Но так называемая Индия даже не взглянула в ее сторону – то ли талантливо демонстрировала полный игнор, то ли просто была несколько глуховата.

– Я семь лет танцевала в ансамбле. Мы гастролировали по всей стране с народными танцами. Были даже в Лондоне, где я пользовалась ошеломляющим успехом. А потом я устроилась в ресторан исполнительницей танца живота. Очень дорогой ресторан, я была там звездой.

– Ага, танец живота в горизонтальном положении, – вновь подала голос Натка, уже немного громче.

Стася, до этого момента с восхищением взиравшая на конеподобную племянницу, перевела на Наташку недовольный взгляд. Но та только строптиво передернула остренькими плечиками. На ее лице явственно читалось примерно следующее: «Подумаешь! Меня заменить не так-то просто, а вот таких, как ты, миллион!»

– В будущем я планирую сама создать свой ансамбль. Возможно, еще и академию танца, – вещала Индия. – Ну а пока… Пока поработаю здесь, с вами. – Она наконец замолчала. Снисходительная вялая улыбка появилась на ее вытянутом лице в качестве завершения демонстрации полного презрения рыжей танцовщицы к новой работе в целом и к нам в частности.

Федоркин удрученно молчал.

На Стасином лице цвела улыбочка сытого крокодила.

Олег напряженно ждал, начнем ли мы улыбаться новенькой и привечать ее или ответим на ее наглость холодным бойкотом.

Наташка, нахмурившись, смотрела на меня.

А мне было смешно.


Я вдруг подумала о том, что наши бурлящие страсти и изощренные интриги – это не более чем мышиная возня. Битва пауков, заточенных в стеклянную банку. За что я собиралась бороться с этой рыжей особой с замашками недорогой шлюхи? За статус звезды и примадонны? Вовсе нет. За место на втором плане по отношению к безголосому эстрадному попрыгунчику, у которого даже собственного фан-клуба нет. Я готова смести все на своем пути, чтобы остаться в роли безымянной девчонки из кордебалета, лицо которой чаще всего вырезают из клипа, чтобы оно не отвлекало внимания от главного персонажа – Вилли Федоркина. Как это мелко.

Ну почему после школы я не поступила в юридический? Когда-то, а именно после просмотра фильма «Дикая орхидея», где роскошная Кэрри Отис играет талантливого юриста, я тоже долго мечтала стать в один прекрасный день сексапильной всезнайкой. И даже если бы Кэрри Отис из меня не получилось, то я смогла бы стать хорошим секретарем или нотариусом.

– Ладно, вижу, вы поладили! – прервал неловкое молчание постоянно пошмыгивающий носом Олег. – Я так и знал! Какая прелесть! Индия, ты потрясающе вписалась в коллектив!

Как и все кокаинщики, Токарев после дозы пребывал в гипертрофированно благостном состоянии.

– А теперь давайте репетировать, – вмешалась Стася. – На самом деле мы с Индией уже пробовали танцевать под эту песню, так что она в курсе. Индюша, займи свою позицию. А Варвара пока посмотрит со стороны.

Вот так бесцеремонно меня выключили из игры.

Наташка прыснула – ее позабавила уменьшительно-ласкательная интерпретация рокового имени Индия. Индюша… Ха, псевдоним Индюша подходит этой самовлюбленной мымре куда больше.

Вилли сочувственно взглянул на меня и незаметно подмигнул – мол, прорвемся, старушка.

А я подошла к окну. Мне было совсем неинтересно смотреть на то, как Индюша рьяно старается «перезвездить» меня.

За окном уже зажглись фонари. Люблю, когда начинает темнеть. Ранний вечер, время быстро меняющегося света. Не видно грязных сугробов, и даже блочные типовые дома кажутся не такими уродливыми в свете фонарей. Город, как разменявшая пятый десяток красавица, безоговорочно хорош только в полумраке.

Повернувшись лицом к танцующим, я угрюмо констатировала, что и без меня группа Вилли Федоркина смотрится неплохо. Коллектив ничего не потерял и не выиграл от того, что вместо меня здесь машет длинными мускулистыми ногами вульгарная стерва с колечком в носу.

Знаете, а не так-то это и приятно – быть пешкой.

Эх, ну почему же я не пошла в юридический, почему?! Даже если я полная бездарь, все равно сейчас бы у меня была спокойная размеренная жизнь. Уж лучше скучать в какой-нибудь пыльной конторе, бегать в «курилку» с такими же скучающими конторскими барышнями, читать «Космополитен» тайком от шефа, лениво мечтать о выходных. Куда лучше, чем участвовать в сомнительной авантюре с кокаином и появлением на большой сцене в костюмах от безумца Жирафикова. Лучше, чем смотреть на то, как старается понравиться продюсеру та, из-за которой я, кажется, лишилась работы.

Я не заметила, как пролетело время. Мне казалось, что репетиция только началась, а Стася уже говорила, задорно хлопнув ладошками по сухоньким ляжкам:

– Спасибо, на сегодня достаточно.

Ко мне подбежала запыхавшаяся Натка.

– Ну как ты?

– Как видишь.

– Вижу сытую кошку. А по идее тебе должно быть хреново. Ты знаешь, что Вилли купил кокаин?

– Ему не нравится, когда его так называют. Теперь он, видите ли, Виктор.

– Да хоть Виктор, хоть Степан, мне-то что? Главное, что у него есть двенадцать грамм кокаина.

– Сколько? – Я не поверила своим ушам.

– Двенадцать грамм, – подтвердила она, довольная.

– Что-то я не пойму, чему это ты так радуешься. Двенадцать грамм – это перебор даже для нашего Олега. И вообще, мне эта идея кажется бредовой.

– Все гениальные идеи кажутся бредовыми на первый, поверхностный взгляд, – мудро изрекла Наташка. – Ой, а это что?

Она наконец обратила внимание на мое кольцо. Я давно ждала, когда же она проявит к нему интерес. Такая особа, как Наташка, не могла моего кольца не заметить. Она обожала дорогие побрякушки и не хуже талантливого ювелира могла отличить стоящую вещь от подделки.

– Кольцо. Не видишь, что ли? – неохотно прокомментировала я.

Наташка строго на меня посмотрела. В моменты, когда выражение ее лица становится вот таким искушенно-недоверчивым, мне кажется, что Натка гораздо меня взрослее.

– Вижу, что кольцо. Ты, Варька, под валенок не коси. Откуда у тебя такое? Между прочим, это Картье! Я такое в ювелирке на Тверской видела.

– Да, действительно Картье. Я, Наташа, замуж выхожу.

– Ты – что?

– Что слышала. Без комментариев.

Наташа смотрела на меня недоверчиво. И я могла ее понять – на ее месте я бы тоже самой себе не поверила. Ситуация действительно могла показаться странной: позавчера – демонстративное, почти мазохистское одиночество, а сегодня – пожалуйста, колечко от Картье красноречиво поблескивает на пальце.

– Варь, но надеюсь, это не…

– Он самый! – весело подтвердила я.

– Какой кошмар!

Она совершенно по-детски прикрыла ладошкой рот. В ее голубых глазах плескалось сочувствие. Смешно. Эта дурочка искренне сочувствует мне. Сочувствует в тот момент, когда мужчина, которого я почти год усердно пыталась возненавидеть, вновь обрел легальный статус любимого.

– Варя, я считаю, это надо обсудить. Поехали в «Зен-кофе». Там мой любимый шоколадный торт.

– А как же вечная диета? – Я ухитрилась щекотно ущипнуть ее за ягодицу.

– Да какая диета, когда такое творится! Мне, кстати, тоже надо тебе кое-что важное рассказать.

– Новый любовник? – Как же это предсказуемо.

– В том-то и дело, что не новый. Арманд – помнишь его? Фокусник! Арманд познакомил меня с родителями.

– Какой прогресс!

– Подожди меня, я только переоденусь. И поедем. Есть пирожные и обсуждать.

И Наташка умчалась в раздевалку.

Какой же она еще все-таки ребенок, подумалось мне. Ее любимая разновидность досуга (не считая секса и шопинга, конечно, и не обязательно именно в таком порядке) – это «есть пирожные и обсуждать». Уютно поджав ноги на диване или неглубоко затягиваясь сигареткой в кафе, обсуждать с подружками главные нехитрые новости – новых мужчин, новую одежду, новые планы. Иногда мне даже кажется, что она смотрит на какие-то жизненные коллизии через призму последующего поедания пирожных с детальным обсуждением этих самых коллизий. Вляпывается в какие-то истории, чтобы потом было что качественно обсудить.

– Слушай, а ты что здесь забыла? – раздался над ухом неприятно-гнусавый женский голос (впрочем, этот голос был таким низким, что он вполне мог принадлежать и гомосексуально ориентированному жеманному мужчине).

Я даже вздрогнула от неожиданности. Нет, моя задумчивость до добра не доведет. Иногда я настолько глубоко ухожу в себя, что напрочь забываю, где нахожусь.

Передо мной стояла уже успевшая переодеться Индия. На Индюше была оранжевая мини-юбка в трогательно-школьную складочку и ядовито-зеленый свитер. Неужели настолько хочет вписаться в коллектив, что даже решила подражать фирменному вульгарному стилю Федоркина? Если так, то она преуспела, а возможно, даже и перещеголяла нашего солиста по части безвкусно подобранных друг к другу вещей.

– Простите?

– Не надо делать вид, что не понимаешь, – процедила она. – Или тебе неизвестно, что меня пригласили сюда на твое место?

– Вовсе нет, – нагло улыбнулась я. – Тебя приняли временно, на один-единственный концерт. Когда синяки пройдут, я вернусь в группу.

– Ага, надейся. – Она подбоченилась, как торговка семечками, готовая принять живейшее участие в рыночной потасовке.

Я вовсе не собиралась ей потакать. Но и склочной Индюше не хотелось сдавать позиций. Не знаю, где она набралась таких скверных манер – может, успела побывать в местах не столь отдаленных? Она всего на три года старше меня, а вид потасканный.

– Так что завтра можешь не приходить сюда, красавица. Если не хочешь дополнительных синяков. Дома сиди со своими фингалами.

– Не тебе решать.

Ее крепкий смуглый кулачок пребольно ткнулся в мое плечо. Этого я никак не ожидала. Словесного поединка ей недостаточно? Она и правда собирается втянуть меня в драку?

– Руки не распускай!

Я хотела оттолкнуть агрессивную ненормальную, но в этот момент сзади на Индию, как бойцовский петух на соперника, налетела Наташка. Без церемоний и предисловий она вцепилась в рыжие волосы не ожидающей такого подвоха Индюши.