- Попалась? Вот видишь, я уже могу тобой манипулировать. Господи! – схватился за голову - Ну что это такое?! Все бабы дуры!!! И ты такая же! Наберут девчонок в армию. Ладно. Не плачь, успокойся, сама виновата. Надо было тебя научить, чтобы умнее была. Следующий раз осторожнее будешь. Тоже мне партизанка! Бери ее голыми руками и сношай как хочешь.

 - Ненавижу! Какая же ты все-таки сволочь, скотина!

 - Я скотина? Если бы я ей был, ты представляешь, что бы  я мог с тобой сделать? Не надо быть такой простой, глупой, понимаешь?

 Мне стало жалко ее. Я к ней подошел, вытер слезу.

 - Все, хватит плакать, – сказал ей спокойно, – перестань. Доктор сейчас зайдет, как ты ему объяснишь? А ну улыбнись! Видала бешеную корову? Му-у-у! – я состроил  смешную рожу, состроив рога и собрав в кучу глаза.

 - Дурак! Клоун несчастный!

 Что-что, а корчить рожи я умел. У меня очень здорово получалось изображать из себя придурка, иногда я прикидывался идиотом.

 Понимая, что все больше привязываюсь к Кате, и она привязывается ко мне, но при этом развитие наших дальнейших отношений невозможно, я попытался покончить с этим и оттолкнуть ее от себя.  Как мне было больно! Я хотел ее забыть, выкинуть из сердца, убить свои чувства, но не мог!

 - Катя.

 - Что?

 - Подойди пожалуйста, мне больно.

 - Где?

 - Ай! Здесь, – схватился за сердце, которое было изранено, - Сердце болит…

 Она присела рядом, я взял ее руку и положил на грудь.

 - Слышишь? Стучит…

 - Слышу.

 - Оно у меня не железное, понимаешь? Такое же человеческое, живое…

 - А я думала каменное.

 - Нет!  И любить я тоже умею.

 Не удержавшись, я снова ее поцеловал, и мы поддались внезапному порыву. На этот раз пощечины не последовало, и девушка совсем не сопротивлялась, ей наверное нравился  мой поцелуй. Я чувствовал сбивчивое  дыхание, тепло ее тела, которое дрожало от волнения и внезапно нахлынувшего на нее желания. В тот момент мне страстно хотелось ей обладать и чувство страха, что нас могут внезапно застать, еще больше все обостряло. Она отстранила меня.

 - Хватит, не надо…

 - Я не хочу с тобой расставаться, - продолжая, я обнимал ее, гладил по голове, ласкал ее волосы…

 - Почему?

 - Я не знаю, я не могу без тебя. Я люблю тебя, люблю! Понимаешь? Ты бы вышла за меня замуж? - я вдруг задал ей неожиданно вопрос.

 Катя посмотрела на меня очень внимательно, прямо в глаза, и растерявшись в конец ответила:

 - Не знаю!

 - Но я же люблю тебя!

 - Ганс не надо, ты же знаешь что это невозможно.

 - Знаю.

 - Но почему?

 Вдруг оба услышали голос доктора:

 - Что это такое? - мы даже не заметили, как он вошел. – Как это понимать?!

 - Ничего не было, клянусь!

 - Мы просто разговаривали. Гансу было плохо, я пыталась его утешить, и он просто по дружески обнял меня… Больше ничего!

 - Катя! Выйди пожалуйста на минуту.

 - Но, не надо.

 - Выйди!

 Девушка подчинилась.


 Глядя на доктора Соколова, я подумал, что сейчас он начнет кричать на меня, но он говорил спокойно, при этом серьезно и внушительным тоном.

 - Вы что, не понимаете, что это может плохо для вас закончиться? Я вас предупреждаю, так что учтите. Еще раз, что-нибудь подобное увижу, пеняйте на себя! Не смейте к Кате даже прикасаться, вам ясно?

 Я виновато опустил глаза, при этом чуть не заплакал.

 - Любить это тоже преступленье?

 - Да, любить врага преступленье, а для советского человека измена Родине и жестоко карается, по закону военного времени.

 - Простите, это я виноват, только Катю не наказывайте, пожалуйста. Я больше не буду, клянусь! Я только обнял, ее больше ничего не было!

 Между нами была стена, преодолеть которую нельзя, и сделать это мы были не в силах. Мне пришлось забыть. Больше дотронуться до Кати я не осмеливался.



Глава 35


 Когда мне стало скучно, я снова попросил у Кати карандаш и листочек бумаги. От нечего делать принялся за рисование.

 В это время в санчасть заглянул майор Савинов, видимо он снова пришел, чтобы меня по проведать и заодно спросить у доктора, когда меня можно выписывать. Наверное, с НКВД позвонили и спросили, когда меня можно забрать.

 - Здравствуйте, Алексей Константинович, – поздоровалась Катя, находясь в процедурной.

 - Здравствуйте! Григорий Яковлевич где?

 - Вышел ненадолго, скоро придет.

 - Где пленный?

 - Здесь... А где ему быть? Там, в палате…уже выздоравливает.

 Он зашел. Увидев это, я растерялся и хотел, было спрятать рисунки, принялся комкать листочек.

 - Что вы делаете? – спросил майор.

 - Ничего. Я просто рисую.

 - Рисуешь? А ну дай посмотреть, что за художества? – майор выхватил  у меня бумагу.


 Надо признать, что я абсолютно не опасался, откуда мне было знать, что в самый не подходящий момент кто-то зайдет. Дверь плотно была заперта, и я не услышал.

 На листе была нарисована карикатура, где русский солдат держал за горло пойманную птичку, которая была похожа ни-то на орла, ни то петуха. Она истошно орала, а в сторону летели перья.  На пикнике у костра сидели еще товарищи, которые намеривались ее зажарить и съесть.

 - Это еще что? Я вас спрашиваю! Что за птичка?!

 - Не знаю, орел наверное.

 - Да нет, на орла не похожа, петух какой-то! Что, долеталась птичка? Ну-ну, хороший супчик из нее сварят. Все правильно! – майор внимательно посмотрел на меня. - Постой, подожди, кого-то она мне напоминает? На тебя похожа, точь-в-точь! – он засмеялся.

 Я засмеялся, глядя на него.

 - Только вот извини, но это художество я вынужден у вас изъять. Пусть другие полюбуются, какой талант пропадает.

 Улыбка сползла с моего лица.

 - Ха! Художник! - забрав мои рисунки, Савинов закрыл дверь и вышел.

 Тот час же они попали комдиву.

 - Вот! Полюбуйтесь, чем пленный у нас занимается. Журналист недоделанный! Карикатуры рисует!

 - Что? Ну-ка, ну-ка! Что это такое? Это он петуха рисовал?

 - Что вы, это же орел!

 Комдив засмеялся, все офицеры принялись ржать истерическим хохотом.

 - На орла не похож, петух ощипанный. Птичка! Это он что себя рисовал? - предположил Джанджгава. - Ай да Ганс, у него еще и чувство юмора есть? 

 Немного подвыпив, полковник Джанджгава решил позабавиться.

 - Вы еще его не видали?

 - Нет, - ответил Слышкин.

 - Так давайте я вам его покажу! Мы сейчас на него полюбуемся, на зверинец, заодно позабавимся. А ну приведите мне его сюда!

 Послали сержанта. Тот дошел до санчасти, поздоровался с доктором и медсестрой.

 - Я за пленным.

 - А что случилось? Его что уже забирают куда-то? – спросил Соколов.

 - Приказано доставить в штаб, – он зашел в палату, обратился ко мне. – Собирайтесь.

 - Куда?

 - Не задавайте вопросов.

 Я натянул ботинки.

 - Руки за спину. Вперед…

 - Все, мне конец! – думал  я -  Сейчас меня наверное расстреляют.  Хотя? А что я такого нарисовал?  Интересно, какое настроение будет у командира дивизии? Господи! Он сегодня добрый или нет? А если он еще не ел? Тьфу…

 Меня доставили в штаб дивизии.

 - Товарищ комдив пленный…

 - Вольно, – махнул он рукой. – Идите сержант.

 Я огляделся. В помещении сидели офицеры, у них был накрыт шикарный стол, так называемая «поляна», на котором были консервы банки тушенки, сало, картошка, саленные огурцы…

 - Ничего себе! – появилися мысли, - Вполне прилично. Сытый и пьяный…  Фу, слава Богу! Это уже лучше…

 Джанджгава показал на мои рисунки.

 - Ваши художества?

 Я опустил глаза и молчал.

 - Я спрашиваю. Отвечайте!

 - Мои.

 - Ишь, ты, мы еще и рисовать умеем? А ты не боишься, что за эти художества я могу тебя  расстрелять?

 - Нет, не боюсь. Мне терять уже нечего. Солдата можно убить всего один раз. У вас даже пословица есть: «Двум смертям не бывать…»

 - А одной не миновать. Верно! Глядите, он даже еще и пословицы русские знает?!  - комдив возмутился, - Нет, он слишком даже умный. Его точно пора убивать!  Вот что бывает, если русскую породу с немецкой скрестить. Черти что, чума получается!!! И что мне с ним делать, голову открутить?

 Офицеры смеялись. Нет, ржали как кони!

 - Хороша птичка! А Гитлера нарисовать сможешь?

 - Не знаю.

 - Значит так, вообщем тебе задание. Нарисуешь своего фюрера, так чтобы портрет был вылитый - будет тебе награда, так и быть помилуем. А нет - голова с плеч, капут! Суп сварим и съедим. Ясно? Ферштейн?

 - Ясно.

 - Не слышу. Что за писк? Отвечайте, как солдат отвечать должен!

 - Так точно!

 - Во-о-о! – зам. комдива поднял брови, потом вздохнул, – Все, уйди!  Вон!!! С глаз моих долой! Убирайся! – крикнул на взводе. - Уведите его отсюда!

 Под конвоем меня увели.

 Надо мной позабавились, посмеялись как над зверушкой и выгнали. Ладно, что этим еще обошлось, у комдива видимо было хорошее настроение.

 - Черт! Надо же опять вляпаться, по самые уши! Что теперь делать?


 В штабе полковник Джанджгава просто был в бешенстве, возмущался и явно негодовал.

 - Откуда он выискался только, умник на мою шею? Так бы и прибил бы его, задавил бы на раз, щенок же паршивый! Ведь ненавижу. Нет же! Еще и самое интересное, что он мне все же нравится! И смелости ему не занимать, некоторым нашим солдатам даже у него поучиться.