер сидел, опираясь на подушки. На его губах играла улыбка, и он, без сомнения, чувствовал себя гораздо лучше, чем накануне. Эджи, скрестив на груди руки, стояла у изножья кровати. При виде Ирены Кристофер легонько кашлянул, и экономка поспешно схватилась за поднос; губы ее были плотно сжаты. Ирена не стала долго размышлять о ее странном поведении. Возможно, Эджи рассердил отказ больного принимать какие-то лекарства?

— Я спущусь в кухню и принесу горячей воды, чтобы промыть рану, леди Сакстон. — Экономка сделала ударение на титуле Ирены, бросив при этом выразительный взгляд на Кристофера. — А пока вы, может быть, снимете старый бинт?

Ирена неуверенно кивнула. Характерная для Эджи вежливость куда-то исчезла, и она не могла найти этому объяснения. Если виной тому ее преданность лорду Сакстону, то почему Эджи обратилась к ней с подобной просьбой?

Экономка вручила ей маленькие ножницы и, неопределенно кивнув в сторону больного, быстро вышла из комнаты. Посмотрев на Кристофера, Ирена увидела в его глазах знакомый ей огонь, отчего ее пульс участился, а щеки залила краска.

— Если вы хотите, чтобы я ухаживала за вами, мистер Ситон, то должны лучше владеть собой, по крайней мере в присутствии посторонних. Бедная Эджи так преданна Стюарту, что не потерпит предательства.

Ничуть не смущенный ее выговором, Кристофер указал головой на забинтованный бок.

— Вы уверены, что справитесь с этим?

Ирена села на кровать.

— Я долго ухаживала за Фэррелом, так что опыта мне хватит. — Она улыбнулась. — Однако вам придется лежать неподвижно, иначе я непременно отрежу вам что-нибудь лишнее.

— Как скажете, миледи. — Лишь только она наклонилась, чтобы разрезать бинт, он положил руку ей на бедро. Почувствовав его прикосновение, Ирена замерла, а затем, взяв его руку за запястье, опустила ее на матрас.

— Я не потерплю никаких вольностей, мистер Ситон.

Его губы тронула легкая улыбка.

— Вы так официальны, миледи. Неужели вам вдруг разонравилось мое имя?

— Я не собираюсь давать вам повод к излишним волнениям, — сухо пояснила Ирена. — Вы вели себя крайне неприлично в присутствии Эджи и, очевидно, оскорбили ее в лучших чувствах.

— Неужели вы решили, что, называя меня «мистер Ситон», остудите мою страсть? — Кристофер беззастенчиво ласкал ее взглядом. — Вы плохо знаете меня… и мужчин вообще… если думаете, что слова могут преградить дорогу страсти. Я же не просто хочу вас, а желаю разделить с вами каждое мгновение моей жизни, чувствовать рядом с собой тепло вашего тела и называть вас моей.

Ирена ошеломленно глядела на Кристофера. Скорее всего его слова — еще один способ покорить строптивую женщину, чтобы внести ее имя в список своих любовных побед. И все же они не могли не тронуть ее.

Кристофер смотрел ей в глаза, обещая больше, чем она могла взять. Ирену охватило смятение, и она забыла, о чем хотела поговорить с Кристофером. Ее руки дрожали, когда она снова занялась раной, и потребовалось немалое усилие воли, чтобы полностью посвятить себя этой работе. Бинт прилип, но Кристофер стоически сносил боль. Когда бы Ирена ни поднимала глаза, она встречала странный испытующий взгляд, который, казалось, проникал ей в самую душу.

— Подвиньтесь ближе, — попросила Ирена и наклонилась, чтобы удалить старый бинт. Затем она решила смыть засохшую кровь. Тазик с водой стоял с другой стороны кровати, и, когда Ирена перегнулась через Кристофера, чтобы окунуть в воду губку, он поднял руку и потянул Ирену к себе. Его губы коснулись ее рта, и по ее телу пробежала теплая волна. Ирена чуть было не ответила ему тем же, но тут в ее мысли ворвался человек в черной маске, и она, вскрикнув, оттолкнула Кристофера.

— Как долго я этого ждал, — с насмешливой улыбкой заметил Кристофер.

— Как вы смеете так себя вести в доме моего мужа! — Ирену трясло от негодования, но это лишь развеселило Кристофера. С трудом овладев собой, Ирена промолвила: — Сэр, если вы перевернетесь на другой бок, то я смогу снять старую повязку.

Кристофер приподнялся, и Ирена просунула руку ему под спину. Подцепив кончик бинта, она вытащила его. В это мгновение в дверь постучали и в комнату вошел Банди.

Его появление стало для Ирены прекрасным поводом, чтобы извиниться и уйти. Она была рада возможности укрыться в тишине своей спальни. Несмотря на все усилия, она решила только одну загадку — узнала, кто был ночным всадником. Но кто спас ее тогда? Сейчас она уже сомневалась, что это был лорд Сакстон, но боялась, что причиной тому — ее воображение, которое рисовало ей образ Кристофера при каждом удобном случае.

И с каждым днем это происходило все чаще и чаще. Пылкие объятия мужа вызывали в ее памяти образ янки, и ее бедная голова раскалывалась от попыток разобраться в происходящем. Неужели ее неверность — проклятое наследие Флемингов? Может ли она вообще быть верна одному мужчине? Станет ли и дальше ее порочное воображение постоянно менять их местами?

Внезапно у Ирены перехватило дыхание. Ситон и Сакстон. Кузены… или братья? У Мэри Сакстон было два сына. Стюарт — старший, а где же младший? Может быть, именно его она знает под именем Кристофера Ситона? Разве не стоит, если хочешь заманить в ловушку убийц, одному из братьев запять место хозяина дома, а второму изображать из себя постороннего человека? Кристофер боролся с разбойниками в роли ночного всадника, в то время как его старший брат вселял страх в сердца негодяев одним своим видом. Они хотели убить его и, несомненно, пришли в ярость, когда потерпели неудачу.

Ирена нахмурилась. Неудивительно, что Кристофер так часто появляется в Сакстон-Холле и знает каждый его закоулок, словно родился здесь.