Капеллан опустился на колени у ног короля:

– Сир, это так прискорбно… Ваш брат Вильгельм, сын императрицы, скончался от тяжкой болезни в Руане. Его похоронили в соборе. Храни Господь его душу! У меня для вас письмо от императрицы. – Он протянул запечатанный свиток.

Первой реакцией Генриха было облегчение: значит, не о матери. Но это чувство быстро исчезло, а на смену ему пришло ощущение холода – у него в желудке словно образовалась глыба льда. Оба его родных брата ушли из жизни. Остались только Амлен и Эмма – единокровные брат и сестра, рожденные от любовницы отца. Так ли задумывал Всевышний? И если да, то какой во всем этом смысл? Или это просто еще одно доказательство всемогущества Господа – то, что Он в любой миг способен забрать кого угодно? Генрих чувствовал себя уязвимым и нагим… и еще он злился. Ни на кого он не может положиться, и менее всего – на Бога.

– Как себя чувствует госпожа моя мать?

Он взломал печать и прочитал текст. Письмо было формальным и сухим, как он и ожидал. Его мать не станет изливать душу ни на пергаменте, ни прилюдно. Горевать Матильда будет в уединении, а миру явит суровый, гордый лик.

– Она глубоко скорбит, сир, но ищет утешения у Всевышнего.

У того, кто заставил ее скорбеть, подумал Генрих.

Капеллан потупился, но потом набрался смелости и продолжил:

– В Нормандии говорят, что милорд Вильгельм зачах от любви к графине де Варенн, которую не смог взять в жены.

Генрих фыркнул:

– Мой брат не умер бы из-за женщины. Даже утрата земель не огорчила бы его до такой степени. А вот извести себя бессильной злостью он мог. – Его глаза сузились. – А кто это говорит?

– Рыцари милорда, – ответил капеллан. – Те, кто близко знал его, например Робер Брито…

Генрих отмахнулся:

– Ладно, пусть болтают. Мне от этих сплетен вреда никакого, а вот архиепископа они рисуют не в лучшем свете. Хотя подозреваю, что у Брито свои мотивы. Он небось надеялся вырезать себе славный кусок из владений де Варенн, а этого не случилось. Придется ему и всем остальным искать удачи в другом месте. – Он махнул рукой. – Ступай. Я поговорю с тобой позднее, когда все обдумаю и составлю письмо матери.

Амлен проводил капеллана и вернулся к Генриху.

– Сочувствую, – сказал он.

– Ты его никогда не любил.

– Но у нас был один отец, и Вилл мой… наш брат. Нас связывало кровное родство, и потому я скорблю о его кончине.

Генрих до боли сжал челюсти. Как внезапно настает смерть, как быстро забирается жизнь! Ни одному человеку нельзя доверять в том, что он не оставит тебя, и у Генриха засосало под ложечкой от головокружительного одиночества. Он посмотрел на Амлена. Тот как будто догадался о смятении в его душе и вдруг сделал шаг, преодолевая расстояние между ними, и прижал к себе брата крепким объятием.

От неожиданности Генрих остолбенел. С подобными проявлениями чувств он не привык иметь дела. Однако этот порыв пробил стену его эмоциональной отстраненности, и на короткий миг Генрих осмелился открыться и тоже обнял Амлена. Но прежде чем отверстие в его броне превратилось в зияющую дыру, он отпрянул и перевел дыхание.

– Возможно, чуть позднее у меня будут для тебя новости, – проворчал он. – Только сначала мне нужно подумать, а думать лучше в одиночестве.

Амлен внимательно посмотрел на короля, но ни расспрашивать, ни спорить не стал. Проглотив те слова, что остались невысказанными, он поклонился, поправил сюрко и пошел к выходу.

Генрих провожал его взглядом. Только что Амлен был хорошо виден, а вот уже исчез за дверью, как не бывало. Раз – и нет.

* * *

Алиенора поглядывала на Генриха. Супруг сидел у очага в ее покоях. Он не производил впечатления человека, который собирается вот-вот уходить, и она велела, чтобы в ее опочивальне приготовили спальные принадлежности и для него. Его самого же постаралась окружить тишиной и покоем. Детям приказали вести себя смирно, и даже Ричард не буянил. Потом няньки увели детей спать, и Алиенора с Генрихом остались одни, если не считать пары дремлющих гончих. Алиенора подошла и положила руку ему на плечо. Уже давным-давно она перестала верить, будто их брак был гаванью в бурном море жизни, но в этот вечер ей захотелось предложить супругу утешение и поддержку.

– До меня доходят слухи, будто Вилл умер от горя, не получив Изабеллу и ее земли, – сказала она, – но я так не думаю.

– Я тоже, – отозвался Генрих, поморщившись. – Мой брат не был таким уж размазней.

– Рада слышать, что ты согласен со мной.

– А что, в таком случае тебя не так терзает чувство вины?

– Просто продолжать тот спор глупо. И вообще, можно считать удачей, что брак не состоялся. Изабелла овдовела бы, едва выйдя замуж.

Генрих вскинул брови:

– Боюсь представить, что ты считаешь неудачей. Я хочу, чтобы за пределами этих покоев поддерживалось мнение, будто Вилл скончался от разбитого сердца.

Алиенора удивилась:

– Почему?

– Потому что Изабелла де Варенн не досталась ему из-за Томаса Бекета, и винить в смерти Вилла будут именно его. Даже если сейчас люди так не думают, позднее они придут к такому выводу, и мне это на руку. – Это был коварный ход; Генрих готов на любые уловки ради победы. – Так от брата будет хоть какая-то польза, – пробурчал он.

Ее покоробил цинизм замечания, но потом она увидела горькую складку вокруг губ мужа и напрягшиеся желваки на скулах и поняла, что Генриху очень тяжело. Алиенора догадывалась, что его терзает головная боль, однако знала, что если предложит позвать лекаря, то ответом ей будет раздраженный приказ не лезть не в свои дела.

– А что касается графини де Варенн, теперь я знаю, кто станет ее мужем.

Он встал на ноги и заходил по комнате, давая выход эмоциям.

Алиенора встревожилась, но внешне осталась невозмутимой.

– И кого ты имеешь в виду?

Он бросил на супругу не терпящий возражений взгляд:

– После Великого поста она повенчается с Амленом. И даже не мечтай, что сможешь отговорить меня!

Алиенора испытала мимолетное разочарование: она предпочла бы соединить Изабеллу с кем-то из своей родни. Однако выбор Генриха был отнюдь не плох и справедлив. Она отметила, что Генрих вновь не упустил возможности досадить Бекету: брак Изабеллы с Амленом означал, что графские владения де Вареннов останутся под королевским влиянием.

– С таким выбором я не буду спорить, – сказала она. – По-моему, это отличная идея.

– Ого, неужели ты одобрила мое решение? Ушам своим не верю! – воскликнул Генрих, иронично усмехаясь.

– Я всегда готова одобрить хорошее решение, – парировала Алиенора. – Может, ты недостаточно часто их принимаешь? Изабеллу я извещу завтра о том, кого ты ей выбрал.

– И она выйдет за него замуж. На этот раз я не позволю ей прятаться за твоими юбками!

– Уверена, у нее не будет возражений. Уже поздно, супруг мой. Ты пойдешь со мной в постель?

Он пересек комнату, остановился возле жены и положил руки ей на талию:

– Давно ты не звала меня к себе.

– Давно тебя не было в моих покоях ночью. – Она потянулась к пряжке его пояса. – Раз уж нам выпала такая редкая возможность, будет глупо упустить ее.

* * *

На следующее утро после мессы Алиенора увлекла Изабеллу к скамье под окном, сказав, что им нужно побеседовать без лишних ушей.

– Мне очень жаль, что брат короля скончался, – сказала Изабелла. – Я молюсь за упокой его души и надеюсь, что сейчас он на небесах с Отцом нашим. Становиться его женой я не хотела и во многих случаях не соглашалась с ним, но никогда не желала ему ничего дурного. – Она опустила глаза. – Мне известно, что болтают люди о его смерти… До меня дошли слухи.

– Пустые сплетни, – отрезала Алиенора. – Это было не в его характере – сохнуть от любовной тоски. Вилл был совсем другим человеком. – Она взяла Изабеллу за руку. – Послушай, король выбрал для тебя другого жениха, и на этот раз, как мне кажется, его решение придется тебе по душе. – Изабелла затрепетала в смятении, и Алиенора, улыбнувшись, покачала головой. – Не бойся. Генрих думает о том, чтобы выдать тебя за другого своего брата – Амлена. – (Изабелла ахнула.) – Понимаю, ты не ожидала ничего подобного, но Амлен – хорошая пара для тебя. Ты знаешь его много лет, и я ни разу не замечала, что он чем-то неприятен тебе. Генрих к нему благоволит. Сам Амлен человек порядочный – и красивый к тому же, – добавила она шутливо.

Изабелла перевела дух.

– Да, все это очень неожиданно. Только что я молилась за упокой души Вильгельма, сына императрицы, а теперь узнаю, что король хочет выдать меня за своего единственного оставшегося в живых брата.

– Он так решил и предупредил, что возражений не потерпит. – В голосе Алиеноры зазвучали металлические нотки. – Это хорошее предложение, советую тебе согласиться.

Графиня осваивалась с новой для себя мыслью.

– Я никогда не позволяла себе смотреть на виконта де Туреня с этой точки зрения… Мне надо свыкнуться с новым выбором, но, пожалуй, это будет не так уж трудно. – Ее губы дрогнули в неуверенной улыбке. – Если такова воля короля, я принимаю ее с благодарностью и радостным сердцем.

Алиенора поцеловала ее.

– Я назвала бы тебя овцой, скажи ты что-нибудь другое, – заявила она с облегчением. – Пусть Амлен не принц крови, зато он настоящий принц среди мужчин. И ему крупно повезло: он получит в жены тебя!

Изабелла вспыхнула.

– Надеюсь, он тоже так думает, – пробормотала она. – Мне будет грустно покидать вас, госпожа.

– И я стану скучать по тебе. Но мы будем часто навещать друг друга, а до разлуки у нас еще несколько месяцев – вы обвенчаетесь не раньше Пасхи. Мы успеем устроить свадьбу, и у вас с Амленом будет время, чтобы поближе познакомиться до того, как вы станете делить постель. – Во взгляде Алиеноры промелькнуло озорство, а графиня покраснела еще сильнее. – Я уже давно считаю тебя сестрой, а теперь мы породнимся через мужей, и я этому очень рада, – закончила она.