— Жмур, — тихо позвала девушка, старательно разглядывая майку у него на груди и не поднимая глаз. — Завтра придёт человек, который обсудит с тобой несколько моментов. Не спрашивай, чего мне стоило позвать этот русско-корейский разговорник на двух ногах. Я хочу, что бы ты не только выслушал её, но и уехал вместе с ней…

Услышав эти слова, Жмур напрягся, взяв её пальцами за подбородок и подняв её лицо. На щеке тоже оказался синяк, губа была припухшей. Но пугал взгляд. Беспомощный, больной, уставший и испуганный. И боялась Женька не за себя, а за него.

Впрочем, как и всегда. На себя ей было плевать, а вот «проблемы», пол всей видимости, решили давить на самое слабое место храброго патологоанатома.

— Пожалуйста, — погладив кончиками пальцев его по щеке, Харон наклонилась и уткнулась носом в шею бывшего трупа, судорожно вздохнув. — Пожалуйста, Жмур. Это действительно важно… Для меня.

Тихо вздохнув, Жмур кивнул, прижимая её к себе крепче и пристроив подбородок на взъерошенной макушке. А сам сделал мысленную пометку быть очень осторожным с этим самым «разговорником». И ни при каких обстоятельствах не оставлять Женьку один на один со всем, что уже произошло и что произойдёт дальше.

Ни при каких.

Глава 12

— Куда идём мы с Пятачком, большой-большой секрет! На остановку за бычком? О да, о да, о нет! — жизнерадостное пение раздавалось на весь двор.

И будило в прохожих любопытство, страх и самые нехорошие подозрения, когда мимо них, перепрыгивая через сугробы, промчалось невысокое, худощавое и отчаянно рыжее недоразумение.

К слову, так и не прекратившее распевать полюбившуюся песенку.

— Чудище, твой оптимизм разрушает мой мозг, — мрачно откликнулась, прекратив подпирать спиной дверь в собственный подъезд и шагнув на встречу подошедшей парочке. Составлявшей на самом-то деле поразительный, просто-таки дивный контраст.

Спокойная, даже слегка флегматичная Эльза. Её я с радостью обняла, чмокнув в щёку. И активно подпрыгивающая на месте Анька Солнцева, которую не изменило ни время, ни собственный парень, ни всё, что с ней произошло. В неизменных зимних ботинках, джинсах и короткой куртке, она напоминала отчаянного и жутко взъерошенного воробья. И этот самый воробей не мог оставить моё приветствие без ответа. Просто по определению.

— Если ты найдёшь бычок, курим вместе, Пятачок! — продолжила напевать Солнцева, вытащив сигареты и прикуривая одну. — А если я найду бычок… Ну ты понял, Пятачок! Слушай, любительница трупов, было бы что разрушать в этой черепной коробке, ей богу! — и фыркнув на неодобрительный вздох Эльзы, она заинтересованно осведомилась. — Ну, тень отца Гамлета, колись! Чем и когда тебя так приложить умудрилось на твоей горячо любимой работе, что ты про мою скромную персону вспомнить умудрилась?

Мысленно представив, что бы можно было сделать в морге, дабы чуть-чуть притушить этот фонтан жизнерадостности, я вздохнула и едко ответила:

— Ты даже не представляешь, чем меня приложили, обо что и сколько раз. Качественно так, с душой… И я бы про тебя не вспомнила, Солнцева, — усмехнулась, стараясь сильно не морщиться от ноющей боли. — Если бы у меня был свой русско-корейский разговорник!

Пристальный взгляд Эльзы я стойко проигнорировала. Синяк на скуле цвёл таким буйным цветом, что только энное количество тонального крема одолженного у вездесущего Славика, вернуло мне относительно здоровый цвет. Вместе с неуместным загаром, но это были мелочи жизни, на самом-то деле.

— Один-один, — довольно протянула Солнцева, искоса поглядывая на резко побледневшую Эльзу.

Та сделала пару глубоких вздохов и скривилась, зарывшись носом в воротник шубы. И пробормотала, еле слышно:

— Ненавижу селёдку…

— Н-да, вот поражаюсь я мужской слепоте, — задумчиво протянула рыжая, выбросив окурок в урну. — У тебя же все признаки беременности на лицо и другие части тела. Такое ощущение, что Олежека кто-то головой обо что-то очень твёрдое приложил, раз он до сих пор не сложил два и два!

— Любовь слепа-а-а… — поддакнула, со вздохом выуживая мятную жвачку из кармана и протягивая её несчастной беременной женщине.

— Ладно, он от любви ослеп, — согласилась Солнцева. И тут же выдала. — А остальные?!

— Если его и приложили, — Эльза вымученно улыбнулась, сделав пару шагов в сторону и кидая на вышедшую из подъезда бабку недовольный взгляд. Спрятав нос в воротник, она тихо хмыкнула. — То явно ещё до встречи со мной. Что касается работы… Им куда интереснее обсуждать нашу неповторимую Кавай-сан, чем интересоваться жизнью простого, скромного администратора… Ну и Федю спаивать, да.

— Ревнуешь что ли?! — отвисшая челюсть рыжей приятно радовала глаз, а уж выражение некоторого охренения на лице и вовсе подняло настроение на несколько пунктов.

Ответом её стал укоризненный взгляд Эльзы, покрутившей пальцем у виска:

— Исключительно к кактусу, потому что, учитывая, какая у нас, у простых администраторов работа, без дозы алкоголя порою бывает просто невыносимо. Да и что я тебе объясняю? Гот решивший жениться на эмо, это я тебе скажу… Ну без бутылки не отпустит!

— Да там и с бутылкой не отпустит… — согласно вздохнула Анька, почесав затылок. И хрюкнула, явно что-то вспомнив. — Но согласись, Олег тогда очень вовремя появился! С этой своей… Жизнеутверждающей футболкой!

— Хочешь умереть, спроси меня, как? — Эльза хмыкнула. — О да, вовремя. И знаешь, мне его даже совсем не жалко было, да… Когда эта парочка стала расспрашивать его о методах массового самоубийства, которые он им может рекомендовать! Ладно, я на ночь справочник судебной медицины читала… Подсказала ребятам пару интересных вариантов. Даже картинки показала…

— Напомни мне не брать тебя с собой на работу, — задумчиво протянула я. И подумала о том, что я знала, что беременность меняет человека…

Но что б так?!

Кажется, точно таким же вопросом задавалась и Солнцева, неосознанно встав поближе ко мне и подальше от добродушно улыбающейся Фроз, сейчас казавшейся просто доброй, крёстной феей… У которого топор в ремонте, а крылья сдала в химчистке, да. Кровь, видите ли, на них случайно попала, непорядок!

— Кхм, так зачем я тебе понадобилась, говоришь? — наконец, отмерла Солнцева, погрозив кулаком тихо смеющейся Эльзе. Ту явно повеселило выражение наших лиц и теперь она стояла, подставив лицо зимнему солнцу.

— Говоря кратко… — засунув руки в карман пуховика, я вздохнула, ссутулившись и тщательно подбирая слова. — Мой альтруизм обеспечил меня сомнительной компанией на все новогодние праздники. И эта самая компания в результате несчастного случая русский-то понимает… Но говорит исключительно на корейском.

— Ух ты ж ё… — удивлённо похлопав глазами, Солнцева озадаченно почесала нос и поинтересовалась. — Не, ну если понимает, что тебя не устраивает-то? Зато всё как ты любишь! Ни одного лишнего слова, так сказать!

— Солцнева, ты… — глубоко вздохнув, я постучала ей по лбу. — Меня не устраивает, что я его не понимаю! А сейчас мне надо, что бы ему объяснили необходимость пожить в другом месте и что бы мне перевели его ответ! Ну, в идеале, конечно же…

— Лан, посмотрим, что получится, — вздохнув, рыжая махнула рукой. — На месте разберёмся. Ну? Где пациент?

Я её заразительного оптимизма не разделяла, но всё же открыла дверь, заходя внутрь и поднимаясь до своей квартиры. Первой пропустила Эльзу, следом толкнула в спину замешкавшуюся Рыжую, засмотревшуюся на моего соседа, опять воевавшего с щитком. И уже затем зашла сама, неторопливо закрыв замок.

Оборачиваться не хотелась, но изумлённая тишина, повисшая в коридоре, меня знатно нервировала. Не выдержав, я всё-таки повернулась лицом к народу, с удивлением разглядывая замершую на одной ноге Солнцеву, видимо пытавшуюся снять ботинки до этого. Рядом стояла Эльза, уже успевшая повесить шубу на крючок и, игнорируя как застывшего в дверях комнаты Жмурика, так и внезапно онемевшую рыжую, прошествовала прямой наводкой на кухню.

И уже оттуда поинтересовалась, нарушая повисшее, осязаемое прямо-таки молчание:

— Харон, у тебя есть что поесть или опять в холодильнике похороны мыши?

— У меня сегодня грузинское блюдо, — нахмурившись, откликнулась я, обходя Солнцеву и искренне недоумевая, что могло лишить её дара речи, да ещё так надолго. На моей памяти такого ещё ни разу не было. — Жри чо дали и жри чо нашёл, называются.

Тут немая сцена, разыгравшаяся в моём коридоре, всё-таки закончилась. Громко, со вкусом… И исключительно на корейском. Жмур ругнулся и что-то быстро проговорил, выставив вперёд руки и отступая в комнату. Анька в ответ улыбнулась. Так, что даже мне стало несколько не по себе.

Она закатала рукава рубашки и проговорила, шагнув следом за Жмуриков в комнату:

— Вы будете не против, если мы поговорим немного наедине? Нам нужно выяснить, некоторые моменты, да… Прежде, чем поговорить на серьёзные темы. Познакомиться там, проникнуться доверием…

Ответ она ждать не стала, бесцеремонно захлопнув дверь прямо перед моим носом. Тем самым отрезав мне путь и оставив стоять в гордом одиночестве, глупо хлопая глазами и не зная, что на это сказать и как реагировать.

Как ни странно, ситуацию спасла Эльза. Незаметно подкравшись, она сунул мне в руки кружку с горячим травяным сбором, и глубокомысленно заметила, склонив голову набок:

— Знаешь, Харон… Впервые в жизни слышу такой бурный диалог на чужом языке. Но могу поклясться всем, чем хочешь, они там, — кивок головы в сторону двери, — отнюдь не о погоде говорят. Во всяком случае, интонации однозначно матерные… Их я ни с чем не перепутаю.

— Чем дальше в лес, тем злее партизаны… — вздохнула, обхватив кружку двумя руками. — Как думаешь, всё хорошо будет?

— Понятия не имею, — пожала плечами Эльза, успев оттащить меня в сторону, когда дверь распахнулась, и в неё вытолкали вяло сопротивляющегося Жмурика. У того было страдальческое выражение лица. Но он не возражал, когда Анька, вышедшая следом, сунула ему в руки ботинки и пуховик.