Марьяна Романова - Жизнь на каблуках

– Наташка, ну как тебе не стыдно?

– Мне должно быть стыдно? – Она всхлипнула. – Мне?.. Короче, контракт я подписала. Поздно советоваться. Прости, это мой единственный шанс выбиться в люди.

– Натка, но это так ужасно!

– По крайней мере, я буду хорошо устроена… Все, больше не могу говорить, Арманд стучит в дверь… Да, солнышко, положи мне еще салатика, я сейчас приду, – проворковала она в сторону. – Все, Варь, надо идти.

– Как же ты ему обо всем этом скажешь?

– Не знаю… Ох, не знаю.

И неожиданно роковая Наташка совершенно по-детски разрыдалась. Я, прижав трубку к уху, слушала, как она отфыркивается, размазывая по лицу яркий праздничный макияж. Сдавленные рыдания становились все отчаяннее. И мне ничего не оставалось, как нажать на кнопку «off».

Я просто не знала, что ей сказать.

Долго не могла я успокоиться. Мы вылезли из ванны и остаток ночи пролежали на дурацкой круглой кровати в спальне. Кстати, Денису почему-то кровать понравилась. А меня раздражал тот факт, что я никак не могла определиться, куда положить подушку. Денис, иронизируя, говорил, что я не творческая натура. Может быть, и так, но привычный комфорт мне куда милее, чем шокирующий авангард. Такой уж я человек – люблю есть за столом, а не за барной стойкой и спать на обычной кровати, а не на круглой.

Телевизор, вмонтированный в стену, показывал какой-то дурацкий новогодний концерт. А мы с Денисом лежали под одеялом из гусиного пуха и тихо ссорились.

Конечно, я рассказала ему о том, что выкинула Наташка.

И, к моему удивлению, он принялся ее оправдывать:

– Солнышко, это же и правда для нее единственный шанс!

– Как ты можешь так говорить?! – возмутилась я. – Ее же хотят превратить в проститутку! Других слов я не нахожу.

– Во-первых, не в проститутку, а в певицу, – мягко поправил он, – а во-вторых, по моим наблюдениям, твоя Наташа и так далеко не девочка-ромашка.

– Но у нее только недавно все устаканилось, она влюбилась. Для Натки это просто чудо. И она нашла новую работу, в шоу Арманда.

– И сколько же ей бы там платили? – усмехнулся мой мужчина.

– Да какая разница! Если у тебя маленькая зарплата, это вовсе не значит, что надо принимать такие предложения.

– Такое предложение бывает раз в жизни, – твердо сказал Денис, – и у твоей Наташки нет эксклюзивной внешности или эксклюзивного таланта, чтобы она могла позволить себе такими вещами разбрасываться. А шестнадцать лет – не тот возраст, чтобы держаться за свою влюбленность. Она еще десять раз влюбится.

– Никогда бы не подумала, что ты такой…

Он не дал мне закончить – Денис Викторович был отличным дипломатом и всегда умел чувствовать приближение грозы.

– Варька! Смотри! – Он ткнул ухоженным пальцем в телеэкран.

Я удивилась – во-первых, не привыкла, чтобы любимый мужчина меня перебивал, во-вторых, никогда раньше он не называл меня Варькой. Я проследила за направлением его пальца и, признаюсь, не сразу поняла, что имел в виду Денис.

В телевизоре выступали какие-то очередные клоуны. Странное трио – похоже, на сцену выпустили бомжей из подворотни. У мужчины-солиста был запоминающийся высокий голос – все бы хорошо, но время от времени он срывался на фальцет. Микрофон дрожал в руках странного певца. Две девушки на подтанцовках выглядели не лучше. Я приготовилась было посмеяться над нелепой троицей, но тут камера крупно взяла лицо одной из девиц, и с ужасом я узнала в ней себя.

Дело в том, что костюмы Жирафикова мы надевали не в изобилующей зеркалами гримерной, а в подсобке возле туалета. Там же и гримировались, помогая друг другу нарисовать синяки и ссадины, – а все для того, чтобы Олег Токарев не разгадал наш замысел раньше времени.

– Какой ужас! Не смотри! Не смотри! – ладонью попыталась я прикрыть глаза Дениса.

– Почему? – искренне удивился он. – По-моему, красивая песня. И костюмы оригинальные, очень смело.

– Издеваешься? Да в нас там разве что тухлыми яйцами не бросались! Слышишь, как смеются?!

– Смеются? – недоуменно переспросил он.

Я обернулась к телеэкрану и вдруг поняла, что зрительского смеха по телевизору не слышно. Ну, конечно, камера ведь записывала не фоновый звук, а только голос Федоркина – специально для этих целей ему и дали радиомикрофон.

– Красивая песня, – повторил Денис, – никогда не знал, что у вашего Вилли есть такая.

– Она новая, – вздохнула я, – хорошо, что тебе понравилось. Но погоди, сейчас увидишь, как смеялся над нами ведущий концерта. Это было так унизительно!

Но вместо старенького хохочущего актера на экране возникло красивое празднично загримированное лицо женщины-телеведущей.

– Похоже, на нашем небосклоне зажглась новая звезда, – улыбнулась она, – представляю, какой ажиотаж начнется вокруг Виктора Федоркина, когда наша программа выйдет в эфир. Лично мне пока не удалось раздобыть диск этого талантливого певца. В одной из наших ближайших передач смотрите большое интервью с Виктором Федоркиным…

Зазвонил телефон.

– С Новым годом!!! – возопила трубка голосом Олега Токарева. – Варька, ты это видела?! Нет, ты это видела?!

– Ну видела, – пришлось сказать мне.

– Это же успех!! Это же скандал! Триумф! – горячился продюсер. – Как же я не мог понять этого раньше!! Мне уже звонят журналисты!!! Первого января – на репетицию!!!

– Ты под чем? – неинтеллигентно спросила я.

– Трезв как стеклышко, – обиделся Токарев, – да и вообще, решил завязать с порошком. Слишком напряженный будет год!

Олег Токарев не обманул – во всяком случае, январь был настолько заполнен работой, что я похудела на четыре кило. Весь месяц мы работали над новым амплуа Виктора. Слова всех песен были переписаны. Концертные костюмы отправились на помойку, а новые мы заказали Жирафикову. Вдохновленный первым успехом, он вкладывал в новые костюмы весь свой потенциал – они получились смелыми и оригинальными. Чего стоят только платья из бутылочных пробок! Или прозрачные комбинезоны из скотча.

Виктором впервые заинтересовались журналисты.

И наш концертный график претерпел существенные изменения – теперь мы могли позволить себе отказываться от концертов в малоизвестных клубах. И еще – наш клип, снятый на концерте, попал в хит-парады музыкальных телеканалов, причем Токарев не заплатил за это ни копейки.

А вот Наташка из нашей группы все-таки ушла. Она, пряча глаза, объявила о своем решении сразу после Рождества. У Токарева случилась самая настоящая истерика – он бегал по студии, топал ногами, кричал. Но Натка была непоколебима. Не знаю, что уж намечалось у нее с яйцеголовым сыном олигарха, но она отказалась поработать в кордебалете даже хотя бы до февраля. Нужно было срочно искать Натке замену. Тут и всплыла Стасина племянница Индия, уже однажды принятая в наш коллектив, но не сумевшая в нем прижиться.

В конце января Индия снова появилась в нашем танцклассе. На этот раз она держалась куда скромнее, ей ведь не надо было бороться с кем-то за место под солнцем, с ней сразу же подписали контракт.

А в феврале я взяла двухнедельный отпуск – мы с Денисом собирались на Венецианский карнавал.

Специально для поездки я приобрела в магазинчике в Старопесковском переулке костюм светской средневековой дамы. Расшитое золотом платье с завышенной талией, остроконечный колпак, увенчанный миниатюрной фатой. Мое лицо должна была закрывать золотая маска.

– Ты будешь лучше всех, – восхищенно присвистнул Семашкин, когда я показала ему костюм. – Мы сделаем вот как. Мне надо смотаться на недельку в Париж. Я приеду, сделаем тебе визу и рванем в Италию.

В его словах не было ничего подозрительного, и с легким сердцем я проводила своего мужчину в Шереметьево.

Когда в заранее оговоренный день Денис Викторович Семашкин из Парижа не вернулся, я не придала этому факту большого значения. До карнавала оставалось еще достаточно времени, визу я должна была получить легко, учитывая связи Семашкина.

Я продолжала репетировать, чувствуя себя беззаботной и счастливой. Иногда мне звонила Наташка. Она немного успокоилась, уверенная в том, что поставила на правильного наездника. Сыночек олигарха, похоже, взялся за нее всерьез. Он арендовал для Натки студию и нанял одного из самых известных в Москве педагогов по вокалу. Наташка была всецело поглощена подготовкой материала к своему первому альбому.

А я жила одна в квартире на «Маяковской» и доверчиво ждала, когда вернется мужчина, обещавший отвезти меня на Венецианский карнавал. Иногда я мерила приобретенное для этого события платье.

Все это время Денис мне не звонил. Несколько раз я сама набирала номер его мобильного, несмотря на то что он терпеть не мог, когда во время напряженных командировок его отвлекали телефонными звонками. Но к телефону никто не подходил.

Заподозрила неладное я, только когда в вечерних новостях показали сюжет об открытии Венецианского карнавала. Платье и золотая маска висели в шкафу. И только тогда нехорошие подозрения заставили меня нахмуриться и вспомнить, как год назад точно таким же бессмысленным напоминанием о возможном счастье висело в моем шкафу новогоднее платье.

Неужели мужчина, однажды рискнувший разбить мое сердце, отважился этот «смертельный номер» повторить?!

Я не могла в это поверить.

Я снова и снова набирала его номер, я ждала по десять минут, прислушиваясь к длинным гудкам. И однажды все же добилась своего.

– Алло! – весело приветствовал меня смутно знакомый женский голос.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я, – можно Дениса?

– А кто его спрашивает? – нагло поинтересовалась невидимая собеседница.

– Варвара Иванова.

– Варька, ты, что ли? Сколько лет, сколько зим!

И только тогда я ее узнала. Зинаида Карнаухова. Бывшая соседка по квартире, с которой мы слезно простились месяц назад. Зинка, которая работала второразрядной московской «вешалкой» и неожиданно для всех превратилась в шикарную парижскую фотомодель.