Было только одно «но». По мере приближения выборов членов законодательного собрания, назначенных на осень, Сергей становился все более и более осторожен. Мы не виделись нигде, кроме его квартиры и, изредка, офиса Гордеева (там, конечно, по исключительно формальным причинам). Он даже до машины меня не провожал, опасаясь попасться на глаза не тем людям. Это было связано с целой вереницей общественных выступлений и все возрастающей известностью. Его заявления, пропитанные лояльностью к идеям партии и ее лидерам, раз за разом звучали с экранов и смотрели со страниц газет. Все это, конечно, подкармливалось встречами с «правильными» людьми, которые искусственно поддерживали должный уровень общественного интереса к его персоне. Обратной стороной медали происходящего являлось то, что репортеры ждали от однажды уже оскандалившегося политика вовсе не идеологических сенсаций.

Вот как я стала заложницей молчания. И оно мне выходило боком. На эту осень оказалось запланировано слишком много всего радикального: свадьба сестры, выборы Новийского и, как ни удивительно, мои следующие серьезные отношения. Разумеется, последнее стояло пунктом не в моей программе, а в маминой. Решив, что я уже вдоволь настрадалась по Ваньке, она взяла быка за рога и вознамерилась найти мне кавалера на свадьбу сестры. Того, который потом станет зятем, конечно. Ее решимость пугала, а претенденты — еще сильнее. Ради благородной цели мама переступила через себя и подключила все ресурсы, в том числе отчима. И совместными усилиями они собрали такую ораву неженатых или разведенных парней, что оставалось поражаться. С тех пор каждая наша с мамой встреча начинались с вопроса, что я думаю о том или ином «мальчике». И некоторое время мне успешно удавалось уклоняться от свиданий при помощи феномена соцсетей. Они давали исчерпывающую информацию… и, преимущественно, пугающую. Иногда пробирало даже маму, и она любезно позволяла мне списать кандидата в утиль.

Первый из предложенных мамой вариантов ставил на аватар фото не себя, а машины… и не мерседеса, а лады «Калина». Нет, иметь в наличии собственное авто чудесно, за поддержку отечественного автопрома тоже разве что похвалить оставалось, но зачем на аватар-то? Наверное, за тем, что комментарии к этому фото были сплошь от друзей и имели содержанием текст по типу «твоя? Красава!» или «давно купил? Ну ты мужик!». Учитывая, что я к тому же возрасту тянула в одиночку почти ипотеку, восхваления подержанной калины выглядели как-то несолидно.


Второй предложенный юноша был кем-то вроде Лонкиного Романа. Его страница пестрела репостами клубной музыки, фотографиями таблеток на языке (реальными селфи), афишами всяких концертов в клубах и разноцветными стопками-стаканчиками. А в друзьях у него были одни девчонки, охотно комментировавшие страницу. На их аватарах стояли то обтянутые маечками груди, то рисованные картинки с засунутым за щеку пальцем… ну вы понимаете. Такого типа мама позволила отсеять за неблагонадежностью! Еще бы Рому туда же, но это было бы чересчур утопично!

Третий мамин кандидат, вообще-то механик с завода, оказался также латентным фотографом, и в его объектив попадали отнюдь не пейзажи! Он питал слабость исключительно к женским филейным частям. Многообразие форм и ракурсов так меня потрясло, я поделилась находкой с Новийским. Мы целый час обсуждали эти снимки валяясь в кровати, фыркая от смеха и строя предположения по поводу взаимоотношений фотографа с моделями и мест, где он выискивает настолько развязных девиц. В общем, третий кандидат здорово поднял нам настроение.

Четвертый избранник мамы был свободен лишь на словах, а в комментариях звался не иначе, как «мой зайчик».

Пятый имел на лице столько пирсинга, что напоминал игольницу.

Список продолжался не менее «заманчиво», и внезапно на таком фоне я рассмотрела все достоинства политика, которому до всех этих товарищей было как до Луны пешком. Однако разве могла я сказать маме, что идеальный кандидат у меня уже имеется, но настолько не желает становиться достоянием гласности, что помог мне отобрать из списка чудаков трех более ли менее адекватных кандидатов для показательных свиданий? Даже для меня — воспитанницы двадцать первого века — такая мысль явилась дикостью.

Глава 6

Я много раз думала, как бы познакомить Лону и Новийского. Мысль переубедить его по поводу сестры засела в мозгу занозой и отчего-то не давала покоя. Но рассказать было нельзя (это стало бы началом конца), а подстраивать встречу в «ГорЭншуранс» казалось слишком уж надуманным и нелепым. Тем не менее, это случилось, вышло все само собой, и именно в офисе.

Гордеев от идеи сделать Сергея замом не отказался. То так его донимал, то эдак, но самым наглым его поступком стало приглашение Новийского на празднование юбилея нынешнего заместителя. Бедняге исполнялось шестьдесят, и над седой его головой нависла тень скорого увольнения. Очень политически активная такая тень! На мой скромный вкус, Гордееву на своего зама жаловаться было глупо. Тот являлся отличным исполнителем и грамотным специалистом, но без малейших шансов затмить наше божество местного пошиба. Авторитарному начальнику — в самый раз. Однако уже само явление Новийского народу можно было расценивать как намек: «только свистни, звезда моя, и я отправлю этого старика на заслуженную пенсию». Новийский все прекрасно понимал и за закрытыми дверями откровенно посмеивался, но в брачных играх участвовал лишь наполовину. На небольшой праздничный междусобойчик в «ГорЭншуранс» пришел охотно, без колебаний, но при этом притворился слепым и глухим. Уважил юбиляра вниманием, но в очередной раз проигнорировал все поползновения Николая Давыдовича.

В курсе сложившейся ситуации были уже все. Катерина, например, давно догадалась о планах Гордеева сама. Один раз, даже задумчиво поинтересовалась моим мнением, переименует ли не в меру честолюбивый «фаворит» начальника компанию в «НовЭншуранс», после чего с философский видом отправила в рот конфету. А я в очередной раз подумала, что Сергей у меня с гарантиями как-то не очень ассоциируется.

Упрямой и искренней слепотой отличается только сам зам. По природе человек не хитрый, и даже не догадывался об опасных подводных течениях «ГорЭншуранс». И казался настолько искренне польщенным вниманием начальника и его гостя, что мне стало этого человека жаль. Никому не хочется оказаться на месте нелюбимой жены султана. Оставалось надеяться, что Гордееву хватит такта смягчить удар. Маловероятно, но меня эта мысль утешала.

Для мероприятия было заготовлено несколько бутылок шампанского и пара бутылочек обычной водки (на повышение градуса), ну и закуски. Поговаривали, что банкет в ресторане тоже планируется, но на него приглашали лишь самых избранных, а мы уж на последнем этаже, дата в дату, по старинке. Руководители отделов, приближенные, обитатели приемной, Гордеев… и якобы случайно затесавшийся в наши стройные ряды Новийский.

— И на сколько это? — спросила я Катерину, окинув взглядом собравшихся.

Те уже разбились на группки по интересам, и только мы стояли около столов с закусками. По негласному правилу офиса все мероприятия, проводимые конференц-зале «ГорЭншуранс» обслуживались девушками из приемной главы компании, будь то официальная встреча или банкет.

— На три часа, — без запинки ответила секретарша, легко соотнося число гостей и количество заготовленного алкоголя. — Если кто подтянется снизу, то на два с половиной.

Приготовившись скучать (нам же потом мыть посуду!), я принялась изучать присутствующих. Нас с Катериной общаться не звали, ибо остальные были статусом повыше. И я бы, вероятно, померла со скуки, если бы внезапно в дверях не появилась привычно растрепанная после метро сестра. Она постучала, сопровождая это еще словами «тук-тук» и испуганно огляделась. Задержав взгляд на мне, чуть улыбнулась и, спохватившись, снова обратила все внимание на Гордеева.

— Эт-это… — начала сестра заикаться, нерешительно подходя ближе к испытующе глядевшему на нее Николаю Давыдовичу. — Меня попросили передать это вам лично.

Она держала тонкий конверт, и, стоило начальнику его забрать, опасливо отступила на шаг и вцепилась в поясок платья.

— По-моему, у нее руки дрожат, — негромко заметила Катерина.

— Еще бы. Куча облаченных властью мужчин, и все в одном месте. Бедная Лонка.

— В такие моменты она ужасно похожа на олененка бэмби из мультика. Там, где он впервые пытается встать на ноги, но никак.

Я внезапно вспомнила, что Катерина с первого же дня окрестила Лону олененком. Видимо, ее ассоциация с персонажем оказалась стойкой. И, пришлось признать, справедливой.

— Откуда? — спросил Гордеев, сноровисто вскрывая конверт.

— Из департамента финансов, — отчеканила сестра так, будто мечтала это сказать. Наверное, полагала, что теперь ей позволят убраться восвояси. Не тут-то было!

— Да вы что, — фыркнул Гордеев, стрельнув взглядом в Новийского.

Сергей, однако, являл собой образец редкой невозмутимости. Будто его вовсе и не волновали события годичной давности, в результате которых он вынужден был уволиться из департамента финансов. Хотелось поаплодировать его выдержке. Всем бы такую.

А вот сестра, напротив, восприняла фразу на свой счет и ухитрилась испугаться еще сильнее. Она часто заморгала и начала заламывать пальцы. Я никак не могла понять, что с ней, пока вдруг осознала: Лона никогда раньше не сталкивались с владельцем «ГорЭншуранс» лицом к лицу. Слушала сплетни, видела в фойе, но на этом все. Наверняка сестре пришлось медитировать целых двенадцать этажей, чтобы собраться с силами и заговорить с Гордеевым. Не странно, что на ней лица нет.

Начальник взглянул на листок, и, видимо, не сочтя информацию стоящей, сунул его обратно в конверт.

— Ну, что стоим? — грозно спросил он, зыркнув на мою бедную и бледную родственницу. — Как вас? — нахмурился, силясь вспомнить имя. — Алена?