— Я пойду на работу, позвоню тебе позже, — говорит отец и целует меня в лоб.

— Хорошо, папа, пока.

— Пока, Тыковка.

— Ты хочешь есть? — спрашивает тетя Мел, проводив отца.

— Нет. Я в порядке и спасибо, за то, что разрешили мне остаться.

— Ты всегда желанный гость у нас, милая.

— Спасибо. Думаю, я попытаюсь поспать.

— Хорошо, позвони, если тебе что-нибудь понадобиться.

— Позвоню, — отвечаю я и перетаскиваю сумку по ближе к себе.

Через пятнадцать минут, наконец-то, переодетая, я готова ко сну. Забравшись под одеяло, я закрываю глаза и расслабляюсь.

* * *

Меня разбудил звук вибрирующего телефона. Посмотрев на экран, понимаю, что это уже не в первый раз, потому что я получила два сообщения. Они оба от Блейка, в первом он интересуется моим самочувствием, а во втором только одно слово — «прости». Быстро набираю ему в ответ, что я в порядке и в случившемся его вины нет. Как только я его отправляю, телефон моментально гудит снова, но я не успеваю посмотреть, потому что дверь в спальню открывается.

— Тебя уже выписали?

— Да, — отвечаю я, наблюдая за счастливым выражением на лице Кортни.

— Как рука, болит? — спрашивает она, подходя поближе.

— Нет, — недоуменно произношу я.

— Это хорошо, — с этими словами, она хлопает меня по ней. — Больше никогда так не пугай!

Я начинаю смеяться.

— Ну, и кто из нас жестокий? — интересуюсь я.

— У меня была хорошая учительница, — отвечает она с ухмылкой.

— Что ты ешь?

— Попкорн.

— На ужин?

— Нет, это так, перекусить, — говорит она и мы взрываемся смехом.

— Как я посмотрю, мое отсутствие никак не сказалось на твоем аппетите.

— Конечно нет, я должна есть, чтобы быть сильной, ради всех. Но, признаюсь, еда в больнице была отвратительной…

— А когда это ты успела попробовать ее? — шокировано спрашиваю я.

— Ну, ты не могла есть, не пропадать же ей.

— И что мне с тобой делать?

— Покормить, обычно это помогает.

— А как дела в школе? — спрашиваю я, закатывая глаза.

— Скучно. Мне не хватало тебя. Но слухи ходили забавные, — хихикает она.

— Правда? Какие?

— Ну, по одним из них, Калеб переехал тебя на своем грузовичке, по другим, — ты сбросилась с обрыва, но мой самый любимый, про НЛО, которое упало на тебя с…

— Что?

— Не смейся, люди, вообще-то, восприняли его серьезно.

— А ты что сказала?

— Ничего. Просто подтвердила Петти Кардел, что слух про НЛО, — правдивый. Он довольно быстро распространился по школе…

— Ты не могла этого сделать, — говорю я, снова начиная смеяться.

— О, поверь мне, еще как могла. Ты уже разговаривала с Калебом?

— Нет, он пришел ко мне в больницу, посмотрел на меня как жертва на хищника и убежал, — отвечаю я, в то время как Кортни пытается сдержать хихикание.

— Я разговаривала с ним…

— Что ты ему сказала? — с любопытством интересуюсь я.

— Объяснила, что ты пошла с Блейком, чтобы сказать, что не хочешь с ним встречаться. И добавила, что ты в него влюблена, но не готова…

— Что?

— Да шучу я, шучу. Я просто высказала мнение, что вам нужно во всем разобраться, — с серьезным видом говорит она.

— Сомневаюсь, что это произойдет, — грустно отвечаю я, вспоминая о том, как он вчера вылетел из палаты.

— Просто дай ему немного времени.

— Ладно. Ты можешь оставить меня одну на минутку? — спокойно спрашиваю я, сдерживая слезы.

— Да, конечно. Мамы и Кейла нет дома, а я буду наверху.

— Хорошо. Корт?

— Да?

— Спасибо за все.

— Всегда пожалуйста, очаровашка, — ласково говорит она и выходит из комнаты.

Знаю, Кортни просто хотела помочь, но она не понимает Калеба так, как я. Он не станет приходить ко мне. Если я хочу поговорить с ним, то сама должна что-то сделать. Поэтому, я беру телефон и открываю список контактов.

Хихикаю про себя, когда палец останавливается на слове «секси», а потом нажимаю на звонок и подношу трубку к уху. На четвертом гудке, он отвечает на вызов, но не произносит ни слова.

— Калеб, не вешай трубку. Послушай, мне нужно поговорить с тобой.

Ожидаю хоть какого-то ответа, но он продолжает молчать.

— Если ты не придешь и не поговоришь со мной, то я возьму костыли и…

— Нет не возьмешь, — заявляет он, отчего у меня на лице появляется улыбка.

— Выбор за тобой, я выхожу прямо сейчас, — говорю я и вешаю трубку.

Я даже не меняю одежду, просто беру пиджак и накидываю его, что довольно таки тяжелая задача, в условиях необходимости удерживать равновесие на костылях. С трудом, но мне удается добраться до двери и открыть ее.

Как только я протягиваю руку ко входной двери, меня останавливают.

— И что это по-твоему, ты делаешь? — злобно спрашивает Кортни.

— Мне нужно увидеться с Калебом, — бурчу я, пытаясь повернуть ручку.

— Ты с ума сошла, ты ведь даже не можешь ходить…

— Мне нужно! — громко кричу я.

Даже и не думала, что я так могу.

— Ладно, но к 11 чтоб вернулась! — вопит она, наблюдая за тем, как я иду по дорожке.

Хихикаю про себя при мысли о том, как Кортни похожа на моего отца. Неожиданно, меня ослепляет свет фар грузовичка, который я раньше так ненавидела. Оборачиваюсь и вижу, как Кортни подмигивает мне, а потом закрывает дверь, и я остаюсь лицом к лицу с еще одной драмой своей жизни.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — спрашивает Калеб, громко хлопая дверью.

— Я же сказала, что мне нужно поговорить с тобой, — раздраженно отвечаю я, пытаюсь приковылять к нему поближе.

— Ты должна вернуться в дом.

— Нет, пока мы не поговорим.

— Эдди, сейчас не время…

— А когда будет время? Когда ты перестанешь бегать, Калеб?

— Просто остановись и зайди в дом, — отвечает он, сквозь сжатые зубы.

— Нет.

— Ну и стой здесь, мне все равно, — говорит он и несется обратно к машине.

— Все равно! — ору я.

— Да! — также громко отвечает он мне.

С ошеломленным выражением лица, он наблюдает за тем, как я беру один из костылей и со всей силы бросаю в него. Но Калебу удается увернуться. Если бы не недавняя авария, то я бы попала в него. Определенно.

— Ты что, сумасшедшая? — спрашивает он и поворачивается ко мне.

— Может и так, но по крайней мере, я не убегаю, боясь посмотреть правде в лицо…

— Я убегаю?

— Да, убегаешь. И когда умерла твоя мама, и сейчас. Тебе пора вырасти!

— Что, черт возьми, ты знаешь о моей маме? — спрашивает он, подходя ко мне так близко, что наши лица оказываются всего в нескольких сантиметрах друг от друга.

— Достаточно, чтобы понимать, о чем ты думаешь. Ты считаешь, что если сделать вид, что ничего не случилось, то все само собой пройдет. Но это не так, не важно, как далеко ты убежишь…

— Ты ничего не знаешь обо мне и маме. Думаешь я бегу? Нет. Я живу с этим каждый день, ты ничего не знаешь…

— Ну так чего, черт возьми, ты тогда боишься! Чего?

— Я не хочу навредить тебе! Понятно? Не хочу навредить тебе так же, как и ей. Разве ты не понимаешь, я причиняю боль всему, к чему прикасаюсь, всему! — выкрикивает он, а потом воцаряется молчание.

Мы просто стоим и смотрим друг на друга. Я вижу, как тяжело поднимаются и опускаются наши грудные клетки. Чувствую жжение в глазах от скапливающихся там слез. Я понимаю, что в первые с момента нашего знакомства, он сбросил маску. Впервые, передо мной стоит он сам.

— Ты не причинишь мне вред, — шепчу я, вытирая скатившуюся по щеку слезу.

Пару секунд он пристально смотрит на меня, а потом делает глубокий вдох.

— Ты не понимаешь…

— Тогда объясни мне, — ласково говорю я.

Он молчит, как будто раздумывая, стоит ли мне все рассказывать.

— Я убил ее, она умерла из-за меня.

Меня так и тянет спросить, что он имеет в виду, но я знаю, что если произнесу хоть слово, он, возможно, никогда больше не расскажет мне всего. Поэтому, я молчу стою на одной ноге.

— Она умоляла меня не связываться с теми людьми, но я ее не послушал. Я думал, что они — моя семья, братья. С ними я чувствовал себя непобедимым. Сначала, все шло неплохо: выпивка, вечеринки и все такое. Но потом… что-то начало меняться. И только когда мы стали бить людей и грабить старушек, я понял, что это — не я, и ушел. Я знал, что мои братья меня поймут. По крайней мере, я так думал. Они сказали, что все в порядке, но тем не менее сделали это…

— Сделали, что? — шепчу я, пытаясь говорить ровно.

— Это были они, мои братья, мои друзья. Они подожгли дом. Они говорили, что всегда будут рядом, что никогда не дадут никому причинить мне вред. А вместо этого, они сделали это сами. Они сказали, что никто не может уйти просто так. А она все еще была внутри, когда… мы были на вечеринке, и она оказалась в ловушке, и сгорела из-за…

— Нет, — говорю я, чувствуя, как по щекам катятся слезы.

— Я — плохой человек, Эдди.

Калеб тоже плачет и поэтому пытается спрятать свое лицо.

— Это не правда. Это не твоя ошибка. Ты поступил правильно…

— И это стоило ей жизни.

— Я понимаю, как ты себя чувствуешь, понимаю. Годами я винила себя за смерть мамы, но знаешь, что? Это не было моей виной. Иногда так происходит, мы не понимаем почему, но Господь знает, что делает. Твоя мама гордилась бы тобой за то, что ты смог от них уйти. Ты понимаешь это? — говорю я, поднимая его лицо и глядя ему в глаза.

— Это не одно и тоже…

— Одно. Она так сильно любила тебя, и не хотела бы, чтобы ты так жил…