— Догадайся, что случилось! — Рита приковыляла в гостиную на одних пятках и с ватными тампонами, проложенными между пальцами на ногах. Она размахивала руками, в одной из которых был зажат флакончик с лаком для ногтей цвета вамп, — долженствующий сразить Лос-Анджелес наповал, где все еще были в моде леггинсы, пышные волосы и перламутровая помада для губ, — а в другой телефонная трубка.

— А в чем дело? — Фрэнки лежала на диване и смотрела по телевизору реальное шоу полицейской погони за преступником. При этом она то и дело таскала из пакета сырные чипсы. С тех пор как Рита встретила Мэтта, они так и валялись нетронутыми на верхней полке кухонного шкафа, собирая пыль. Нет, размышляла Фрэнки, они не должны разделить ее судьбу.

— Звонит Дориан… Он приглашает нас на первую в этом сезоне рождественскую вечеринку.

— Рождественскую вечеринку?!

— Ну конечно, ведь сегодня уже десятое декабря! До Рождества осталось всего две недели.

— Господи, — пробормотала Фрэнки, которая была не особенно религиозной. И куда это провалился целый год? Она продолжала наблюдать за погоней, к которой, кроме машин, теперь подключились еще и вертолеты, и при этом тщательно выскребала из всех углов пакета застрявшие там крошки чипсов. Ее настроение никак нельзя было назвать рождественским. Скорее его можно было назвать диванно-телевизионным. Но, с другой стороны, если вдуматься, то такое настроение тоже может быть признано вполне рождественским, почему бы и нет? Множество людей празднуют этот великий день именно в таком настроении. Так что она просто начала праздновать в этом году немного раньше срока.

— И представь себе, кто устраивает вечеринку? — Рита решительно не хотела вникать во все тонкости настроения Фрэнки и встала, загородив собой экран, так что финала погони, когда полицейские хватают преступника, никто из них не увидел.

Поняв, что деваться некуда, Фрэнки вынуждена была тоже вступить в игру:

— Кто?

Сделав глубокий вдох, словно она собирается надуть воздушный шарик, Рита выпалила:

— Картер Мансфельд!

— Картер Мансфельд? — как эхо повторила Фрэнки. Она смяла пустой пакет из-под чипсов и села, потревожив при этом Джинджера, уютно устроившегося на диване рядом с ней.

Картер Мансфельд был кинематографической легендой. В 1970-е годы он был ведущим актером, любимцем домохозяек, его фотографии мелькали повсюду, его стиль одежды был узнаваем: он носил спущенные на бедра «левайсы» и расстегнутую рубашку, под которой виднелась его весьма волосатая грудь и весьма внушительных размеров золотой медальон. В 1980-е и в начале 1990-х годов он несколько обрюзг, стал похож на грушу, но в последние шесть или семь лет сумел избавиться от лишнего жирка, начал новый виток своей карьеры и сделал целую серию невероятно успешных картин, в которых снимались многие ведущие голливудские актрисы.

— И что, эта вечеринка сегодня?

— Да, да, сегодня. Дориан за нами заедет в девять, — возбужденно тараторила Рита. — Ты только подумай, туда соберутся буквально все… кинозвезды, режиссеры, продюсеры, все великие имена Голливуда… — Тут ее голос задрожал. — Черт, а мне совершенно нечего надеть! Этот облегающий комбинезон, который я купила на прошлой неделе, все еще в соусе болонез. — Она не могла удержаться, чтобы не улыбнуться при воспоминании о том, как он туда попал, но тут же снова вернулась к реальности. Бросив телефон и лак для ногтей на журнальный столик, она схватила Фрэнки за запястье и посмотрела на ее часы. — Пять часов. Слава тебе господи, время еще есть. — Не давая ей опомниться, она начала стаскивать ее с дивана: — Ну, вставай же, приподними свою задницу! — Поразительно, но эти слова произнес тот же самый ротик, который мог наизусть декламировать Шекспира.

— Куда ты меня тащишь? — Фрэнки попыталась сопротивляться. Ее волосы были не мыты и не уложены, она была одета в старый спортивный костюм и только что употребила внутрь около тысячи пятисот калорий и семьдесят пять граммов жира (пребывание в Ла-Ла, безусловно, научило ее одной вещи: считать калории и содержание жира во всем, что она ест). Единственное место, куда ей хотелось сейчас попасть, был душ.

— Мы приглашены на одну из самых грандиозных вечеринок Голливуда, а мне нечего надеть. Как ты думаешь, куда мы сейчас едем? — Она схватила свой бумажник и ключи от машины и засунула ноги — прямо как есть, в комплекте с ватными тампонами, — в кожаные туфли на высоких каблуках. — Мы едем на Родео-драйв.

ГЛАВА 27

— Привет, мы рады приветствовать вас в нашем магазине!

Улыбающаяся продавщица буквально набросилась на Фрэнки в тот самый момент, когда сквозь скользящие двери она вошла в магазин и ее заляпанные грязью сандалии коснулись полированного пола торгового зала. Очевидно, в продавщице сработал какой-то пусковой механизм.

— Хм… — Фрэнки даже засомневалась, входить ей в магазин или не входить. В Лондоне редко случалось, чтобы персонал встречал посетителей прямо у входа. Пробормотав что-то невразумительное в ответ, Фрэнки все-таки решилась пройти вперед и тут же ринулась в самый дальний угол магазина, где притворилась, что ее необыкновенно заинтересовали сто раз виденные-перевиденные на всех улицах бежевые льняные брюки.

— У вас замечательная куртка. — Продавщица не собиралась так просто сдаваться и следовала за ней по пятам. — Она такая модная! — Блондинка с розовыми щечками, в фирменной шляпке. Она говорила певучим голоском, словно сиделка с тяжелобольным клиентом.

— Хм… спасибо… — Она что, издевается? Оглядев свою куртку — старую, поношенную замшевую вещь, которую она таскала, не снимая, многие годы, Фрэнки не знала, принимать ли ей слова продавщицы всерьез или нет. На Бонд-стрит — лондонском эквиваленте Родео-драйв — персонал скорее выполнял роль вооруженной охраны своего магазина, каждого входящего оглядывал с подозрением, и при этом все делали вид, что очень заняты, просматривали последние номера «Харперз и Куин» или демонстрировали внезапную потерю слуха, когда растерянные покупатели их о чем-то спрашивали. Фрэнки не была избалована комплиментами. Наоборот, она привыкла к тому, что в магазинах ее постоянно смешивали с дерьмом.

— Я бы тоже хотела такую иметь, — мурлыкала продавщица. — Где вы ее купили?

Ее назойливая доброжелательность (а может все это сплошное притворство?) начала действовать Фрэнки на нервы.

— В Портобелло, — ответила она, пытаясь ускользнуть в другой конец магазина. Но, судя по всему, путей отступления у нее не было. Куда бы она ни поворачивала, продавщица была тут как тут, следовала за ней по пятам, как привидение.

— Это магазин в Беверли-Хиллз?

— Нет, Лондоне.

— О, так вы из Лондона? У меня в Лондоне родственники!

Продавщица уже собиралась в подробностях обрисовать Фрэнки свое генеалогическое древо, как вдруг (какое счастье!) заметила Риту и тут же переключила свое внимание на нее. Рита занималась тем, что перерывала стопки аккуратно сложенных на столах топов: выхватывала их один за другим, вертела в руках, прикладывала к себе, а потом отбрасывала в сторону без всякого почтения.

— Может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь? Найти нужный размер, например? — Вся переполненная услужливостью, продавщица уже совершенно забыла про Фрэнки и ринулась на помощь к Рите. Но тут уж ей пришлось поработать не только языком. Нагруженная, как мул, стопками одежды, которую Рита успела себе выбрать, она повела ее к примерочной и при этом продолжала восторженно изливать свои чувства:

— Если вам что-нибудь понадобится, я буду тут рядом, возле кабинки!


— Как, по твоему, эти брюки меня не полнят? — По прошествии двадцати минут, когда уже было перемерено неисчислимое количество разной одежды, Рита встала перед огромным зеркалом, которое — какая досада! — располагалось вне пределов примерочной кабинки. На ней был надет ослепительно белый брючный костюм, и воркующая продавщица всеми силами пыталась убедить ее в том, что она в нем выглядит, как Бьянка Джеггер в день свадьбы. Доводы продавщицы Риту не убеждали. На самом деле у нее были сильные подозрения, что она в нем выглядит, как Элвис Пресли, когда ему пришлось сесть на диету и питаться одними сушеными бананами. Чувствуя потребность в честном совете (а таковой могла дать только лучшая подруга), она призвала на помощь Фрэнки, которая в это время занималась тем, что, лениво развалившись на кожаном диванчике, просматривала стопку глянцевых журналов. Диванчики были предусмотрены персоналом специально для того, чтобы не дать возможности скучающим мужьям и бойфрендам ускользнуть из магазина раньше времени и при этом унести с собой свою кредитную карту.

Рита скривила физиономию.

— Ну, что, я в этом похожа на Элвиса?

Оторвавшись от «Американской моды», Фрэнки сочувственно кивнула:

— И не просто на Элвиса, а в Лас-Вегасе.

С проклятиями Рита бросилась обратно в примерочную мимо неизменно улыбающейся продавщицы. Она стащила с себя столь оскорбительно полнящий ее костюм и бросила его в кучу других отвергнутых ранее вещей, размерами уже напоминавшую грандиозный купол. Что бы она ни примеряла на сей раз, все оказывалось либо не того цвета, либо не того размера, либо не того стиля, либо вообще не подходило к ее фигуре. Просто какой-то кошмар. И кому это пришло в голову назвать хождение по магазинам оздоровительной терапией? Очевидно, этот человек сам нуждался в оздоровительной терапии. А после такого вояжа та же самая терапия, по всей видимости, могла понадобиться и Рите.

— А что, если нам отправиться в «Гэп»? — спросила Фрэнки, когда они уже сидели в машине, оставив позади себя магазин с его персоналом, вынужденным разгребать и складывать на полки все те горы одежды, которые Рита успела им накидать. После постигших ее переживаний она вела себя на удивление законопослушно, отказывалась лихачить из опасения получить новую квитанцию на штраф и, стоя на светофоре, пыталась разглядеть, что это за знаменитость сидит за рулем ядовито-розового «Корветта», который шел бок о бок с красным «Феррари Тестаросса», за рулем которого сидел мужчина достаточно старый и лысый, чтобы кого-нибудь собой заинтересовать.