Холли Уорд - Жизнь до Израненных — 3 (ЛП)

Он продолжает объяснять, как мы, скорее всего, перейдем на первоначальное финансирование планируемой партии стадии тестирования медицинских тканей. Я сдерживаю себя, чтобы не сказать «я же говорила», но серьезно? Я говорила ему, и он решил не послушаться. Теперь он вынужден просить у других деньги, не послушав меня и не в состоянии оплатить счета самостоятельно. Мужское эго смехотворно чувствительно. Изобретатель бандажа для эго в мгновение станет миллиардером.

Папа продолжает:

– Так что мы собираемся устроить дома небольшое мероприятие на следующей неделе. Мы пригласим предполагаемых инвесторов, и я хочу, чтобы ты была с Энтони, пока он будет выбивать деньги из кошельков инвесторов.

Отлично. Я понижена до сопровождающей спутницы. Буду дамой, которая стоит рядом со своим парнем, пока он добивается предполагаемых инвесторов. Послание довольно понятное. Я не буду частью команды «Тканей Гранц» на этой вечеринке. Они не дадут мне возможности поговорить о делах. Я буду парой Энтони и дочерью отца, не будущим руководителем предприятия.

Ярость закипает, и я чувствую, что в глазах покалывает, но отказываюсь плакать перед отцом. Я отказываюсь показывать ему хоть какую-то слабость. Рыдания – это детская прихоть. Почему я не могу сказать ему, что думаю: я наследница компании, а не безмозглая баба. Почему я иду в колледж, если он не хочет, чтобы я работала? Я сжимаю зубы.

– Ты что-то мне хотела показать, Реджина? – папа движется к бумагам, которые я держу так сильно, что руки побелели.

– Да, вот... взгляни на это, – я стараюсь говорить безучастным тоном, мысленно размышляя.

Я разглаживаю документы, помещая их туда, где отец может их увидеть, и начинаю объяснять.

– Не смотря на падение стоимости наших акций, происходит много покупок, – пока я говорю, отец постукивает по нижней губе пальцем. – Обычно, это хороший знак за исключением того, что большинство этих покупок осуществляет один брокер. Видишь? – я указываю на все выделенные места на листах. – Покупатели разные, но брокер всегда один и тот же.

Я перевожу взгляд на отца, чтобы понять его реакцию. Я ожидала, что он проигнорирует то, что я только что сказала, так что его реакция меня удивляет. Не та реакция, которую я ожидала, но хоть какая-то.

Хоть я и нахожу это странным, он выглядит довольным.

Его губы превращаются в легкую усмешку. Он хлопает ладонями по столу в приподнятом настроении.

– Это хорошая новость! Убедись, что Шарлотта выяснит, кто этот брокер и пришлет ему приглашение на наш маленький сбор на следующей неделе. Хорошая работа, Джина, – он отделывается от меня, посылая своей дорогой, передавая помятые документы обратно и возвращаясь к экрану компьютера. Когда я не двигаюсь с места, он вопросительно смотрит на меня.

Я указываю на документы.

– Пап, тебе этот парень подозрительным не кажется? Я имею в виду, с чего этот внезапный интерес к нашим акциям?

Папа отмахивается, словно я несу бред.

– Поверь мне, милая, это плюс. Он принесет в компанию больше денег, – он снова отделывается от меня, но я стою на своем.

– Дела плохи, пап. Я могу разузнать, кто брокер, чтобы понять, есть ли взаимосвязь…

Папа прерывает меня, принимая свою деловую позу. Локти на столе, пальцы переплетены вместе, взгляд из-под ресниц.

– Это все, Реджина. Возвращайся к себе и убедись, что Шарлотта пригласит этого брокера на вечеринку, – это окончательный отказ.

Он закончил выслушивать мои аргументы. Я беру документы и иду к двери. Не имеет значения, что я говорю или делаю. Я просто сижу здесь, дожидаясь времени, когда он решит уйти в отставку и передать бразды правления в мои руки. Но до этого момента мое мнение ничего не значит.

Я прохожу через проем, но останавливаюсь.

– Пап? Как продвигается расследование? Они кого-нибудь арестовали? Известны ли какие-нибудь имена?

Папа откидывается на спинку стула, улыбка исчезает с его лица. Пожар на складе не самая любимая его тема, и я не должна ее поднимать, но я должна знать.

– Все тихо, за исключением нескольких новых исков, поданных против нас. Они ждут, когда свидетель выйдет из комы, прежде чем совершать аресты. Похоже, он может быть одним из парней, ответственных за пожар. У него криминальное прошлое, связанное с насилием и еще несколькими преступлениями. Мы надеемся, что он сможет пролить свет на то, что произошло, – папа прочищает горло и перекладывает на столе какие-то бумаги. – Постарайся не беспокоиться по этому поводу, Джина. Они найдут виновных. И когда они сделаю это, они заплатят за то, что сделали.　

Я опускаю глаза, не в силах смотреть на отца. Я киваю и ухожу, закрыв за собой дверь. Я чувствую вину за всех раненных, за ложь родителям, за нарушение закона, за то, что провела компанию через ад. Я даже чувствую вину за парня в коме, даже если он и поджигатель.

Совесть говорит, что я должна признаться, и столкнуться с последствиями своих действий, но я получила второй шанс. Я должна быть мертва. Я должна была умереть в ту ночь. Мой разум превращается в беспорядок из-за огромного количества различных мыслей. Логика пропала еще на вечеринке. Это только я, раскаяние, чувство вины и наивная надежда, что, в конце концов, это не моя вина. Пока парень не выйдет из комы, я не узнаю правды.

3 АВГУСТА, 16:56

Глядя в зеркало, я осторожно вставляю вторую сережку: обыкновенные с жемчужиной на серебряной окантовке 925 пробы, простые, но элегантные. Я изучаю свое отражение, критикуя каждую деталь внешности, молча оценивая, буду ли соответствовать папиным стандартам классики и изысканности.

Я так устала играть послушную дочь Реджину. Вся моя жизнь была выступлением, представлением, ролью второго плана для людей, окружающих меня. Будь я на сцене или вращалась в обществе – это все одно и то же.

«Поступай правильно, Реджина».

«Говори правильные вещи, Реджина».

«Покажи им то, ради чего они пришли, Реджина».

Сегодня я буду делать все, чтобы все поверили, в моей жизни лучшее время, хотя я предпочла бы танцевать свинг в клубе Рикки. В прошлом месяце был вихрь захватывающих и травмирующих событий. Несмотря на мои ошибки, я, наконец, обнаружила, кто я, кем я хочу быть, и что молодая женщина вполне досягаема. Она сильная и умная и готова жить своей жизнью.

Я оцениваю еще раз незнакомку в зеркале, глаза с отвращением задерживаются на девственно белом шелковом платье. Она выглядит правильной, скромной и невинной. Я жила с ней всю свою жизнь, но только недавно она стала для меня чужой. Я больше не хочу быть ею.

Я хочу быть дерзкой, смелой, общительной и безрассудной. Внезапно я чувствую, будто задыхаюсь, борясь со смертью. Я чувствую, будто подо мной песочные часы, и время уходит. До этого момента я жила самоотверженно, ставя всех на первое место, а себя на последнее. Каждое зернышко песка падает через отверстие, крича, чтобы я была эгоисткой. «Контролируй и перестань танцевать для них. Останови выступление».

«Просто прекрати».

Мой телефон вибрирует. В сообщении мама говорит мне поспешить спуститься и помочь приветствовать наших гостей. Я оставлю свои доводы на потом. Те вопросы, на которые собираюсь ответить. Возможно, это из-за пожара, или может я, наконец, выросла, но я не могу притворяться той, кем не являюсь.

Я застегиваю ремешки элегантных сандалий на каблуке, выпрямляюсь, поднимаю подбородок и спускаюсь по лестнице. Я прохожу через остекленные двери, отгораживаясь от мятежных мыслей, когда присоединяюсь к моим родителям в саду.

3 АВГУСТА, 17:08

Позднее лето в сочетании с тёплым ветерком, дующим с озера, является правильным условием для проведения вечеринки на открытом воздухе. Поместье моих родителей, конечно же, изящно украшено. Кизиловые деревья по одной стороне газона придают неземной вид. Белый огни, образующие навес над головами, обеспечивают теплое сияние над столиками, украшенными белоснежными скатертями. Каждый стол украшают цветы, стоящие в центре, их красные и оранжевые оттенки красиво сочетаются с белыми скатертями. Фонтан с шампанским находится рядом с бесконечными серебряными подносами с закусками, от которых исходят аппетитные запахи. Напротив панорамный бассейн с видом на залив, переменная сцена создана для развлечений. В центре, на почетном месте, представлены сложные скульптуры изо льда. Ни один листик не кажется неуместным на недавно подстриженных кустарниках в форме лиц.

Все идеально, как и всегда.

Я начинаю смешиваться с толпой инвесторов, выпивающих на лужайке в смокингах. Море черного и белого, суровые пожилые лица и бесконечные поддельные любезности. Годы практики сделали меня образцовой хозяйкой. Я улыбаюсь, пожимая руки, страдаю от невообразимого количества воздушных поцелуев от женщин и поцелуев в руку от мужчин. Я называю людей по именам, от чего они чувствуют себя особенными и ценными, пока пытаюсь вспомнить, кто с кем женат, и кто пытается избежать статуса жены для своих дочерей. Ужасающе просто совершить промах в этой группе.

Я делаю комплимент каждой гостье относительно какой-либо части ее внешности: ужасной гигантской шляпки, безвкусной новой прически, очевидной инъекции ботокса, прошедшей не так. Все восхваляют, как выглядят юные гостьи, не зависимо от того правда это или нет. Боже, я ненавижу быть подделкой.