- Да я знаю, что противник, вероятно, готовится наносить удар в стыке между нашей и соседней 70-й армией… Хорошо, будем докладывать обстановку. Пока товарищ командующий, – положил трубку.

 - Разрешите доложить, капитан Синицкий  по вашему приказанию прибыл, – доложил капитан.

 - Проходите...- ответил комдив.

 - Присаживайтесь, дело у меня к вам есть, - сказал полковник Джанджгава.

 - Слушаю вас товарищ  полковник. Какое?

 - Знаете пленного, которого наши разведчики взяли?

 - Это тот, который из немецкой разведки? Тогда наши разведчики уничтожили разведгруппу противника из шести человек. Одного взяли раненным?

 - Да. Ему оказали помощь и оставили в нашей санчасти.

 - Его не отправили в тыл?

 - Нет, сначала решили вылечить, потом сказали что заберут. Сами приедут из НКВД.

 - Хм?

 - Можете его обработать?

 - Предложить перейти на нашу сторону?

 - Именно. Мне кажется это, возможно, думаю, что вам удастся его уговорить.

 - Нет вопросов.

 - Дело в том, что этот парень не глупый, даже слишком умен. По образованию журналист, со знанием иностранных языков, хорошо владеет русским. Такое редко встретишь. Мне жаль просто так отдавать его в руки НКВД. Его можно было бы использовать как консультанта, дополнительного переводчика с немецкого, помощника, проводника…

 - Понимаю. Как зовут его?

 - Краузе Ганс. Подожди, – зам комдива достал карикатуры.

 Увидев их, капитан посмеялся.

 - Это его работа?

 - Это я заставил рисовать его карикатуру на свое руководство.

 - Не плохо. Вы сами с ним уже поработали товарищ полковник, провели беседу по политической части! Подождите, у меня идея! А что если?

 Политрук что-то начал нашептывать на ухо полковнику. Зам комдива  засмеялся.

 - Интересно конечно. Вы что, позабавиться решили? Не знаю. Ладно... - Обратился к комдиву, - Хочет на занятие его пригласить, для беседы с бойцами…


 Не выдерживая заточения, я постучал в запертую дверь.

 - Эй!

 - Чего надо? – спросил голос из-за двери.

 - Слышишь? Тебя как зовут?

 - Вася.

 - Вася, курить хочу, дай сигарету.

 - Не положено.

 - Пожалуйста. Умру сейчас!

 Курить после ранения я бросил, но поскольку приходилось постоянно нервничать, то мне снова захотелось.

 - Ладно, – он открыл дверь, дал прикурить сигарету и снова закрыл.

 Я затянулся махоркой, но не ожидал что она такая крепкая. Во рту почувствовал горечь, першение, резко закашлялся. Втянув дымок, откинулся явно балдея, крышу немного снесло.

 - Слышишь? Крепкий табак у вас большевиков, голова кружится, я уже пьяный. Спасибо! – лег на подстилку, подогнул под себя ноги, устроился поудобней и задремал.

 Проспал на я наверное часа два. Проснувшись, снова постучался.

 - Что надо?- ответил голос, уже другой.

 - Я пить, есть хочу!

 - Мало ли что тебе хочется, сиди!

 - Меня что кормить не собираются? Я есть хочу!

 - Заткнись! Сиди и жди, когда принесут.

 - Пить дай! Воды! – закричал я истошно.

 - Достал!

 Солдат открыл дверь, дал мне фляжку.

 - На!

 Я принялся жадно глотать, так что влага стекала у меня по губам, проливаясь мимо.

 - Все, давай, – он отобрал у меня флягу и снова запер дверь.

 Я опять стал стучаться.

 - Сиди фашист!

 - Я фашист? Я не фашист! Не фашист! Слышишь! Не смей называть меня так! – стал пинать в дверь ногами.

 - А кто ты?

 - Я солдат! Я простой немецкий солдат!

 Меня почему-то обидело это слово, я словно чувствовал на себе клеймо, как будто вляпался в дерьмо или грязь, от которой хотелось отмыться.

 Вскоре за дверь я услышал шаги и голос Кати.

 - Впусти, я еду для пленного принесла, его тоже кормить надо.

 - Не положено. Давай, я сам ему передам. Иди.

 Дверь открылась, и охранник вручил мне сверток.

 - На, жри.

 Дверь снова закрылась.

 Я развернул сверток, заглянул в корзину. Там лежала банка с молоком, горбушка черного хлеба с салом, вареная картошка и яйцо. Явно проголодавшись, я накинулся на еду, уминая за обе щеки. Насытившись, я немного успокоился и какое-то время сидел молча, пока  не приспичило в туалет. К счастью, солдат карауливший меня оказался понятливым и проблем не возникло. Как я понял, они менялись каждые два часа.

 Поскольку у меня не было часов, я даже не знал сколько времени, ориентировался по солнцу, которое заглядывало в окно. Иногда спрашивал у солдата.



Глава 38


 Ближе к вечеру ко мне зашел один из офицеров, в чине капитана, приятной внешности, лет тридцати, двадцати пяти, как оказалось заместитель командира по политической части.

 - Здравствуйте. Меня зовут Александр Васильевич. Мне надо бы с вами побеседовать.

 - О чем?

 - Есть о чем. Я хотел бы сделать вам выгодное предложение.

 - Какое?

 - Если вы согласитесь, вас не отправят в лагерь для немецких военнопленных, поставят на довольствие, будут хорошо кормить, мы обеспечим вам приличные условия.

 Этого я почему-то не ожидал. Что же на этот раз от меня надо?

 - Что вы от меня хотите?

 - Согласится на наши условия.

 - Условия? Какие?

 - Вы должны перейти на нашу сторону, и всячески нам помогать, в меру своих возможностей, выполнять все наши просьбы, распоряжения и приказы, беспрекословно им подчинятся.

 - Я и так уже сделал для вас все что мог. Я сказал все что знал.

 - Я вам верю. Вы же умный человек. Неужели вы все еще верите в победу Германии и вашего фюрера?

 - Нет, не верю.

 - Я тоже так думаю. Разве можно верить немецкому командованию, которое бросило на произвол судьбы 6-ю армию под Сталинградом? Сотни тысяч погибших и раненных, десятки тысяч попавших в плен. Им ничем не смогли помочь.

 - Я знаю.

 - Это была наша сокрушительная победа, и будет еще. Мы на этом не остановимся. За что погибают немецкие солдаты? Ваша война будет проиграна рано или поздно, все планы немецкого командования абсурдны и бессмысленны. Подумайте об этом. Я знаю, что в ваших жилах течет русская кровь, пусть даже смешанная. Ваша бабушка действительно была русской?

 - Да, это правда. Она с моим дедом приехала в Польшу, в 17-м году, когда у вас была революция.

 - Где вы родились?

 - В Штеттене, это недалеко от границы с Польшей. Мой отец немец и я тоже имею немецкое гражданство.

 - А где сейчас ваш отец?

 - Он погиб.

 - На фронте? Простите если так, – на лице капитана отразилось некоторое замешательство, поскольку это могло осложнить дело.

 - Нет. Его убили, давно уже. Я тогда еще маленький был, мне было четыре года. Мама вышла замуж за другого. У меня с ним не лучшие отношения. Я с ним поссорился, он мать мою обижал. Я за нее вступился, а он сдал меня в гестапо

 - Вот даже как?

 - Я его ненавижу, он служит в «СС». Меня в гестапо, сломали. Четыре дня держали без воды и без еды, а потом сказали, что расстреляют за большевистскую пропаганду, заберут мою дочь. Перед этим в тюрьму водили, там людей показывали, сказали, что со мной будет, если я не соглашусь, и что они делают с коммунистами и евреями. А у меня жена умерла! У моей дочери кроме меня почти никого нет.

 - Я вам сочувствую. А где сейчас ваша дочь?

 - У бабушки. Не знаю, я два года ее не видел. Меня отправили в разведшколу, а оттуда на фронт.

 - Так вы окончили школу разведки?

 - Да.

 - Почему же вы сразу не  сдались в плен? Не перешли на нашу сторону – спросил он меня.

 - Я боялся. Я не знал, что будет со мной в плену. После всего, что я видел! Я думал меня расстреляют. Нам говорили, что русские пленных расстреливают или отсылают в лагерь, в Сибирь, где не кормят, содержат в ужасных условиях, заставляют работать, и люди умирают как мухи от голода и холода. Я готов был лучше умереть, чем сдаться в плен. Что мне делать?!

 - Ну, я думаю,  у вас есть выход. Он есть из любой ситуации, безвыходных положений не бывает. Насколько я знаю по образованию и по профессии вы журналист?

 - Да.

 - Значит, судя по всему, вы грамотный и образованный человек. Сколькими иностранными языками вы владеете? Хотите закурить? – предложил сигарету.

 - Да, спасибо не откажусь, – закурив, я немного закашлялся, - Простите, я давно не курил, отвык. В совершенстве тремя, немецкий, польский и русский. Немного английский и французский, плохо.

 - Вы меня поражаете! Конечно, понимаю, что досталось вам от нас, ну уж извините! Сами понимаете, война есть война, не мы ее развязали, не можем мы врагов своих жаловать. Так вы согласны сотрудничать с нами?

 - Да, согласен.

 - Что ж хорошо, считаю, что мы договорились. А карикатура на Гитлера ваша работа?

 - Да.

 - Мне пора, но мы с вами еще встретимся.


 В штабе дивизии, полковник Джанджгава спросил капитана Синицкого

 - Ну, как, поговорили с пленным?

 - Так точно, поговорил. Побеседовали по душам. Сложная у него ситуация. Вообще он много чего мне интересного рассказал.

 - Вот как? Что именно?

 - Родился в Штеттене, бабушка у него действительно русская, мать наполовину полячка, а отец немец. Отца у него убили, правда он тогда еще маленький был, мать вышла замуж за его отчима, а тот конечно матерый нацист, подался в «СС». Со слов нашего Гансика, если ему верить, отношения у них не заладились, повздорили они, тот мать его обижал. Гансик наш за нее вступился, а тот сдал его в гестапо. Вообщем там его… Вот так.