- А если я не скажу?

 - Ну что ж, тогда считаю до трех, больше не умею, – ответил Савинов, достал пистолет и приставил его ко мне, к подбородку. – Ра… два… - начал отсчет, – Говорить будем?

 - Стреляйте, – произнес я спокойно.

 - Ты что щенок?! Героя из себя корчишь?

 Майор на меня замахнулся, и чуть было не дал мне пощечину, но сдержался.

 - Мне жить надоело, я умереть хочу. Все равно расстреляете.

 Сообразив видимо, что выбрал не ту тактику, что запугать и что-либо добиться от меня таким способом не удастся, майор решил действовать по-другому.

 - Нет, если все скажите, не расстреляю. Обещаю вам, даю честное слово. Вас вылечат, а потом отправят в лагерь для военнопленных.

 - Не н-надо, не обманывайте меня, пож-жалуйста.

 Доктору, очевидно передали, что комдив сбился с ног разыскивая Савинова, и попросили сообщить ему об этом.

 - Он здесь, у меня, – сказал доктор.

 Дверь осторожно приоткрылась, и в нее заглянула Катя.

 - Товарищ майор, там… - произнесла она робко.

 Тот оборвал ее на полуслове и закричал, так что стены содрогнулись.

 - Выйди сейчас же!!! У меня допрос!

 Увидев сцену, я явно обалдел, причем здесь девушка и почему он так на нее кричит? Не выдержав, я попытался вступиться.

 - Зачем на девушку кричите?

 - Тоже мне, защитник нашелся!  Сколько таких девушек, как эта Катя, в наших городах, деревнях селах убиваете, насилуете, пачками в Германию увозите!

 - Неправда,  я женщин не обижал! – он нашел во мне все-таки слабое место и задел за живое, надавив на мою больную совесть, которая у меня наверное еще осталась.

 - Да что вы! А сколько вы мирного населения истребляете, бомбите города, сжигаете наши деревни и села? Мы к вам с мечом пришли? Вы что вообще творите, волки позорные?! Нам вас за это миловать?! Головы вам оторвать мало!

 Это выдержать я уже не смог. На глаза навернулись слезы и я зарыдал как мальчишка. Господи! Я почувствовал, в каком дерьме оказался!  Мне было так плохо, что хотелось провалиться сквозь землю! Я впервые пожалел, что не умер.

 - Хорошо, товарищ майор, я все расскажу.

 - Тамбовский волк тебе товарищ!

 - Господин майор…

 - Это у вас господа!

 - Я не знаю, как к вам…

 - Ладно, я слушаю... Имя? Фамилия?

 - Краузе, Ханс Вильгельм.

 - Год, место рождения? Дата рождения?

 - Штеттен, тысяча девятьсот двадцатый. Двадцать восьмого мая.

 - Звание? Должность?

 - Лейтенант, заместитель командира взвода, переводчик.

 Капитан все записывал в протокол.

 - Номер воинского подразделения, части?

 - 258-я пехотная дивизия, 478-й полк, 2-й батальон, 9-я рота, подразделение разведки.

 - Что делали в данном районе, в близи Тагино?

 - Вели разведку на местности, определяли границы, передовых позиций. Отслеживали передвижение людей, военной техники, фиксировали все, что происходит на передовой, по возможности, захват пленных. Ночью мы вели наблюдение, группой в количестве шести человек, утром, возвращались с задания. В близи Тагино, в лесу, наша группа попала в засаду, и была уничтожена. Пять человек убито. Я был ранен и взят в плен.

 - Вы командовали группой?

 - Нет, обер-лейтенант Иоганн Вейсман погиб. Унтер-офицер Пауль Шольц, ефрейтор, младший сержант и связист тоже.

 - Где находится ваша дивизия? Сможете указать? – он показал мне карту.

 Я указал примерное расположение.

 - Здесь, восточнее Тагино, в районе поселка «Садовод». Слева танковый корпус, сорок шестой, справа артиллерийская батарея, соседняя, шестая пехотная дивизия…

 Я рассказал все что знал: кто командующий, расположение частей, сколько людей в дивизии и многое другое. Допрос продолжался почти час, минут сорок. Меня окончательно вымотали, выжали как лимон и вытянули все соки.

 - Когда планируется наступление? В ближайшее время?

 - Нет. Приказа об этом не было, я бы знал. Скорее в июне, возможно в конце.

 - Точнее? Точная дата!?

 - Не знаю. Не знаю! Честное слово!

 - Врешь?!

 - Нет, правда, не знаю! Клянусь! Не могу говорить, дышать тяжело, мне плохо.

 - Катя, воды принеси!

 - Ваши хлопцы, меня подрезали…

 - Зачем бежать пытался? Еще и гранату достал?

 - Они стрелять начали, я бежал, потом ничего не помню. Меня ударили ножом…

 Выбившись из сил я уже простонал:

 - Я устал, дайте мне умереть спокойно.

 - Умереть говоришь? Это можно, - майор наставил на меня пистолет.

 Я замолчал, ожидая, что сейчас он выпустит пулю и на этот раз мне пощады не будет. В конце концов, меня уже допросили и вряд ли ему еще что-нибудь от меня нужно. Но выстрела не следовало. Чтобы его не смущать, я отвернулся и опустил глаза.

 - Сейчас наверное мои мучения закончатся, надеюсь что это мгновенно… - подумал про себя.

 Посмотрев на меня, майор вдруг убрал свой «тт» и спрятал его за пояс.

 - Хорошо, с вас достаточно. Ладно, живи...  Вы действительно немец?

 - А что, не похоже?

 - Русский откуда так знаешь? В Абвере обучали?

 - Нет, от бабушки.

 - Ты что, мне сказки решил рассказывать?

 - Сказки? Я же не Ханс Христиан Андерсен.

 Савинов рассмеялся, капитан тоже.

 - Интересно, что у тебя за родня. Кто родители?

 - Отец у меня немец, дед – поляк, а бабушка русская, из Одессы. Они в семнадцатом, уехали из России.

 - Из Одессы?! Оно и видно. Откуда еще такие берутся?

 Обоих разбирает смех, ну ржачь  просто дикий!

 - Ладно, разберемся еще, что с вами делать, - заключил Савинов.

 Нахлобучив на лоб фуражку, одернув ремень, майор с капитаном вышли.


 После допроса я плакал. Плакал от боли, собственного бессилия, унижения и позора который мне пришлось пережить. Вошла Катерина и уставилась на меня. Она стояла молча и смотрела. Мне стало ужасно стыдно, я вовсе не хотел показывать своих слез.

 - Ты что плачешь? - спросила она.

 Я не ответил, только отвернулся и закрыл лицо одеялом. Девчонка все равно продолжала пялиться на меня! Не выдержав, я уже закричал:

 - Не смотри! Оставь меня!!!


 Катерина немедленно вышла, после чего вошел доктор. Он тоже посмотрел на меня, но допытываться не стал, только сказал:

 - Ладно Катя, оставь его пока. Пойдем, пусть успокоится.

 Все что мне было нужно в этот момент, этот то что бы меня оставили в покое.


 Минут двадцать, я лежал неподвижно, уставившись в потолок. Мне было плохо, рана заныла, вернулась боль, которая острым кинжалом отдавала в плечо и в левое предплечье.

 В комнату снова вошла Катя.

 - Ну что, развязали тебе язычок? – съехидничала девица.

 - Отстань. Тебе то что?

 - Так тебе и надо! – продолжала она с явной издевкой.

 Я передразнил ее, скорчив рожу и показав язык, отвернулся и сделал вид что обиделся.

 - Злая, змея подколодная. Ведьма! – подумал я про себя. – Итак  тошно, она еще издевается!

 Катя снова бросила взгляд на валяющуюся шоколадку. Не выдержав, она схватила ее и вонзила в нее свои зубки. Аж до дури в глазах! Как будто вообще ничего вкуснее в жизни ни ела. Тут она и попалась!

 - Ты же не х-хотела?

 Девица покраснела, как спелая ягода. Видно, что ей было стыдно, но ничего поделать с собой она не могла.

 - Возьми ты эту шоколадку. Мне не жалко, я и так его наелся, что даже тошнит.

 На что, демонстративно надкусив еще один кусок шоколадки, она гордо вздернула свой курносый нос и выдала следующую фразу:

 - Назло врагу! - после чего она хлопнула дверью и вышла.

 Чем снова меня рассмешила, аж до слез и до дикой истерики! Только вот смеяться я не мог, итак все болело.

 - Как он? – спросил доктор Катю.

 - Уже лучше.

 - Истерика прекратилась со слезами? Сопли высохли?


 Доктор заглянул в палату и пристально посмотрел на меня.

 - Досталось? - спросил он.

 - Ничего, все в порядке. Я просто устал, – ответил я с грустью.

 - Самочувствие нормальное?

 - Больно... рана болит.

 - Обезболивающее надо? Укол?

 Я кивнул.

 - Если можно…

 - Я вам сделаю сейчас перевязку, сделаем обезболивающий и успокоительный. Согласны?

 Я молча кивнул, мне сделали перевязку.

 Рана была зашита, но я заметил, что сбоку из тела торчит какая-то резиновая трубка.

 - Что это? - задал я вопрос.

 Доктор объяснил, что это дренаж и он мне необходим, через него мне также шприцом вводили антисептик.


 Через какое-то время, снова вошла Катя, сделала мне укол, потом принесла чашку.

 - Пей.

 - Что это?

 - Молоко. Парное, еще даже теплое.

 Я выпил, после чего закрыл глаза и уснул, не знаю, сколько проспал, вздремнул ненадолго. Услышал шаги, потом чью-то речь за стеной. Как оказалось, в санчасть зашел зам комдива.

 - Здравствуйте!

 - Здравствуйте!

 - Где раненный, тот «фриц», которого принесли?

 - Здесь лежит. Только что майор Савинов был, с капитаном, недавно ушли.

 - Ясно.

 Полковник прошел в палату, Катя сидела возле меня.

 - Здравствуйте Владимир Николаевич!

 - Здравствуйте, – он посмотрел на меня, окинув оценивающим взглядом, как мне показалось свысока, ни то презрительным, ни то снисходительным. – Это что, и есть наш пленный?

 - Да, он самый.

 - Ну-ну! Уже допросили, как я полагаю?

 - Так точно, только что вышли.