Хозяин подвальчика оказался добродушным грузином до мозга костей. Говорил с акцентом, товар расхваливал, комплименты отсыпал. Если бы не Сергей, я бы никогда не подумала, что у такого можно купить нечто стоящее. Он выставил на прилавок бутылок пять вина, не забывая при этом пристально вглядываться в наши лица в надежде узреть на них искреннюю радость. Но я делала, что называется, морду кирпичом, а Новийский раз за разом требовал «что-то более экзотичное». Наконец, хозяин погрозил нам пальцем, ловко сграбастал все бутылки, спрятал под витрину, а затем отправился в помещения для персонала.

— А я была уверена, что вы давно знакомы, — покосилась я на Новийского. — И он уже знает, насколько дивное диво ты предпочитаешь.

— Это своего рода ритуал, — легко объяснил Сергей. — Он всегда предлагает товары среднего качества, устраивает покупателям своеобразную проверку на прочность. Проще говоря, красуется и набивает себе цену. Не могу сказать, что мне нравится это его качество, но результат того стоит. Просто к каждому нужен свой подход. Приходится привыкать.


— Я смотрю, это у тебя девиз дня, — фыркнула я, припоминая «прагматика».

— Скорее жизни, — поправил Новийский. — Итак?

— Что? — подозрительно спросила под пристальным взглядом собеседника.

— Он не скоро вернется. Можем продолжить прерванный разговор. Ты пыталась у меня что-то спросить.

— Верно, — нервно выдохнула я. — Я хотела спросить, что ты делаешь. Так вот: что ты делаешь? В смысле со мной. Какое вино? Какой юбилей? У меня четко распланированная жизнь: удачное замужество годам к тридцати, карьера, где-то в том же районе дети… С этим планом даже мама и сестра спорить не будут, потому что он безупречен! А вот вино в него никак не вписывается.

— Если я не ошибаюсь, у тебя примерно пять неохваченных лет между сегодняшним днем и «замужеством годам к тридцати». Столько вина не выпьешь! — отшутился в той же манере Новийский.

— Нет! — припечатала я. — Во-первых, осталось всего четыре с половиной года, а во-вторых, ты плохо меня знаешь. Если я начну искать кандидата в мужья уже сегодня, то найду только на пороге пятого десятка! Я же ужасная. Нет у меня времени на твое вино, — демонстративно отмахнулась я от Сергея.

— Не понимаю, как мое вино мешает твоим поискам, — весьма резонно заметил Новийский, облокачиваясь о прилавок и явно потешаясь над моими надуманными проблемами. — Со мной, между прочим, можно обсуждать кандидатов. Я неплохо разбираюсь в людях.

— Чушь! Твоя бывшая жена — ночной кошмар. А предлагаешь ты какое-то извращение, я для него слишком консервативна.

Новийский усмехнулся и недобро сощурился:

— Конечно, ты же на Гордеева работаешь. Недавно сама говорила, что упираться рогом, как он, — огромная глупость. А теперь туда же.

— Зато ты в своих взглядах слишком либерален, — огрызнулась. — Чем твой подход лучше?

— Тем, что никому не вредит.

С этим спорить оказалось сложнее, и я замолчала, закусив губу.

— Из-за тебя мне приходится врать, уже сейчас приходится. И мне это не нравится. Но разве я смогу объяснить родным, что пью вино с человеком, у которого за плечами плюс десять лет паршивого багажа? Ты сделал невозможное: ты заочно не понравился моей маме, а это что-то да значит. Я не помню второго человека, который бы ее настолько не устроил.

— Отлично. Значит, с ней вином делиться не станем.

Я устало вздохнула. Казалось, мои попытки донести до Сергея мысль разбивались еще на подлете.

— Не думай, что я тебя не понял, — поспешил уверить Новийский. — Но если уж говорить о неприятных вещах, то давай обоюдно. К моему паршивому багажу прилагается немало полезного. Такого, чем ты не обладаешь вовсе. — Под его внимательным взглядом я покраснела. Да уж, напоминание о том, что в отличие от Новийского я ничего из себя не представляю, радости не вызвало. Он не акцентировал на этом внимание, но и не забывал. Никогда. — Однако мне твоя компания приятна, и я не вижу достойных аргументов в пользу отказа от общения. Не хочешь говорить маме или кому там еще ты привыкла сообщать о «распитии вина»

— пожалуйста. Газетчики уже вдоволь покопались в грязном белье моей семьи, и скрывать подробности личной жизни я вовсе не против: меньше информации просочится. Но если тебе нужны только правильные и кристально чистые отношения, о каких не стыдно рассказать, то за этим не ко мне. Мой опыт подсказывает, что это очень скучно и редко себя оправдывает.

— А держать в любовницах личную помощницу то ли друга, то ли неприятеля, конечно, куда веселее, — проворчала я.

А внутри все аж зачесалось от мысли обдурить всех окружающих. Прятки, тайные встречи и переглядки украдкой существовали в реальности, параллельной моей. Но, как известно, стоит повесить на что-либо табличку «нельзя», как оно становится в десять раз привлекательнее. Перед глазами само собой всплыло вытянутое от удивления лицо вдруг все узнавшего Гордеева. И мамы, конечно. Она бы точно в обморок хлопнулась.

Мое живое воображение без труда нарисовало картинку, в которой я пробираюсь домой к Сергею, чтобы за очередным бокалом мерло обсудить самодурство начальника. И проснуться утром в ворохе из белых простыней, конечно. Плюс, возвращения на работу в одежде, надетой накануне. Или у меня появится собственный ящик в комоде, где будет лежать запасной костюм и пара свежего белья? Так, хватит, хватит, хватит. Это ни в какие ворота. Ящик, костюм… и придумаю же…

Но глаза уже загорелись азартом, а уголок губ Сергея понимающе пополз вверх.

— Будь по-твоему, — милостиво и быстро согласилась я, заметив выходящего из дверей хозяина погребка.

Бутылку, которую столько пришлось выискивать в закромах столько времени, грузин теперь нес почти с благоговением.

— Прошу, — жестом подозвал меня Новийский к прилавку. — Дальше ваш выход.

На мое согласие он не отреагировал никак, и я немножко испугалась, что дала свой ответ слишком тихо. Забирать слова назад, между прочим, ничуть не хотелось!

— На всякий случай: я запомнила этикетку, — решила я намекнуть.

— Все честно! — возмутился Новийский. — Разве что Гордеев поймет, какая драгоценность попала к нему в руки, и из зависти подменит бутылку. Наверняка он оценит подарок, который я сам себе выбрал.

— Не паясничай, — осадила я. — Если бы выбирала я, то ты бы получил чилийское кьянти.

— Кьянти итальянское, — на автомате поправил Новийский.

— Я знаю. Но русские супермаркеты почему-то считают иначе. Однако еще более странно, что они думают, будто его можно пить.


— Ужас, красавица, ужас, — разделил мое негодование хозяин погребка, на что я совсем не рассчитывала. — Хочешь настоящее итальянское?

— Нет, спасибо, — тут же ловко подхватил меня под руку Сергей. — Мы выбрали все, что нужно.

По лестнице взбирались, посмеиваясь. Наше бегство выглядело очень смешно. Оставалось надеяться, что хозяин не оскорбился отказом. Ладно я, но Сергея он знал в лицо как постоянного покупателя!

— Ну что, до какого числа действует сухой закон? — пошутила я у самой двери, не спеша выходить под проливной дождь.

— До двадцать первого, — легко ответил Новийский.

— То есть ты придешь в пятницу с банкета и будешь пить вино после дрянного алкоголя, которым там станут пичкать гостей? — с притворным ужасом спросила я.

— И то верно, — разочарованно протянул Сергей. — Но, знаешь, даже это не испортит мне мысль, что Гордеев станет спонсором веселья. Он ведь нам обоим задолжал, как думаешь?

Я была полностью согласна.

— А вина еще будет много.

После того, как мы с Сергеем договорились о характере взаимоотношений, встречаться стало на удивление легко и приятно. Немало способствовал этому тот факт, что с Новийским действительно можно обсудить что угодно. От процентных ставок по кредитам и течений в обществе до (подумать только!) все-таки потенциальных спутников жизни. Его эрудиция вкупе с чувством такта и меры поражали. Равно как и то, насколько виртуозно Сергей менял мою систему взглядов и ценностей. Уже через месяц я стала считать его кем-то вроде смеси наставника с самым идеальным мужчиной планеты. Сама не заметила, как это случилось, но факт оставался фактом. Каким-то немыслимым образом ему удалось влюбить в себя мой мозг, оставив нетронутыми чувства. Наверное, с менее «прагматичной» особой такой номер бы не прошел, но меня сторонник индивидуально подхода раскусил и теперь охотно пользовался преимуществами положения.

К сожалению, я не могла похвастаться взаимностью. Мысли и намерения Сергея оставались для меня загадкой, что лишь усиливало любопытство. Кому ж не хочется раскусить крепкий орешек? Но упрекать Новийского было не в чем. Он относился ко мне с безупречностью, взлелеянной обширным опытом. Даю голову на отсечение, что при действующей супруге у него была официальная фаворитка. Не из числа тех, кого он принимал в кабинете, а другая, интересная. Та, которую угощают вином, фортепианными этюдами и остроумными беседами. Подобным отношением можно было только наслаждаться, пока позволено. Знала, что, если уйду, меня сменит следующая. Но не ревновала и не переживала. Потому что не считала Новийского своим.


Для родных мое «отсутствие» наиболее стало заметным к июлю, когда наконец прогретые солнцем улицы города начали манить теплом обитателей северной столицы, и гостей города; но только не меня. Тайные встречи отнимали массу времени, и я стала реже общаться с семьей и друзьями. Помогало только одно: подготовка к свадьбе сестры, которую, вопреки скромным финансовым возможностям, мама и Лона задумали приблизить к идеалу. Они убивали на организацию праздника почти все время, которое сестра не тратила на попытки угодить привередливым свекрам. Я невольно противопоставляла наши с ней отношения и удивлялась: сестра стремилась все делать правильно, но выглядела все более усталой и измученной, я же скрывала свое «увлечение» ото всех, однако чувствовала себя на редкость комфортно. Ужасно, но именно так оно и было. Скрываясь вечерами ото всех в четырех стенах квартиры Новийского я чувствовала себя счастливой, спокойной и защищенной как никогда.