Этого еще не хватало! Мы наверное подумали об этом оба.

 - Не надо!!! – выпалили одновременно, хором, как два близнеца, сделав большие глаза, и скосившись друг на друга. 

 - Я таблетку взять хотел, зуб болит. Он сам первый начал, я не виноват. Еще и выделывается, наглая рожа.

 Катя достала анальгин из аптечки, подала его Славику.

 - Уходите немедленно! – указала на дверь. – Вы что? Не знаете, что сюда заходить нельзя без особого разрешения?

 Тут зашел майор Савинов.

 - Катя, Григорий Яковлевич еще не вернулся? – он увидел открывшуюся перед ним картину, вытаращил глаза, - Это что еще за балаган? Вам кто разрешил здесь появляться? Вы что здесь делаете старшина Нестеренко? Вон отсюда немедленно!

 - Я по делу, за таблеткой, – выговаривал он заикаясь.

 - Три наряда, вне очереди!

 - Есть три наряда.

 - В штрафбат захотели?

 - Никак нет.

 - Вон отсюда! Развели здесь бардак, черти что!

 Славик, пулей вылетел из санчасти, с глаз долой разгневанного начальства.

 - Катя, объясните мне, что здесь происходит?

 - Я не знаю. Я лишь вышла на пару минут, развешивала белье, а когда зашла, увидела здесь Нестеренко, он чуть его не задушил.

 - Может, ты объяснишь? – майор обратился ко мне.


 Вспомнив, как только вчера влетело мне от полковника, я решил, что это конец! Еще одного инцидента мне не простят, сейчас выведут на улицу и расстреляют! Я не мог вдохнуть воздух, чтобы что-то сказать, не то что, что-то еще.

 - Я, я не виноват, – выговорил я запинаясь. Он сам сюда пришел, - хлопал испуганными, округлившимися от страха глазами, – я его не звал. Начал ко мне придираться, говорить всяк-кие гад-дости.

 - И вы ему еще ответили?

 - Я не сдержался, – ответил честно. - Я только сказал ему до свиданья, рукой помахал, а он… Эт-то не санчасть, зоопарк как-кой то, я не зверушка, чтобы на меня смотрели всяк-кие.

 Майора уже пробивало на смех.

 - Зверушка говоришь? Ну-ну. Всех бы вас в клетки пересажать и показывать в зоопарке за деньги, как обезьян, особенно Гитлера! Ладно. Еще один инцидент - расстреляю на месте. – Обратился к Кате, - Чтобы я больше, никого здесь постороннего не видел. Ясно?


 - Слушаюсь, товарищ майор.

 Савинов вышел из санчасти.

 - Что будет, если он доложит комдиву?! – подумав об этом, я затрясся как осиновый лист.

 Потом сидел, ожидая расправы, пока не пришел Соколов. Через час, сообразив, что никто за мной не придет, я успокоился понемногу.

 - Катя.

 - Что?

 - Это он меня ранил, ножом.

 - Вячеслав? – я узнал, как его зовут.

 - Да.

 - Ах, вот оно что? Ну, этот у нас злой, он точно «фрицев» не жалеет, столько их положил, что не сосчитать. От него пощады точно не жди, тебе повезло, что живой остался.

 - Я уже понял. Катя, а почему вы всех немцев «фрицами» называете?

 Это несколько меня возмущало.

 - Не знаю, так повелось, «Фрицы» и все. У вас что ни солдат, то Фриц или Ганс.

 - Нет, почему? У нас много имен и у каждого свое имя: Мартин, Хельмут, Отто, Пауль, Христиан… Иоганн, Алекс, Курт, Альберт, Рудольф…

 - Так много?

 - Еще назвать?

 - Нет, не надо, – она засмеялась. – Вы же тоже наших «Иванами» называете. Что больше русских имен не знаете?

 - Знаю.

 - Какие?

 - Игорь, Сергей, Анатолий… – пытался я вспомнить. - Алексей, Владимир, Петр, Андрей. Александр, Павел, Николай, Василий…

 - Ладно, я тебе верю.

 - Если честно мое полное имя Ханс Вильгельм. Ганс, почти то же самое что  Иван.

 - Значит, ты тоже выходит Иван?

 - Выходит что да.

 - А тебе самому твоё имя нравится?

 - Не знаю, меня так назвали. Бабушке не нравилось, она меня Иваном звала.

 - А тебе это имя тоже идет, он тебе тоже подходит.

 - Ты так думаешь? Может быть?

 - А можно я тебя тоже Иваном буду звать? Ганс мне не нравится.


 Мне было забавно. Честно говоря, я даже не знал, как ответить на этот вопрос. Иван? Так называли всех русских, и в тоже время так называла меня бабушка, в этом имени было нечто, что напоминало мне о ней. Раньше я не понимал, зачем она меня так называла, а потом понял, иностранные имена ей просто не нравились, в них  было что-то чужое, а она даже  в Польше тосковала по родной Одессе. Отец же просто назвал меня в честь деда, который умер, так он видимо хотел сохранить о нем память,  а может, отдавал дань народной традиции, в Германии часто называли сыновей в честь своего отца. Имя Ганс, мне казалось тоже слишком простым, и каким-то дурацким, я его не любил. У Кати же, мое имя тоже вызывало негативные эмоции, если от этого она ко мне испытывала меньше неприязни, то какая разница?

 - Можно, - ответил я согласно, – зови, если хочешь.

 - Да, а фамилия твоя как? – спросила она.

 - Краузе.

 - Кра-у-зе? – произнесла по слогам. Интересная фамилия.

 - Обычная фамилия, немецкая.

 Она была распространена также часто, как Шмидт, Шнайдер, Шольц, Вагнер…

 - А она что-то обозначает?

 - Да, конечно. Завиток, вьющийся или кучерявый, – я старался подобрать слово.

 Катя засмеялась, глядя на меня, кудрей у меня, конечно не было, волосы были прямыми, что не вязалось со значением моей фамилии.

 - Вот как?

 - Шмидт-это Кузнецов, Шнайдер – портной…

 Катя слушала меня с интересом.

 - Много ты знаешь!


 Стех пор, Катя периодически называла меня Иваном, когда ходила за мной и делала перевязки. Но иногда я не сразу отзывался, только потом понемногу привык.

 Услышав, что девушка зовет меня Ваней, доктор весьма поначалу удивился.

 - Ваня? Какой он Иван?!

 - Пусть...я сам согласился. Какая мне разница?

 - Мне не нравится это его дурацкое имя, - ответила Катя. - Если я назову его Гансом, я его задушу! Или выцарапаю глаза!!!


 Вячеслав возвратился во взвод, явно взвинченный,  в плохом настроении.

 - Ходил в санчасть? Дали тебе таблетку? – спросил один из товарищей.

 - Дали! – ответил он раздраженно и зло.

 - А что случилось? Медсестричка тебе не улыбнулась?

 - Помните этого «Фрица», которого мы в последний раз взяли, я ножом еще его ранил?

 - Ну и что? Он же вроде живой был, показания дал. Что еще?- спросил Федя Семенов. - Не помер?

 - Представляете, живой зараза! До сих пор в нашей санчасти валяется, разлегся как на курорте.

 - Его что, еще никуда не отправили? – спросил Мелешников Ваня.

 - Нет.

 - Так отправят, чего ты переживаешь, – сказал Иван.

 - Я в санчасти с ним сцепился, чуть не задушил гниду. Он еще ручкой мне помахал, ауф видэрзэн. Тут еще как на грех, майор в санчасть заглянул, выговор мне дал, три наряда вне очереди!                                   

 Бойцы засмеялись.

 - Сам виноват, на хрена ты с ним связывался? Без тебя разберутся, все равно в НКВД попадет, там займутся. Только неприятностей себе на задницу схлопотал. Спокойнее надо Слава, нервы в разведке они ни к чему.

 В помещение заглядывает сержант.

 - Старший сержант Нестеренко, вас в штаб к комдиву вызывают.

 - Достукался.

 Если комдив уже вызывает - дело серьезное! Все знали и полковника Джанджгаву,  зря он не будет. Строг командир, если разбор полетов устроит, мало не покажется.

 Зашел он в штаб.

 - Разрешите доложить, ст. сержант Нестеренко по вашему приказанию прибыл.

 - Что у вас за инцидент произошел в санчасти, потрудитесь объяснить? Почему вы накинулись на пленного? - спросил Слышкин.

 - Виноват, товарищ генерал. Он сам спровоцировал это.

 - Чем? Напал на вас с оружием? Оказал сопротивление?

 - Никак нет. Он мне рукой помахал, сказал: «Ауф видэрзэн»! Ответил мне дерзко, нагрубил.

 - Точнее. Он что обозвал вас как-то? - спросил зам комдива.

 - Никак нет. Просто дерзко ответил.

 - Правильно сделал, вы не должны были с ним разговаривать. Я не разрешал, никому общаться с пленным без моего разрешения. - ответил Джанджгава.

 - Он подушкой в меня кинул.

 - За что?

 Вячеслав опустил глаза.

 - Я спрашиваю! – рассердился зам комдива.

 - Я сказал ему что, разлегся он как на курорте.

 - А вот это уже не ваше дело! С ним без вас разберутся, компетентные органы и отправят куда надо. Вы понимаете, что он пленный, и я могу в любой момент расстрелять человека, за любую провинность? Но прежде я должен во всем разобраться, потому что мне тоже придется объяснять это кое-кому. Его уже, допрашивали с НКВД и должны забрать, так что лишний геморрой мне не нужен. Вам ясно? - спросил Комдив.

 - Так точно.

 - Идите.

 Если в НКВД, решат, что человек им по каким либо причинам нужен, или просто представляет, хоть малейший интерес, проблем не избежать, а комдиву понятно этого не хотелось.



Глава 30


 Вечером Катя принесла мне чай, а вместе с ним банку консервов.

 - Что это? – спросил я у девушки.

 - Сгущенка.

 - Сгу-щен-ка? – произнес по слогам.

 - Сгущенка. Ты когда-нибудь, пробовал?

 - Нет.

 - А хочешь?

 Я кивнул головой.

 - Хочу!

 Попробовав ложку, зажмурился от удовольствия. До этого я не пробовал этот продукт, он бы действительно вкусным!

 - Вкусно? – спросила Катя

 - Очень! Шон!

 - Что?

 - Гут! Как это по-русски точнее сказать? Прекрасно!