— Животных? — На лице мистера Тутона отразилось удивление.

Джордж наклонился к нему и, понизив голос, сказал:

— Да, мистер Тутон, животных. Ведь в завещании не говорилось, что он может увезти на телеге, или говорилось? А им же нужно будет как-то выживать там, наверху. С чего-то же им надо начать. И, честное слово, он этого заслуживает, если уж ничего другого ему не досталось. Отвратительное, позорное дело, - вот мое мнение относительно всего, что случилось. И я это уже говорил раньше, ведь правда, мистер Тутон?

— Да, говорили, действительно говорили, да. — Мистер Тутон выразительно закивал. — Но что скажет тот старик?

— О, об этом я уже побеспокоился, — ответил Джордж. — Кто-то из ваших прислал ему письмо, а я его Эбби прочитал. В понедельник он должен поехать в Ньюкасл подписать какие-то бумаги, поэтому его здесь не будет, а телега уже уедет к его возвращению. А если он что-нибудь скажет, то... ну... у меня есть свой подход к старикашке. Вчера я ему говорил, что никогда нельзя бить лежачего, поскольку это может обернуться против него. Человеческая натура такова, что симпатии могут оказаться на стороне проигравшего... Правда, в данном случае, — он покрутил головой, — я в этом очень сомневаюсь.

— Да, я тоже, Джордж.

Повернувшись к Эмили, Джордж оживленно сказал:

— Я займусь делами, Эмили. А ты составь список всего, что тебе понадобится, чтобы достойно устроиться. Там есть из чего выбрать. Если бы я был на твоем месте, я бы себя не обидел. А вы что скажете, мистер Тутон?

Мистер Тутон натянуто улыбнулся и ответил:

— Я уверен, что Эмили возьмет только то, что необходимо, но я знаю по опыту, что для обустройства в доме нужно очень многое.

Его улыбка стала шире, а когда он отвернулся, Джордж сказал:

— Он неплохой парень, этот мистер Тутон. Удивительно, если подумать, что кто-то в его положении может понять ситуацию вроде этой... Ну хорошо, — он посмотрел на нее, — что ты об этом думаешь?

Джордж указал на старую телегу, а девушка кивнула и сказала:

— Я думаю, что это прекрасная мысль, Джордж. И большое спасибо, я никогда бы сама до этого не додумалась.

— Додумалась бы; ты всегда обо всем успеваешь подумать, Эмили. — Теперь он смотрел на нее, его лицо стало серьезным, когда он продолжил: — Я буду скучать по тебе. Без тебя здесь будет уже не так. Знаешь что, и учти, я не шучу. Я бы отдал все, чтобы оказаться на его месте.

Когда глаза Эмили слегка расширились, Джордж медленно покивал головой, а потом, отведя взгляд в сторону, признался:

— Ты мне сразу понравилась. Но так уж получилось, что ты уже сделала свой выбор, и сделала его задолго до моего появления. Теперь я это знаю. Но вот что я тебе скажу, Эмили: если тебе когда-нибудь понадобится друг, а я буду где-то поблизости, тебе нужно только крикнуть.

Она нервно сглотнула и слегка опустила голову.

— Спасибо Джордж, я буду помнить об этом.

Когда девушка уже собиралась уходить, он снова обратился к ней.

— Могу я кое о чем спросить?

— Да, о чем угодно, Джордж.

— Он... он собирается жениться на тебе?

Эмили не опустила голову и, глядя мимо него, сказала:

— Думаю, что нет, ни сейчас, ни когда-либо.


Следующие три дня Берч и Эмили молча вместе поднимались на холм, спускались в долину и снова поднимались на холм к коттеджу. В первый день она развела огонь и выгребла из дома всю грязь. Затем девушка почистила внутренние стены, подготовив их к побелке, а Лэрри приводил в порядок коровники и навешивал двери.

Когда он взял в руки косу, чтобы скосить высокую траву, достигавшую входной двери, девушка наконец увидела, как в нем появился намек на человека, который был в гневе. Сменив медленный и ровный ритм, Берч вдруг начал остервенело срезать траву, словно каждый скошенный кусок был частью толпы врагов, которых он собирался уничтожить.

Эмили стояла сбоку маленького окна и наблюдала, как он постепенно приближается к поломанным воротам, а когда достиг их, бросил косу, освободил заросшие ворота от травы и отбросил их в сторону. Сгнившие куски дерева тихо отскочили от них, подобно остаткам каши, когда ворота ударились о землю. Потом он, словно смертельно устал, прислонился к низкой каменной стене и, запрокинув голову, стал смотреть в небо.

Девушка представила Лэрри мальчишкой, мечтающим о будущем, спрашивающим ночью у звезд, что ему уготовано, в надежде, что судьба уведет его от лишений, которые преследовали его в этом двухкомнатном коттедже, в другой мир, где он добьется даже большего, чем в свое время его отец, мелкий фермер. Туда, где на него будут смотреть снизу вверх.

Она чувствовала, что это именно то, что ему нужно было больше всего, - чтобы на него смотрели снизу вверх. Лорэнс Берч, должно быть, видел себя образцом для других мужчин и, наверное, думал, что достиг своей цели, когда стал хозяином Крофт-Дин Хаус и фермы. Правда, ему удалось превратить обычную ферму в образцовую, но он не стал примером для мужчин, поскольку равные ему не признавали его хозяином, а те, чьего уровня он хотел достичь и достиг, не признавали в нем своего. А теперь Лэрри вернулся к тому, с чего начинал. И даже еще дальше, туда, с чего начинали его мать и отец, ведь им тоже пришлось расчищать эту землю, приводить в порядок коровники и пытаться сделать пригодными для жизни эти две комнаты.

Сердце Эмили разрывалось от жалости к нему.

«А от любви?» — Этот вопрос робко вкрался в ее мысли.

Да, и от любви. Иначе как же она сможет сделать то, что собирается сделать? Она всегда клялась себе, что никогда не станет женщиной на содержании, а именно такой ярлык ей приклеят в деревне. Ладно, черт с ними там, в этой деревне!

Девушка отошла от окна и, взяв в руки сухую ветку дерева, переломила ее через колено и бросила в огонь... Одно она сделает обязательно: докажет всем там, внизу, что не боится их; она не собиралась прятаться, будто совершила преступление. Нет, она им покажет! Она еще не знает как, но обязательно придумает что-нибудь, чтобы они видели, что им не удастся ее настолько запугать, что она не сможет пойти в деревню.

В воскресенье, на третий день, они снова шли туда. Берч нес мешок с известью, два деревянных ведра и щетки. Эмили - корзину с едой, чистую бадью для еды и чайник. Девушка считала, что на этот раз она не допустит того, что было в первые два дня их пребывания в доме на холме, когда у них и маковой росинки во рту не было. Но даже тогда Лэрри едва притрагивался к еде, которую миссис Райли ставила перед ним по возвращении в Крофт-Дин Хаус.

Сыпал мелкий дождь, сдуваемый ветром, и чувствовалось, что этот дождь может перейти в снег, настолько он был холодным. Когда они вошли в пустую, пахнущую плесенью комнату, Эмили посмотрела на очаг и сказала как можно более веселым тоном:

— О, смотри, зола все еще теплая; у нас скоро будет гореть огонь и кипеть чайник. Принеси, пожалуйста, воды.

Она повернулась к нему. Лэрри только что выпрямился, поставив ведра и мешок на пол. Он ничего не ответил, когда девушка протянула ему бадью, а просто посмотрел на нее, но она не смогла понять, что выражало его лицо. Оно не было ни угрюмым, ни злобным. Однако в нем было что-то. Но Эмили объяснила это себе его подавленным настроением. Состоянием человека, чьи надежды не оправдались.

Через полчаса, когда она сидела на низком чурбане с одной стороны очага, а он - на перевернутом деревянном ведре с другой, потягивая горячий чай, Лэрри вдруг заговорил. Поставив кружку на неровную каменную плиту и посмотрев ей в глаза, он сказал:

— Тебе не нужно все это делать, Эмили. Я могу сам о себе позаботиться. Я проживу.

Эмили сделала большой глоток, взяв из корзины с едой ложку и поставив ее в кружку, она собрала со дна нерастворившийся сахар и, облизав ложку, ответила:

— Я знаю, что не нужно делать это, но я буду.

Он продолжал смотреть ей в глаза:

— Ты не жила здесь зимой; это может быть кошмаром.

— Ничуть не хуже, чем около реки в Шилдсе, где зачастую снега наметало до самого подоконника.

— Это даже сравнивать нельзя. Нас может занести снегом на несколько недель. А ветер! Иногда кажется, что он никогда не прекратится. Возникает ощущение, что сходишь с ума!

— Знаешь, я только могу сказать, что скорее можно сойти с ума в одиночестве, а не тогда, когда ты живешь не один.

— Мужчине легче.

— Послушай. — Эмили поставила кружку на каменную плиту и взглянула ему в глаза. — Я приняла решение. Я остаюсь. И скажи мне, — она говорила неровным голосом, — скажи мне правду. Что бы ты почувствовал, если бы я ушла, оставив тебя одного? Я не видела, чтобы вокруг тебя крутилась масса друзей. Где та же миссис Рауэн? Она даже ни разу не появилась! Мне это кажется довольно странным. Когда они думали, что ты стал хозяином дома и состояния, они все тут же объявились. Не правда ли? Но больше мы их не видели!..

Она наблюдала, как Лэрри поднялся, повернулся к ней спиной и пошел к двери, она не сказала себе, как делала это раньше: «Э! Не нужно было так говорить с ним». Потому что, как она себе представляла, она будет его женой и имеет право говорить все, что думает.

Словно прочитав мысли Эмили, он сказал:

— Ты знаешь, что я не собираюсь на тебе жениться. То, что я тогда сказал в гневе, я скажу теперь спокойно: я никогда не женюсь на тебе, Эмили. И не по одной, а по нескольким причинам. Одна из них заключается в том, что я тебя свяжу обещанием, а тебе в один прекрасный день захочется уйти! Да, да, захочется!

Берч медленно повернулся и посмотрел на девушку, а она смотрела на него, и ей хотелось вскочить, броситься ему на шею и закричать: «Нет, нет! Только не я. Я никогда не оставлю тебя. Это может быть как раз наоборот, но я никогда не оставлю тебя, во всяком случае, до тех пор, пока нужна тебе». Но она сказала совсем другое: