— А вам стало бы лучше, узнай вы, что вышли замуж за меня? — возразил Кристофер. — Или же вы отправились бы к отцу и отказались от меня? Мне необходимо было решить вопрос, касающийся смерти брата, и у меня не было времени выяснять, могу ли я довериться вам. Многие пытались убить нас. Моя мать взяла билеты на судно, отправляющееся в колонии, после того как была совершена попытка лишить жизни ее сыновей. Она была напугана, так как рука врагов казалась вездесущей. Она заплатила человеку с дочерью и отправилась с нею в путь под его именем. Оказавшись в колониях, мать взяла свою девичью фамилию и дала нам возможность начать новую жизнь. Она боялась нашего возвращения, но уйти от этого было нельзя. Помешало восстание в колониях, но после того, как были восстановлены дружественные отношения, мой брат направил прошение, чтобы вернуться в свое поместье в качестве лорда. Но все осталось по-прежнему. Прошло совсем немного времени, как к нему явились эти люди с факелами, и они не пощадили его. Я решил быть осторожнее, даже с теми, кого полюбил. Отец ее был ненадежен, а она часто признавалась мне в своей ненависти.

Слезы застилали глаза Эриенн, и она сердито вытирала ручейки влаги, стекавшие по щекам.

— Я так старалась быть достойной женою, однако все это время оставалась залогом в вашей борьбе за отмщение.

— За справедливость, мадам, и я добьюсь ее, хотя шериф прилагает все усилия, чтобы погубить меня.

— Аллан Паркер? — Эриенн с удивлением посмотрела на Кристофера, позабыв на мгновение о своем гневе. — Разве он не стоит, как и вы, на стороне закона?

— Вряд ли, мадам. Это его называют атаманом разбойники с большой дороги. Он организовал нападение на карету Беккера и именно тогда узнал, что я и есть ночной всадник.

Эриенн не могла подвергнуть сомнению это обвинение, но, несмотря на шок, который произвели эти слова, ей было необходимо прояснить собственные вопросы.

— Вы ведете так много игр, и игра в ночного всадника не последняя из них. — По тону Эриенн было видно, как сильно она страдает. — Вы играли роль похотливого самца и старательно пытались лишить меня чести и погубить мое уважение к себе. Вы соблазняли меня в карете. Вы играли там еще в одну игру, и вы бы взяли меня там и заставили считать, что я наставляю мужу рога. А позднее, когда я пришла в эту постель, вы занимались со мною любовью, обманывали меня и заставляли верить в моменты любви и в то, что вы другой мужчина.

Кристофер нахмурил брови:

— Я желал вас страстно, Эриенн. Я относился к вам, как надлежит мужчине относиться к своей жене… в ванной… в постели… всегда так близко под моею рукой, всегда так чертовски прекрасна; для меня было пыткой просто смотреть на вас. Я совершенно запутался. Мне никогда и в голову не приходило, что вы будете испытывать страсть ко мне в образе лорда Сэкстона, и когда вы пришли, то в тот момент я ни за что на свете не мог отказать ни себе, ни вашим мольбам, хотя, сблизившись с вами, я еще более усложнил себе задачу — открыть вам правду. Насыщая свои желания, я лишь все больше желал вас и боялся, что потеряю окончательно.

— Неужели вам неясно, как я страдала из-за ваших загадок? — всхлипывая, спросила Эриенн. — Каждый раз, когда вы приходили ко мне под видом лорда Сэкстона, меня преследовал образ Кристофера Ситона. Я уже не могла разделить вас обоих в своем сознании. А теперь вы говорите, что это была просто игра? Неужели вы не понимаете, что чуть не довели меня до безумия?

— Я прошу у вас прощения, мадам. — Остановившийся на ней взгляд был нежным и страстным. — Я не был уверен, что вы любите меня, до тех пор пока вы не прошептали мое имя в темноте.

Эриенн смутилась. Она знала, что Кристофер был одним из тех людей, которые добиваются своего, однако его способ овладеть ею представлялся далеко не благородным. И все же, не поступи он так, она была бы сейчас замужем за Харфордом Ньютоном или же еще за кем-нибудь из тех ухажеров, которых презирала. Она оттолкнула Кристофера после аукциона, поскольку ей показалось, что он ничего не предпринял, чтобы спасти ее от невыносимого брака. Неужели теперь ей надо так убиваться из-за того, что он выбрал именно этот путь?

— Вы так часто лгали мне, — все еще всхлипывая, произнесла она. — Я не знаю, смогу ли вам верить вообще.

Кристофер подошел к пей:

— Я люблю вас, Эриенн. Что бы вы ни думали, в этом я никогда не лгал.

Она отпрянула, поскольку знала, что, если он прикоснется к ней, она размякнет, а у нее еще оставалось очень много невыясненных вопросов.

— Вы лгали во всем остальном! Вы говорили, что у вас шрамы…

— Так оно и есть. У меня шрам от выстрела вашего брата… и еще с полдюжины других…

— …что обожжены!

— И это правда. На борту одного из моих кораблей произошел пожар, и во время его тушения на меня рухнул сгусток пылающей смолы, который горел, прилипнув к моей ноге. После этого там остался шрам, небольшой… — он поглядел на Эриенн, слегка улыбнувшись, — но достаточный для того, чтобы унять женское любопытство.

Эриенн с удивлением смотрела на него до тех пор, пока не припомнила ту ночь, когда ее рука опускалась по его бедру, и она внезапно поняла, что он вовсе не спал тогда. Она резко отвернулась:

— Вы говорили, что вы кузен лорда Сэкстона.

— Если вы помните, любовь моя, Энн говорила, что Ситоны и Сэкстоны кузены, и это правда. Вы додумали остальное. Я лишь подыгрывал.

— О, и как славно у вас это получалось, сэр, — презрительно усмехнулась Эриенн. — В постели! Не в постели! Вы пользовались мною по-всякому, и как лорд Сэкстон, и как Кристофер Ситон.

Кристофер усмехнулся:

— Мадам, я не желал рисковать таким драгоценным выигрышем.

При приближении Кристофера Эриенн отступила за столик, стоявший возле кровати. Отступать дальше мешала стена, а иного пути бегства от преследовавшего ее человека Эриенн не видела. Взгляд Кристофера прожигал ее насквозь, и она чувствовала, как теряет волю к сопротивлению. В сознании возникла мысль, что, в конце концов, он ее муж и вполне нормально желать его поцелуев и всего остального, что может прийти ему в голову. И все же была задета ее честь, и Эриенн пыталась собрать слабеющую волю в кулак, потому что в душе считала, что Кристофер заслуживает самого сурового наказания.

Рука с железными мускулами скользнула вокруг талии Эриенн и прижала ее к широкой, крепкой груди. Эриенн решила не отвечать на объятия Кристофера и не сопротивляться, когда его губы приблизились к ее губам. Однако, лишь только их губы соприкоснулись, она поняла, насколько смехотворны ее намерения не замечать Кристофера, потому что этот поцелуй потряс ее словно залп из всех орудий корабля. Его рот впился в нее с такой жадностью, которую не замечать было невозможно, а от его запекшихся губ по всему телу начали растекаться маленькие волны восторга, окатывающие каждый ее нерв до тех пор, пока всю ее не охватило желание. Весь мир перед Эриенн поплыл, и она погрузилась в волшебное забытье, в котором царили лишь находившееся совсем близко его мускулистое тело и надежно окружившее ее кольцо его рук. До Эриенн дошло, что она крепко обнимает Кристофера за шею и целует его в ответ с таким жаром, который выдает ее страстное желание. Она погладила пальцами знакомый шрам и отбросила остатки мыслей о сопротивлении. В конце концов, зачем изображать оскорбленную невинность, когда ей так приятно все то, что случилось.

Кристофер поднял голову, чтобы обласкать ее губы своими губами, а затем сделал шаг назад к кровати, увлекая Эриенн за собою.

— Сейчас день, — пробормотала она, посмотрев на окна.

— Я знаю.

Он бросил на Эриенн взгляд, полный согревающего огня и заставляющий ее подчиниться. Говорить ничего было не надо. Их больше не связывала тьма, и он хотел ее сейчас. Коснувшись кровати, Кристофер остановился и снова прижался к ней лицом. Он медленно водил ртом по ее рту, одновременно расстегивая пуговицы на своих панталонах.

— Расстегните меня, пожалуйста, — выдохнула Эриенн.

Кристофер поднял лицо, ответ пламенел в его глазах. Эриенн повернулась, подняла волосы, отведя их в сторону, и стала ждать исполнения своей просьбы. Кристофер снял платье с ее плеч, и при ласковом прикосновении его руки к обнаженной коже Эриенн вздрогнула от пронзившего ее удовольствия. Его пальцы сменились губами, и когда Кристофер своими горячими поцелуями покрыл затылок Эриенн, она склонила голову и закрыла в экстазе глаза. Наклонившись вперед, Эриенн сняла лиф и выпростала руки из рукавов. Кристофер сел на краешек кровати, отчего та заскрипела, и Эриенн, бросив взгляд через плечо, увидела, что он снимает панталоны. Панталоны полетели прочь, и от глаз Эриенн не укрылось едва заметное выражение боли, исказившее лицо Кристофера, откинувшегося на подушках. Оно быстро исчезло, и в ожидании Эриенн Кристофер, казалось, был безразличен к тому, какое впечатление производит его мужественный вид.

— Вы заставляете ждать, мадам, — пожаловался он с усмешкой и, играючи, слегка шлепнул ее тыльной стороной ладони пониже спины, и Эриенн тихонько вскрикнула.

Она мучилась от нерешительности. Когда они занимались любовью в темноте, многое было скрыто и, хотя руки Эриенн познали тело Кристофера, видеть его наготу при ярком свете дня было довольно непривычно. Несмотря на шрамы, вид у него был внушительный, и Эриенн как жена просто должна была привыкнуть к его телу без покрова одеяний.

Посмотрев на Кристофера, Эриенн улыбнулась, решив, что эта задача не будет сложной.

— Вместо того чтобы вступать на этот путь, вам следовало бы залечивать свои раны, милорд.

— Не бойтесь, мадам, — почти хищно улыбнулся он, — мне надо научить вас кое-чему в искусстве доставлять удовольствие мужчине.

— Вы хотите, чтобы я доставляла вам удовольствие, милорд? — нежно спросила Эриенн.

Под его пламенным взором у Эриенн закипела кровь и все тело загорелось.