Линда Ли - Зигзаги судьбы

Радость, охватившая Рут при виде новой лестницы, лопнула как воздушный шарик.

– Я не могу ее разбудить.

Марджори подозрительно прищурилась.

– Ее нет дома, – пояснила Рут и закусила губу.

– Хочешь сказать, что она позволяет тебе больной в одиночестве расхаживать по улицам Нью-Йорка?

– Ладно, на самом деле я здорова. Если бы я заболела, Грейс ни за что не оставила бы меня одну.

– Значит, здоровую она может оставлять тебя одну?

Рут попыталась защитить Грейс:

– Ох, нет, мадам. Она не знает, что я одна гуляла по улице.

– Не знает? – В голосе Марджори прозвучали угрожающие нотки. – А где, по ее мнению, ты сейчас должна находиться?

– В школе, конечно. Грейс лучшая из матерей. Она меня любит. Это она уговорила меня ходить в школу. Но я ненавижу эту школу, и один раз уже сбегала оттуда. Грейс взяла с меня слово, что я больше не буду убегать.

– Но ты все равно убежала?

«До чего же трудно говорить с этими взрослыми», – подумала Рут.

– Утром Грейс сказала, что дома меня ждет сюрприз. Вот я не удержалась и прибежала, чтобы посмотреть, что это за сюрприз. – Рут указала на лестницу. – Вот он! Когда рабочие делали ремонт, они соорудили и лестницу.

Марджори скрестила руки на груди.

– А для чего понадобилось делать ремонт?

Рут испугалась, что снова проболталась. Не надо было говорить об этом.

– Ну, в кухне было что-то вроде пожара. Так, небольшое пламя, и просто удивительно, что такой маленький пожар доставил столько неприятностей.

Марджори нахмурилась, достала из портфеля блокнот, что-то записала и спрятала блокнот назад в портфель. Затем подошла к дивану и села, давая понять, что не уйдет отсюда до возвращения Грейс. Рут подумала, что, возможно, рассказ о чуме перед обедом – это и не так уж страшно. Жаль, что это не пришло ей в голову до побега из школы.

Держа в руке сумку с покупками, Грейс поднялась по ступенькам крыльца, вошла в подъезд, подошла к почтовым ящикам и, прижимая сумку бедром к стене, с трудом отперла свой ящик. Почта тут же посыпалась на пол.

Глядя на разбросанные конверты, Грейс почувствовала, как к горлу подступил комок. Поставив сумку на пол, она опустилась на колени и стала подбирать конверт за конвертом. Первым Грейс решила вскрыть конверт с адресом компании из Миссури, для которой она выполнила заказ на пирожные. Зажмурившись, Грейс разорвала конверт, и только после этого открыла глаза, чтобы посмотреть на содержимое. Чек с оплатой заказа. Тогда Грейс принялась лихорадочно вскрывать другие конверты. По ее щекам покатились слезы. Чеки, во всех конвертах были чеки.

Вот оно, реальное начало работы!

Грейс с трудом запихнула почту в сумку и поднялась наверх. По привычке едва не остановилась возле квартиры Джека, но вспомнила, что больше не живет там. Но даже это не смогло омрачить ее радостного настроения.

Но когда Грейс открыла дверь своей квартиры, то едва не выронила сумку, увидев сидящую на диване женщину, в которой тут же узнала работника социальной службы. Грейс с тревогой отметила угрюмое выражение ее лица.

– Мисс Бэнкрофт? – пробормотала она, не понимая, как эта женщина могла попасть в ее квартиру.

– Да.

И тут Грейс увидела Рут, которая вышла из кухни. Она все поняла, чувствуя, как заныло в груди.

– Нет, Рут, не может быть...

Личико Рут скривилось, казалось, девочка вот-вот расплачется.

– Грейс, прости меня. Я знаю, что не должна была убегать из школы. Но это произошло как-то само собой, и я очутилась здесь. – Рут бросила взгляд на Марджори. – Вот с ней.

– Так, Рут, поднимись, пожалуйста, к себе. Мы поговорим с мисс Бэнкрофт, а после этого поговорим с тобой о школе.

Облегченно вздохнув, Рут побежала вверх по лесенке, но остановилась посередине.

– Грейс?

– Да?

– Спасибо за лестницу.

Грейс не смогла сдержать улыбки.

– Пожалуйста. А теперь иди к себе.

Рут продолжила свой путь, а Грейс заметила, что девочка на счастье скрестила пальцы. Марджори огляделась по сторонам.

– Рут рассказала мне про пожар.

Грейс кивнула:

– Да, это был несчастный случай. Хотите чаю? – Она направилась на кухню, где стала разбирать сумку. Ей было необходимо хоть немного времени, чтобы собраться с мыслями.

– Нет, спасибо, – отказалась Марджори. – Думаю, будет разумнее сразу приступить к делу. Меня очень тревожит сложившаяся ситуация. Пожар, девочка убегает из школы, одна разгуливает по улицам...

– Мисс Бэнкрофт, прошу вас, давайте сядем и все обсудим.

– Я пришла сюда не в гости, мисс Коулбрук. А чтобы узнать, как вы заботитесь о Рут. – Марджори бросила взгляд на кухонный стол. – А, вот они, знаменитые пирожные. – Она направилась к столу, и стук ее каблуков по паркету отдавался в голове Грейс ударами молота.

– Вы знаете про пирожные? – удивилась Грейс.

– Разумеется. Вы же подписали документ, позволяющий нашей службе проверять ваше финансовое положение.

– Тогда, наверное, вам известно, как они популярны.

– Популярны? А вот наша служба в ходе проверки выяснила, что вы изготавливаете пирожные, которые не принесли вам ни цента дохода. И это при том, что вас уволили с работы. Кроме того, в суд поступило на вас исковое заявление на полторы тысячи долларов от некоего Уолтера Рида, а сбережения практически иссякли. Однако две недели назад на ваш счет поступила большая сумма, вряд ли такую можно заработать на пирожных. Так что суд непременно заинтересует, откуда взялись эти деньги. И еще судья поинтересуется, ищете ли вы работу.

Грейс захотелось закрыть глаза, будто таким образом можно было убрать отсюда эту женщину.

– У меня есть работа, мисс Бэнкрофт. Это мой кулинарный бизнес. Кроме того, в ближайшее время мой банковский счет увеличится. Причем значительно. – Грейс вытащила чеки из конвертов и протянула их Марджори.

Но мисс Бэнкрофт лишь мельком взглянула на них, тяжело вздохнула и с неодобрительным видом покачала головой:

– Мисс Коулбрук, я аплодирую вашему таланту предпринимателя, но это не та ситуация, в которой я порекомендовала бы суду оставить у вас Рут, которой и так довелось испытать слишком многое. Должна предупредить вас, что, основываясь на увиденном, я буду предлагать подыскать для девочки более подходящую семью.

От этих слов у Грейс перехватило дыхание.

– Но вы не можете отнять у меня Рут. Она моя.

– Нет, мисс Коулбрук. Она не ваша и никогда не была вашей. Вам это прекрасно известно.

– Но теперь я ее семья. Я для нее самая лучшая мать.

– Не может быть самой лучшей матерью безработная незамужняя женщина, которая позволяет ребенку одному слоняться по улицам Нью-Йорка. Господи, мисс Коулбрук, да на вас в суде лежит исковое заявление. И потом, насколько я выяснила, ваша семья вас не поддерживает. У вас нет опоры, мисс Коулбрук, нет мужа. Не понимаю, почему вы возомнили себя подходящим кандидатом на удочерение.

– Но я люблю Рут, и девочка меня любит. Она здесь счастлива.

В ответ на это Марджори поджала губы и снова вздохнула.

– Не сомневаюсь. Но только любви и счастья недостаточно.

– Тогда посмотрите на эти чеки. У меня прочное финансовое положение!

– И все же я не уверена, что вы подходите на роль матери. Есть кое-что более важное, чем деньги. Мисс Коулбрук, если вы действительно хотите удочерить Рут, то вам нужен муж. Отец для Рут.

– Но это просто смешно! – воскликнула Грейс, лихорадочно подыскивая разумные доводы. – Сегодня в стране почти пятьдесят процентов неполных семей. И потом, одинокие знаменитости постоянно берут на воспитание детей!

– Но вы не богачка и не знаменитость. – Марджори извлекла из портфеля документ на официальном бланке и протянула Грейс. – Наши соображения вам изложит судья через неделю. Учитывая ситуацию, могу посоветовать вам привести с собой Рут на заседание суда.

Внезапно Грейс разозлилась. На эту женщину, на суд, на жизнь, которая постоянно чинила ей препоны.

– Вы не можете так поступить. Я хорошая мать. Рут счастлива со мной. Только я одна знаю, чего она боится по ночам. Только я знаю, что Рут обожает мороженое, посыпанное шоколадной крошкой. Девочка будет страдать, если попадет к чужим людям, которые не станут заботиться о ней так, как забочусь я.

Мисс Бэнкрофт устремила на Грейс долгий, внимательный взгляд, словно хотела сказать что-то еще. В конце концов она повернулась, направилась к двери и остановилась только у порога.

– Мне очень жаль, мисс Коулбрук. Действительно очень жаль.

В два часа ночи Джек сидел за столом в своей спальне. Он не мог уснуть и пытался сосредоточиться на лежавшей перед ним истории болезни. Однако его мысли то и дело возвращались к Грейс.

Черт побери, он скучал без нее. Она и Рут ушли из его квартиры, не оставив ни малейшего следа своего пребывания. За исключением пирожного «Папа доктор».

Джек сказал себе, что это наилучший вариант. Но почему тогда он сидит здесь и не может перестать думать о Грейс? Джек ненавидел себя за то, что сдался тогда, в ванной, как будто нырнул в море надежды и счастья, горя и потерь. Но он не мог отрицать, что скучает по Грейс. Скучает по ее остроумию, смеху, скучает по ее курчавым волосам и голубым глазам. Его тянуло к Грейс. Ведь она заставила его смеяться, заставила думать. Облегчила терзавшую его боль.

До слуха Джека донеслись шаги, раздававшиеся в квартире наверху. Звук то усиливался, то стихал, словно кто-то расхаживал по комнате взад и вперед. Джек знал, что Грейс не из тех, кто расхаживает по квартире ночью. Когда она ложилась спать, то засыпала быстро и спала крепко, практически не шевелясь. Когда она жила в его квартире, он часто по ночам заглядывал в ее спальню и смотрел, как она спит.

Шаги не стихали, и Джек, ругая себя за глупость, поднялся этажом выше и постучался в дверь квартиры Грейс. Ему пришлось проявить настойчивость и постучать несколько раз, прежде чем дверь открылась.