— А когда ты собираешься рассказать о новой работе Ровене и тете?

— Я не хочу им рассказывать. — Виктория заерзала на стуле, будто кто-то подложил на сиденье камешек. — Уверена, что не оберусь неприятностей. Так что лучше держать все дело в секрете. К тому же все равно семейство собирается к Пасхе переехать в Лондон. До тех пор придется говорить, что навещаю друзей в городе.

Пруденс отвела взгляд. Сколько раз Ровена убеждала ее, что надо подождать до Пасхи и жизнь вернется в прежнюю колею. И вдруг она обнаружила, что Ровена лгала без зазрения совести.

К горлу снова подступили слезы, но Пруденс яростно заморгала, не давая им пролиться. Она и так достаточно проплакала из-за предательства Ровены. Не стоит тратить на нее нервы.

— Когда ты возвращаешься в Саммерсет?

— Завтра.

По лицу Виктории снова пробежала тень, но Пруденс не стала расспрашивать. Повзрослевшая Виктория почему-то пугала ее, и Пруденс оставалось только надеяться, что со временем их отношения вернутся в прежнее русло. Если повезет. Возможно, Виктория и их переросла.

Девушки беседовали еще несколько минут, и наконец гостьи встали. Несмотря на то что Виктория была виновницей пережитого перед мужем смущения, Пруденс не хотелось ее отпускать. Встреча напомнила о радостях прошлой жизни, которых так не хватало сейчас.

— Приезжай поскорее, — прошептала Пруденс, обнимая Викторию. — Я так по тебе соскучилась.

— Я вернусь, обещаю. И пришлю Сюзи помочь тебе с хозяйством, пока не освоишься.

Виктория в последний раз обняла Пруденс и направилась к лестнице. На верхней ступеньке обернулась, помахала и начала спускаться. Пруденс казалось, будто вокруг названой сестры разливается яркое сияние, а с ее уходом все вокруг меркнет.

Проводив гостей, она помыла посуду. Заодно гадала, что подумал о своей нареченной Эндрю, когда узнал, что та не умеет стирать. В его мире даже мужчины умели управляться с домашним хозяйством, хотя редко им занимались. Знай он заранее, что молодая жена окажется совершенно бесполезной по дому, возможно, Эндрю и не спешил бы так со свадьбой.

Стирка!

Пруденс наспех вытерла руки и заспешила в подвал, перепрыгивая через две ступеньки. Включив свет, она ринулась к чану, где замачивались простыни и нижние рубахи мужа. С помощью палки перекинула белье в корыто со свежей водой для полоскания и в панике принялась перемешивать, чтобы смыть синьку. Увы, все напрасно. И белье, и рубашки покрылись темно-синими крапинками. Пруденс дважды сливала воду и повторяла процедуру, но синька въелась в ткань глубоко, и девушке пришлось сдаться. Она аккуратно вытерла руки о передник, надетый для мытья посуды еще в квартире, уткнулась в ладони лицом и обреченно опустилась на пол.

Да уж, если Эндрю и поразила ее неосведомленность в элементарных хозяйственных вопросах, скоро он поймет, что удивляться не стоило.

* * *

Виктория стояла на пороге квартиры Кейти и не знала, то ли с треском захлопнуть перед носом Кита дверь, то ли насладиться картиной его унижения.

В итоге она предпочла унижение.

— Ты не ответила на мое письмо, — пожаловался лорд Киттредж.

Скрестив на груди руки, Виктория промолчала. Упакованные вещи стояли у двери, но она еще не решила: принять предложение Кита проводить ее к поезду или попросить Марту. Марта с удовольствием довезет ее до вокзала, стоит лишь позвонить.

С другой стороны, поездка с Китом обещала стать запоминающейся.

— В письме я извинился за свое поведение. Я встретил в клубе Себастьяна с твоим кузеном и потерял счет времени. Потом пришел все объяснить, но меня даже на порог не пустили. — В подтверждение своих слов Кит гневно уставился на нее.

— Ты явился сюда навеселе, когда все уже спали. Не слишком подходящее время для извинений.

— Я отправил письмо. — Кит угрюмо шаркнул ногой.

В его голосе снова звучала детская обида, и Виктория с трудом подавила триумфальную улыбку. Девушка наклонилась и с силой пихнула Киту один из чемоданов. Молодой человек пошатнулся и едва не упал.

— Эй! За что?

— Разве ты не подвезешь меня на вокзал?

— Значит, я прощен? — просветлел лорд Киттредж.

— Рано радуешься. — За первым чемоданом последовал второй. — Отнеси в машину. Я сейчас спущусь.

На прощание Виктория обняла Кейти и ее мать. Лотти уже ушла; напоследок она пожелала скорой встречи. Угрюмой женщине определенно не понравилось стремительное продвижение Виктории в организации, но Лотти смирилась. Конечно, ведь она сама трудилась на двух работах и вкладывала бульшую часть денег в дела общества, так что у нее имелись причины для недовольства.

— Слушай, Вик, я же извинился, чего ты еще хочешь? — брюзгливо поинтересовался в машине Кит.

Должного раскаяния в его голосе не наблюдалось, да и смотрел он на дорогу, вместо того чтобы не сводить с оскорбленной жертвы виноватого взгляда. Конечно, его поведение можно было оправдать тем, что Кит за рулем, но в старых, любимых Викторией французских романах ясно описывалось, как должны протекать извинения. Так дело не пойдет. С другой стороны, в романах между мужчинами и женщинами пылала страсть, в отличие от их отношений с Китом. Так, может, и извинения должны выглядеть по-другому? Виктория, не отвечая, откинулась на обитую кожей спинку сиденья. Пусть поволнуется — не следует сдаваться слишком быстро. В конце концов, он унизил ее дважды. Сначала, когда не явился на назначенную встречу, а затем устроенным под дверью Кейти пьяным спектаклем.

К тому времени, как автомобиль подкатил к вокзалу, плечи Кита под дорогим пиджаком дрожали от напряжения.

— У тебя есть билет? — сухо выдавил он.

Девушка кивнула, и лорд Киттредж рывком выпрыгнул из машины. Но вместо того, чтобы открыть ей дверь, он направился к багажнику, вытащил чемоданы и передал их носильщику.

— Я тебя прощаю, — испуганно пискнула Виктория.

— Что? — рявкнул Кит, когда носильщик удалился.

— Я сказала, что больше не сержусь.

— О, так ты меня простила? Как великодушно и своевременно. Принцесса одарила меня своей милостью. Наверное, мне стоит преисполниться благодарности?

Виктория отступила на шаг, настолько ее напугал сарказм. И тут ее снова охватила злость.

— Да, причем тебе крупно повезло, потому что ты вел себя как чудовище! Унизил меня на глазах у подруг…

— Так вот в чем проблема! Я ранил твою гордость перед подругами.

Виктория оглядела тротуар; щеки горели от стыда.

— Прекрати. Ты привлекаешь внимание.

— Может, мне лучше вообще уйти?

— Возможно. Я вполне способна добраться до нужного перрона.

Виктория и сама слышала, как звенят в ее голосе слезы. Все шло совсем не так. И как ситуация так быстро скатилась под откос? Ведь Кит ее друг.

— Тогда хорошего дня.

На щеках Кита проступили пятна, но он приподнял шляпу и развернулся, чтобы уйти.

— Ты ведешь себя как ребенок! — выкрикнула вслед Виктория.

Кит остановился, но головы не повернул.

Ну и ладно. Виктория кое-как вытерла слезы затянутыми в перчатки пальцами. Если он хочет изображать из себя зануду, так тому и быть. Дыхание перехватило, но теснота в груди не предвещала приближающегося приступа. Ее породила потеря, не менее острая, чем после смерти отца или бегства Пруденс. Глупость какая, твердила про себя Виктория, разыскивая платформу. Кит ей не родной, всего лишь один из приятелей, к тому же никудышный, если вспомнить о его насмешках и непонимании.

Она благополучно села в поезд, перечисляя в уме все причиненные лордом Киттреджем разочарования. В конце концов, они знакомы всего несколько месяцев. За такое время трудно понять, подходят ли они друг другу. Пусть якшается со своими глупыми сокурсниками, пьет сколько влезет и хихикает с девочками из Каверзного комитета. А ее ждут настоящие дела. Марта не только ее начальница, но и истинный друг. На нее всегда можно положиться.

В купе Виктория входила уже в поправленном настроении. Рана еще не затянулась — что ни говори, грустно терять друга, — но все же девушке стало лучше. Впереди ждет работа.

* * *

Поезд затормозил у станции Тетон. При виде машущей с перрона зонтом и шляпкой Ровены младшая сестра распахнула в удивлении рот. Печальная, потерявшая всякий интерес к жизни молодая женщина, оставшаяся в Саммерсете, за неделю полностью переменилась.

Стоило Виктории ступить на платформу, как сестра сжала ее в крепком объятии:

— Господи, как же я соскучилась. Столько всего произошло.

Кожа Ровены всегда отличалась бледностью, а за последние месяцы приобрела болезненный желтоватый оттенок. Но сейчас, впервые за долгое время, щеки розовели здоровым румянцем, а глаза сияли.

— Поверить не могу, — выдохнула Виктория. — Ты влюбилась!

Сестра изумленно отстранилась:

— Как ты догадалась?

И тут за спиной Ровены, прикрываясь черным зонтиком, появился Себастьян. Виктория в недоумении переводила взгляд с одного на другого.

— Себастьян?

— Поздравь нас, дорогая сестричка. Мы обручены.

У Виктории непроизвольно распахнулся рот.

— Что?

— Это долгая история, — рассмеялась Ровена. — Могу лишь сказать, что после твоего отъезда столько всего произошло.

— Заберу ваши чемоданы, пока Ровена все объяснит, — предложил лорд Биллингсли.

Под проливным дождем девушки бегом бросились к автомобилю.

— Поверить не могу, как быстро переменилась погода. В Лондоне ясно.

— Дожди начались вчера, а так погода стояла прекрасная. Солнечно, ни облаков, ни ветра. В самый раз для полетов. — Ровена бросила на сестру многозначительный взгляд, и Виктория не преминула воспользоваться возможностью.

— Ну-ка рассказывай, что происходит. Ты счастлива из-за пилота, и Себастьян тут ни при чем, я права?