Алиенора взялась готовить Маргариту к ее новой жизни. Француженка привезла с собой сундук скромных платьев, но никаких украшений, соответствующих ее высокому положению. Алиенора усадила за работу швею, чтобы снабдить невестку нарядами. Той шли теплые тона – красные, желтые, зеленые, однако, облаченная в свои новые одеяния, Маргарита напоминала рабочую лошадь в упряжи иноходца.

Достоинства у Маргариты также имелись. Она оказалась упорной и настойчивой. Хотя верхом быстро ездить боялась, на спокойной лошади она без жалоб преодолевала многие мили. Ее отличали выносливость и стойкость, девушка умела доводить начатое до конца. Такие качества жены окажут непоседе Гарри большое подспорье – конечно, если он вспомнит, что женат.

Алиенора отправила их на соколиную охоту, и это оказалось удачным решением, потому что Маргарите нравились поиски и погоня, а Гарри получил возможность похвастаться новым белым кречетом и своим умением обращаться с птицей. Юная жена высоко оценила его мастерство, и день прошел к взаимному удовлетворению супругов. Вечером за столом Маргарита вела себя оживленнее, чем обычно, и Гарри, привлеченный ее бойкостью, невольно уделял ей больше внимания.

Королева следила за ними оценивающим взглядом. Этого брака она никогда не желала, но поскольку он заключен, будет лучше, если молодые супруги сумеют исполнить данные им роли и найдут общий язык. В какой-то момент придется открыть Маргарите, что она не поплывет через Узкое море вместе с Гарри и ее не сделают королевой… но с этим еще можно подождать.

* * *

Когда Алиенора читала в своих покоях письма, полученные из Пуату, аудиенции попросил Уильям Маршал.

Он вошел и преклонил колено у ее ног. Уильям только что вернулся из дозора и был все еще одет в кольчугу, хотя меч оставил за дверью.

– Госпожа, – начал он, – мы осматривали дороги, как вы приказали, и встретили епископа Вустерского со слугами. Вы говорили, что хотите побеседовать с любым английским священником, который может попасться нам на глаза, и потому я со всей любезностью пригласил епископа поехать с нами.

Алиенора довольно улыбнулась:

– Ты все сделал хорошо, Уильям. Приведи его ко мне, но обращайся с ним как с дорогим гостем. И заодно вели принести нам угощение. Я хочу, чтобы ты остался с нами и слушал внимательно, только сначала сними кольчугу. Не будем запугивать доброго епископа.

– Госпожа. – Глаза Уильяма блеснули пониманием.

Вскоре он вернулся, одетый в вышитую парадную котту, почтительно сопровождая Роджера, епископа Вустерского. Прелат приходился Генриху кузеном и был на пятнадцать лет старше короля. Красивый, учтивый мужчина с темными волосами, седеющими на висках, и коротко подстриженной бородой, он много лет дружил с Томасом Бекетом, который и поднял его до епископства семью годами ранее. А поскольку с Генрихом его связывали родственные узы, Роджер имел хорошие позиции в обоих лагерях.

Роджер Вустерский нравился Алиеноре даже несмотря на то, что он вез от Бекета письма об отлучении от Церкви, которые помешают коронации Гарри, если достигнут берегов Англии. Епископ был благочестив, но не слишком суров. Например, любой другой епископ, и в первую очередь Джилберт Фолиот, вошел бы в ее покои разъяренный из-за того, что его задержали в пути. А вот Роджер знал правила этой игры и потому вел себя так, будто и вправду был долгожданным гостем.

Алиенора поздоровалась с ним, поцеловав его перстень, а он поклонился ей и улыбнулся.

– Как я рада снова увидеть вас! – произнесла королева. – Сколько же времени прошло с нашей последней встречи!

– И мне недоставало вашего общества, госпожа, как и общества короля, – любезно ответил епископ.

Слуги внесли кувшин из горного хрусталя, наполненный лучшим гасконским вином, и подносы со сладкими пирожками, сырным пирогом, жареной курицей и лососем, запеченным с имбирем и смородиной. Они расставили кушанья на столе, покрытом белой льняной тканью, и приготовили блюда из серебра и дорогие стеклянные чаши.

– Прошу, садитесь, – сказала Алиенора, – отобедайте с нами. Я бы хотела спросить у вас совета, а вам, уверена, нужно подкрепиться после долгой дороги.

Епископ осмотрел многочисленные блюда. От румяных куриных ножек поднимались тонкие завитки пара.

– Вы так добры, госпожа. Дорога всегда обостряет аппетит, и прошло уже немало времени с тех пор, как мы с моими спутниками трапезничали.

– О ваших спутниках тоже позаботятся, и мы предоставим вам всем ночлег.

– Госпожа, не стоит так утруждаться из-за нас. – Он попал в переплет, однако это не мешало ему вести себя галантно.

– О, милорд, меня это ничуть не затруднит. Я даже буду настаивать на том, чтобы вы задержались на некоторое время, потому что нам надо о многом поговорить.

Алиенора наблюдала за тем, как Роджер Вустерский оглядывает покои. Ее музыканты расселись в оконной нише и настраивали инструменты. Камерарий зажигал новые свечи. Уильям держался в стороне. Его присутствие служило негласным напоминанием епископу о том, что, хотя его и принимают как гостя, покинуть замок он не волен.

– Я в вашем распоряжении, госпожа, – вежливо поклонился он и затем уселся на обитую подушками скамью между стеной и столом.

После того как они омыли руки и Роджер благословил еду, Алиенора спросила:

– Вы направляетесь в Англию, я полагаю?

Музыканты заиграли тихий мелодичный дуэт на арфе и цитоле. Королева принялась за кусок куриной грудки, которую ловко отрезал и положил на ее блюдо епископ.

– Госпожа, вы правы, – произнес он. – Я ехал в Англию по весьма срочному делу, касающемуся короля.

– К сожалению, море для этого времени года очень неспокойно и плавание сейчас опасно. – Она потянулась к чаше и отпила капельку вина.

– Да, я слышал, что флот короля попал в сильный шторм, но с тех пор погода наладилась.

– Возможно, однако риск все еще велик.

– Если вы позволите мне покинуть вас, я с радостью продолжу свой путь.

Алиенора улыбнулась:

– Разумеется, милорд епископ, но, боюсь, пока ничего не получится: нужно дождаться отлива. Вас разместят со всеми возможными удобствами и отправят в путь, как только будет возможно. – (Он покивал, принимая неизбежное.) – А если у вас имеются срочные письма к королю, я могу отправить их с гонцом. Оставьте письма мне, и завтра утром вы уже двинетесь в обратный путь.

– Госпожа, ценю ваше предложение, но письма были доверены мне для передачи лично в руки королю.

– Понимаю, – ответила Алиенора. – Я лишь подумала, что могла бы избавить вас от напрасных трудов.

– Вы крайне любезны, госпожа, – сказал епископ, не скрывая иронии. – Никакие труды не бывают напрасными, но я догадываюсь, почему мне не позволено продолжить дорогу. – Он вытер губы салфеткой. – Вы, конечно, знаете, что законность коронации вашего сына окажется под сомнением, если ее совершит не архиепископ Кентерберийский, а кто-то другой.

– У короля есть диспенсация папы на этот случай, – невозмутимо заявила Алиенора. – Насколько мне известно, участие архиепископа Кентерберийского – всего лишь традиция, это нельзя назвать непреложным законом. Но я понимаю, о чем вы говорите. Уверена, впоследствии все сомнения будут развеяны дополнительными церемониями – при участии архиепископа Кентерберийского, коли будет на то воля Господа. Пока же дело обстоит так, как вы это видите.

– Король Франции не будет удовлетворен, если его дочь коронует не архиепископ.

– Его недовольством мы займемся, когда придет время. Кстати, вы не считаете, что королю Франции следовало бы помочь с устройством коронации, если он хочет, чтобы его дочь помазал на царствие архиепископ?

Роджер Вустерский больше ничего не сказал по этому поводу, и дальнейшая трапеза сопровождалась менее колкими репликами. Алиенора с удивлением отметила, что епископ вскоре почти успокоился. Она не ожидала от него такого самообладания.

Когда он удалился на ночь в отведенные ему покои, Алиенора велела Уильяму поставить под его дверью стражника.

– Вы думаете, госпожа, он попытается сбежать?

– Не знаю, но епископ, похоже, не слишком огорчился тем, что мы его задержали.

– Может, ему не очень нравилось порученное ему дело?

Она покачала головой:

– Нет, скорее напротив: он всей душой поддерживает архиепископа. Они близкие друзья. Но еще Роджер – мастер интриги, и я должна быть уверена в том, что он не расставил нам ловушку.

– А не отправил ли архиепископ двух посланцев с письмами? Он наверняка знал, что их попытаются перехватить.

– Я тоже об этом подумала, – согласилась Алиенора, – поэтому мы не должны терять бдительность. Но даже если письма все-таки будут доставлены, это мало что изменит.

Уильям поклонился и повернулся было к двери, но она поймала его за рукав и жестом попросила сесть.

– Не уходи пока. Я хочу поговорить с тобой еще кое о чем.

– Госпожа. – Выражение его лица было внимательным и любезным, однако Алиенора понимала, что под маской опытного придворного Маршал прячет неуверенность и сомнения.

– Я размышляла о твоем положении, – сказала она, когда тот устроил свое долговязое тело на скамье. – По-моему, я держу в своей конюшне быстроногого скакуна, которому приходится только таскать плуг да возить овощи на рынок. Знаю, тебе тесно здесь.

– Госпожа, я…

– Нет. – Она подняла руку, заставив его умолкнуть. – Твои способности не находят тут достойного применения. Ты впустую растрачиваешь их, а я понапрасну одаряю тебя своими щедротами.

У него в глазах вспыхнула искра удивления и догадки, как показалось Алиеноре.

– Госпожа, я счастлив служить вам…

– Нет, не счастлив, – возразила она. – Ты готов служить, и ты предан мне, а это совсем другое. Тебе нужно больше, чем я могу дать. Перед отплытием короля в Англию мы обсуждали, из кого составить двор для нашего старшего сына. Гарри относится к тебе с симпатией, у тебя есть наставнический талант: пажи и юноши слушаются тебя. Ты хорошо проявил себя в сражениях, в дипломатии и в верном служении при моем дворе. Итак, когда Гарри отправится в Англию на коронацию, ты станешь его маршалом и наставником в ратном деле.