Арина Ларина

Жизнь после свадьбы

Дверь кабинета бесцеремонно распахнулась, и по свежевымытому линолеуму, оставляя возмутительно грязные следы, прошлёпала странного вида дама. Лет ей было то ли сорок, то ли пятьдесят, а может – и все семьдесят.

– Не буду я напяливать ваши бахилы, – тут же выдала она, хотя никто и слова не успел сказать.

Светлана лишь вежливо улыбнулась, изобразив, что очень рада визиту. Она второй год работала окулистом в этом небольшом медицинском центре и уже с первых дней усвоила: клиент всегда прав. Даже если он с приветом и вот в такой дикой шляпке.

А шляпка у пациентки была выдающаяся. Мало того что физиономию занавешивала плотная, устрашающих размеров вуаль с омерзительными атласными розочками по периметру, так ещё и сам головной убор по форме сильно смахивал на ночной горшок, в который воткнули все мыслимые виды искусственных кладбищенских цветов. Венчало конструкцию перо. Из этого всего легко можно было сделать вывод о том, что в первую очередь даме нужно заглянуть к психиатру. Хотя, если рассуждать логически, возможно, у неё действительно серьёзные проблемы со зрением, и именно по этой причине тётка была не в курсе, что у неё на голове.

Это «воронье гнездо» по степени экспрессии и эпатажности даже затмевало кофту с рюшечками и ажурным воротничком, заправленную в кожаные байкерские брюки. Какая у мадам была обувь, Света разглядеть не успела, поскольку визитёрша решительно взгромоздилась на стул, вплотную придвинувшись к столу.

– У меня проблемы, – весомо и коротко выдала она.

Судя по карточке, звали носительницу проблем Ивановой Верой Степановной. Имя как имя. И в жизни в голову не придёт, что обладательница столь приличного и невыдающегося имени может выглядеть так неожиданно. Особенно учитывая 1946 год рождения.

Слегка подавшись вперёд, Света продемонстрировала готовность выслушать, понять и помочь. А что ей ещё оставалось делать?

– Я не вижу, – снова многозначительно заявила дама. – И не просто не вижу, а не вижу определённых вещей. Крайне необходимых.

– Давайте я задам вам несколько вопросов, – начала было Светлана, пододвинув к себе карточку, но ничего у неё не вышло.

– Нет, это я буду задавать вопросы. – Вера Степановна лихим жестом закинула свою вуаль-занавеску на шляпку, предъявив миру сухонькое личико с внушительным носом и глазками-буравчиками – хитрыми и неожиданно доброжелательными.

Опешив, Света моргнула и тоскливо посмотрела на дверь. Психиатр у них не принимал, охранника не было – только тревожная кнопка и видеокамера в регистратуре, поэтому, если что, справляться придётся самой. Прецеденты уже были. Главное в таких случаях – не провоцировать клиента, который, как уже говорилось, всегда прав. Даже если он на приеме поёт песни, пляшет или играет на докторских нервах. До сих пор самым запоминающимся в практике Светланы был дед, решивший проверить профессиональный уровень сотрудников и их общую подготовку. В первый раз он изобразил у Светы в кабинете приступ эпилепсии, сожрав какую-то шипучую таблетку и весьма талантливо забившись на полу. Она тогда едва не сломала затейнику зубы, по инструкции впихивая между ними ложечку. Дед страшно обиделся и долго строчил жалобы. А через полгода заскучавший пенсионер устроил новое представление, ворвавшись в клинику с чулком на голове и потрясая деревянной кухонной толкушкой с криками: «У меня граната, конец вам, капиталисты!» Ушёл он крайне недовольный подготовкой сотрудников, которые не смогли «дать достойный отпор террористической атаке». Регистраторша Анжела, во время эксперимента с визгом рухнувшая на пол и сильно ударившаяся всем своим тщедушным телом, потом выпила все запасы пустырника и потребовала отгул.

И вот теперь, настороженно разглядывая эпатажную бабульку, Света судорожно прикидывала, чего ждать. Пенсионеров она вполне объяснимо опасалась. Дело в том, что, помимо работы в этом маленьком коммерческом медцентре, Светлана Михайловна Улановская имела счастье трудиться офтальмологом в районной поликлинике. А там основной контингент – именно пенсионеры. Да ещё какие! Это полные сил и жажды деятельности граждане нашей страны, оккупировавшие медучреждение и превратившие его в клуб по интересам. Они и ходили-то не столько на приём, сколько пообщаться в коридоре, поругать вороватую власть, врачей-недоучек, обнаглевшую молодёжь и, чего уж там, – поругаться между собой. С призывным воплем «Вас здесь не стояло» они с наслаждением втягивались в многоголосые свары, бились за справедливость и уходили домой с чувством выполненного долга.

Но если в поликлинике, переступив порог кабинета, пациенты становились приторно-вежливыми, то в платной медицине всё было с точностью до наоборот. Врач клиентам представлялся этакой грушей для битья без права голоса. Иногда Светлане казалось, что некоторые платили за приём именно с целью самоутвердиться, подзарядиться чужой энергией (как любила комментировать её рассказы про работу мама) и отбыть восвояси с чувством глубокого удовлетворения.


…Вуалька сползла, ощутимо царапнув зазевавшуюся Веру Степановну по длинному носу.

– Вот зараза, – весьма беззлобно отреагировала мадам и лёгким движением, сильно похожим на затрещину самой себе, сбросила шляпку на стол, жизнерадостно расхохотавшись. – Так вот, милочка! Я не вижу нормальных женщин вокруг себя. Только хищные, жадные развращённые самки, которые так и норовят запрыгнуть в постель, чтобы присосаться к кошельку!

За окном, словно раненый слон, проревела пожарная машина. Света вздрогнула и посмотрела на дырокол. Это был единственный предмет, которым можно было обороняться. В крайнем случае. Хотя, если Веру Степановну не злить, то, возможно, она выговорится и уйдёт, унеся свой старческий маразм. Надо же, женщины к ней в постель прыгают! Гадость какая. Не дай бог дожить до такого возраста, чтобы нести подобную околесицу.

– Так вы ко мне записались, потому что плохо видите? – Света попыталась вернуть посетительницу в реальность.

Но та, вдохновенно раскрасневшись, уже блестела глазками-бусинками и, словно в трансе, вещала про отвратительную молодёжь. Время приема было ограничено, поэтому Светлана, выждав несколько минут, перебила обличительницу:

– Я пока не очень понимаю, чем именно я могу вам помочь. То есть я бы с радостью, но вы же не видите не в буквальном смысле, а в фигуральном, да? А это не мой вопрос…

– Ваш! – Вера Степановна неожиданно ткнула в её сторону сухим, узловатым пальцем, сделав выпад, словно мушкетёр со шпагой. Света пугливо шарахнулась, стукнувшись затылком о шкаф и криво улыбнувшись. – Вы мне понравились. Но это только первое впечатление. Я к вам давно приглядываюсь и должна сказать, что у вас, деточка, есть шанс.

– Какой? – уже довольно сухо поинтересовалась Светлана. Бабка ей надоела. И никакие деньги не стоили таких унижений. Не хватало ещё, чтобы какие-то старухи делали ей непристойные предложения. Или что она там хочет? Поломойкой её взять? Или компаньонкой? А при чём тут тогда кровать?

– Стать нашей девушкой, – торжественно объявила Вера Степановна. Таким тоном можно сообщить, что вы выиграли миллион, но вот чтобы «стать девушкой», да ещё «нашей»…

– Давайте глазки проверим, – елейным голоском предложила Света, проигнорировав услышанную чушь. А про себя снова подумала, что лучше бабушке проверить го ловку.

– Давайте не будем терять время на ерунду, – оборвала её пациентка. – Вы согласны?

– Нет, – лучезарно улыбнулась Света.

Уж что-что, а улыбаться она умела. Хотя Светлане всегда казалось, что зубы у неё крупноваты, и собственная улыбка казалась несовершенной, но окружающих она по неизвестной причине просто очаровывала. Мама всегда говорила, что дело лишь в Светиных комплексах. Дожив до двадцати семи лет, получив хорошее образование и нормальную профессию, дочь продолжала чувствовать себя неуклюжим подростком, стесняться и жить с ощущением, что на небесах при раздаче бонусов её обделили красотой, дав двойную порцию мозгов. А мозги, фигурально выражаясь, они как шоколад: в меру – вкусно, слишком много – сплошные проблемы в виде прыщей, аллергии и лишнего веса. Конечно, прыщей и лишнего веса у Светланы не было, но избыток ума жить мешал капитально. Всем известно, что мужчины умных и проницательных женщин побаиваются, а сами умные и проницательные шибко много видят и знают, потому и живут в дисгармонии с миром и окружающими. Наверное, назвать Свету красавицей было сложно, но она, без сомнения, была миловидной и интересной: стройной, светловолосой, большеглазой, с чуть полноватыми для её фигуры ножками и россыпью бледных веснушек на лице.

«Приятной» – как говорила мама.

«Среднестатистической» – поправляла её Светлана.


– …Вы просто не понимаете, от чего отказываетесь. – Вера Степановна даже встала, опасно нависнув над столом. – Лёвушке вы тоже нравитесь, хотя это не показатель. Ему нравятся все подряд. Но он хороший мальчик, поэтому в наш дом войдет только та девочка, которая приглянется не только ему, но и мне! Вы – позитивная. Для начала этого достаточно. Собирайтесь, поедем. Я должна познакомить вас с Молли – это наша такса. С возрастом у неё испортился характер, но если вы с ней поладите, мы вас точно берем.

– Одну минуту, – Света прервала поток бабкиного красноречия, проворно вскочила и, обежав стол, выскользнула в коридор. На УЗИ сегодня принимал Игнат Павлович, здоровенный дядька, по габаритам напоминавший шкаф. Он умел очаровывать выживших из ума пациенток, а в крайнем случае мог их же выдворить из центра. Светлана была уверена, что настал момент для его выхода, так как других вариантов у неё просто не было.

Пробежав по узкому коридорчику, она уперлась в стойку регистратуры и остолбенела. На столе, кокетливо выставив в проход коленки, заливисто хихикала Анжела. Рядом с ней, блестя толстыми губами, глазами и лысиной, топтался розовощёкий толстячок неопределенного возраста. Увидев Свету, он испуганно ойкнул и зачем-то одернул на Анжеле халатик, попытавшись прикрыть её коленки.