Да, я навязчива. Не со всеми, конечно, только с близкими, но все же. Я заставляю сестру жить в своей квартире, таскаю домашние супчики парням, поссорившимся с отцами, я не могу успокоиться, пока не развожу родных с недостойными людьми. А, главное, я уверена, что без меня им никак. И, конечно, ошибаюсь.

В тот страшный день сестра пришла ко мне в районе девяти часов вечера. Сергей задерживался на работе, я была одна, скучала. Подумала, что Лона соскучилась по племяннику и обрадовалась ее обществу. Только когда Лона полезла в сумку и достала из нее ту самую папку, я поняла, что натворила, и потеряла способность дышать. Я сохранила информацию о Петре только на случай экстренного вывода сестры из состояния острого помешательства на объекте страсти. Я собиралась показать Лоне папку только в том случае, если она сойдется с Петром снова, но план провалился. Благородный порыв превратился в предательство.

— Ты сказала, что потеряла какой-то документ, возможно, в общежитии, — начала Лона сбивчиво. — Но в последний раз мы убирались там с мамой, и я… я решила помочь. Сегодня после работы заехала за квитанциями и решила заодно проверить… Как думаешь, что я нашла? — потребовала она.

У меня в висках застучало.

— То, что я пыталась тебе сказать на протяжении долгих месяцев, — ответила, мигом выстроив оборону.

Я понимала, что сестре стоит посочувствовать, пожалеть, ведь она узнала об изменах человека, которого любила. Но как? Наружу вдруг полезла обида за то, что мое мнение опять не учли и опять незаслуженно. Я ведь знала, что Петр ублюдок с того самого дня, как его увидела! Тем не менее, Сергей это игнорировал, Илона это игнорировала, и иногда у меня создавалось впечатление, что это не они спятили, а я. Это у меня паранойя, шизофрения и все прочее!


— То есть ты все это время знала? — спросила она так, будто я скрывала тайну ее рождения!

— Нет, это я получила уже после вашего разрыва. Но я догадывалась, что с Петром что-то не так. И потому обратилась к Ваньке…

— Должно быть, вы с ним отлично надо мной посмеялись! — резко перебила сестра. — Посмеялись и забыли, а правду спрятали на антресоли в общежитии. Почему, кстати, не здесь? Что, Сергей не одобряет твое копание в жизнях других людей?

— А ты готова меня слушать? Или снова скажешь сидеть молча, раз моя жизнь устроилась? — припомнила я ей пару оброненных фраз. — Извини, один раз тебя уже накачали наркотиками, я решила перестраховаться. А то, знаешь, в синяках ты, а разгребать — мне.

— Я тебя об этом не просила, — жестко отбрила она. — Я тебя вообще ни о чем не просила. И я съеду из твоей квартиры завтра же! Раскапывать информацию о моих друзьях у меня за спиной… Это слишком!

Я не сдержалась и закатила глаза, чем еще сильнее разозлила сестру. У нее даром что пар из ушей не пошел. Впрочем, со мной творилось то же самое.

— А знаешь, давай! — рявкнула я. — Мне все советуют отпустить тебя и позволить повзрослеть. Ну. кроме мамы, конечно, ей бы и самой нянька не помешала. Сергей так и вовсе считает, что вся ответственность за то, что могло случиться с тобой во время романа с Петром, полностью на тебе. Ты читала, да? Конечно, читала. Он любит распускать руки и групповой секс. И ты еще спрашиваешь, почему я лезу не в свои дела? Ну, прости. Вот такая бракованная у меня забота.

— Это не забота, а высокомерие. Ты так поступаешь, потому что считаешь меня ни на что не способной. Не бил он меня. Не. Бил! Мы так играли, но о чем я? Такой зануде, как ты, не понять. Просто прими как факт, что мне не нравятся мужчины, готовые проводить вечера за рассуждениями о полотнах Пикассо. Наверное, Сергей хороший муж и отец, но я бы с таким умерла со скуки. И все же не навязываю тебе свою точку зрения. Почему ты считаешь, что имеешь на это право?

— Действительно! Дело именно в этом. Хотя, постой, может, еще имеет некоторое значение то, что Сергей мне не врет и не изменяет?

— Это ты так думаешь! А потом найдешь на чердаке папку, — привела она железобетонный аргумент.

— И все бы ничего, но я месяцами пыталась тебя предостеречь, а ты велела мне не упоминать имя Петра.

— И ты пошла к Ивану Гордееву, чтобы он узнал, с кем спит Петр, когда он не со мной. Знаешь, это было очень больно. Двойной удар. Я доверяла тебе и Ване, а вы меня обманули. — Лона стерла со щек злые слезы. — Знаешь, с меня хватит. Я устала от того, что ко мне относятся как к маленькой, бессловесной девочке. Вы все ответите за то, что водили меня за нос!

По решимости на лице сестры я поняла, что грядет взрыв, и пора принимать меры.

— Верни папку, — потребовала.

— Нет, — отрубила сестра и развернулась к выходу.

— Не делай глупостей! — рявкнула я и бросилась следом. — Ванька пошел на подлог из-за этой информации. Ты можешь навредить ему. Отдай!

Я попыталась ухватить краешек папки, но Лона ее вырвала с такой силой, что сломала мне ноготь. Она обернулась, и вдруг на знакомом с детства лице я увидела совершенно безумные, чужие глаза.

— Какая досада, что на этот раз ты не все предусмотрела, да? Жаль, что в этом мире нет людей, готовых прощать ошибки.

Она выскочила за порог, а я поняла, что все испортила. Заложенный в моей сестре инстинкт саморазрушения сработал, как часы. Толька на этот раз под угрозой оказались и другие. За Ваньку стало по-настоящему страшно. Что-то мне подсказывало, что, если фотографии всплывут, ему не поздоровится.

Я бросилась к календарю и пальцем прочертила по цифрам даты. Выходило, что по дикой и страшной случайности именно в тот день Петр был в Петербурге. И не нужно было семи пядей по лбу, чтобы догадаться, зачем Лоне понадобилась папка. Она отправилась к нему. И было уже достаточно поздно, чтобы дом терпимости заработал…

Тогда-то мне и стало по-настоящему страшно. Обида на весь мир могла толкнуть сестру на полное безумство.

Я схватилась за телефон, позвонила Сергею вкратце обрисовала ситуацию. Мне нужно было оставить с ним Алешку. Сын, тем временем, ревел, реагируя на мой невроз, но старалась не поддаваться инстинктам. Раз папа не хочет помогать маме, пусть сидит с ребенком! Недолго думая, я следующим я набрала Ваньку.

Приехав, муж попытался выяснить, что происходит, но я знала: стоит рассказать, и он не выпустит меня из дома. Лона ему до лампочки, но мое благополучие — совсем другое дело. Я приложила все силы, чтобы уйти от расспросов, но. если бы не Ванька, не вышла бы за порог. Закралось подозрение, что Сергей прекрасно знал, куда я собралась. И только необходимость торопиться не позволила мне устроить разборки прямо на месте.

Когда пришел Ванька, я упихивала в сумку деньги и диктофон, не зная, что может понадобиться.

— Гордеев, — донесся до меня изменившийся голос мужа. — Головой отвечаешь. Что случится…

В этот момент он замолчал, и я мысленно его поблагодарила. Сергей Новийский не опускался до угроз, он вообще был самым цивилизованным человеком из всех, кого я знала. И я не хотела, чтобы это изменилось.

— Я понял. Уж поверь, со мной с Саф ничего не случится. Лучше бы не за нее боялся, — огрызнулся в ответ Ванька.

Едва я оказалась у двери, он настойчиво подтолкнул меня в спину, не став терять ни минуты. Выходя, я бросила через плечо взгляд на мужа. Это был последний раз, когда я посмотрела на мужа сквозь розовые очки.

Глава 9

— Рассказывай, — велел Ванька, заводя машину.

И я рассказала, хотя от стыда хотелось провалиться сквозь землю. Как можно было так подставить друга? Он сильно рисковал, появившись в особняке, а я небрежно отнеслась к собранной информации. Вряд ли кто- то мог корить меня сильнее, чем я себя, но Ванька… Ванька меня отругал. Причем, впервые и без цензуры. Было очень неприятно, и когда спустя минут десять он попытался взять меня за руку, я вежливо, но однозначно отняла ладонь. Ну а где мне было прятать папку? Отдать ему обратно на хранение? Или арендовать тайную ячейку, на которую после моей насильственной смерти у следствия будет вся надежда? Тьфу пора завязывать с сериалами.

— Уверена, что Лона поехала к Петру? — попытался завязать разговор Ванька.

— А то! Она же обещала восстановить мировую справедливость. В прошлый раз это кончилось прилюдными разборками в ЗАГСе. На этот раз главный кандидат — дом терпимости. Лона не оригиналка. Ей милее шаблоны.

Я пыталась не говорить с Ванькой, но вопрос крутился в голове слишком навязчиво, а молчание терзало страхами.

— Она сказала, что ее привлекали все эти игры на грани жестокости. Думаешь, наркотики тоже были?

— Думаю, да, — не стал юлить Гордеев-младший. — Она слишком легко внушаема. А еще она трусиха. Дальше пары косячков Илона бы не пошла. Она же твоя сестра. Не о том волнуешься.

Я лишь горько хмыкнула. После этого разговор сошел на нет. Ваньке утешать меня было нечем.

— Это здесь, — предупредил Ванька, стоило машине приблизиться к высокому бетонному забору.

Было лето, темнело поздно, и я долго вглядывалась вдаль в надежде увидеть бьющуюся о створки ворот Лону. Очень надеялась, что ее попросту не пустят внутрь, но шансы были невелики. При ней была папка с фотографиями из особняка, и стоило ею тряхнуть, как сестру бы затолкали в дом для дальнейших разбирательств.

— Она внутри, — подтвердил опасения Ванька, а на развилке свернул в сторону леса. — Здесь мы встретимся с Зоей и все обговорим, — сообщил, к моему неудовольствию. — А теперь главное. Саф, тебе стоит остаться здесь и не идти внутрь.

— Я не нежный цветочек, — отбрила и отвернулась.

— Совершенно верно. Но ты не способна себя защитить, не умеешь адекватно реагировать на происходящее в особняке и слишком импульсивна, поскольку дело касается твоей сестры. Ты будешь мешать.

— Вот только я не стану слушать разумные аргументы. В этом доме моя сестра, по моей вине, и я пойду за ней.