– То-то я не вижу на столе колбасных изделий, – не удержалась от подколки Кармель.

Лицо Александра Григорьевича окаменело. Он явно рассердился.

– Продукты моей фабрики качественные.

Кармель пожалела о сказанном, не стоило сердить хозяина.

– Не сомневаюсь.

Сеченов доел бифштекс. Ольга Ивановна забрала тарелки. Принесла блюдо с пирожными и шоколадные конфеты.

– Чай, кофе, компот?

– Чай. А вам, Кармель?

– Зелёный.

– Что-нибудь нашли в доме? – Сеченов сжал зубы, на скулах заиграли желваки.

Гостья с удивлением поняла: он изо всех сил пытается сдержать слёзы.

– В доме нет призраков. Мне не у кого спрашивать. У вашей жены есть родители, родственники?

– В живых только тётя, но она живёт далеко отсюда. Милиция уже её допрашивала, как и знакомых, друзей, подруг.

Кармель усмехнулась.

– Мне живые без пользы, вряд ли я умнее профессиональных сыщиков.

– Тогда подойдёт мать Аллы. Она умерла спустя шесть месяцев после исчезновения дочери и внуков.

– Вам уже сказали, как они погибли?

Александр Григорьевич вздрогнул, глаза потемнели от боли.

– В тканях обнаружили огромное количество снотворного. Они просто уснули. Меня утешает, что дети и Алла не мучились. На телах, вернее на том, что от них осталось, нет повреждений.

Кармель отпила глоток чая. Отодвинула от себя тарелку с пирожными. Она не могла их есть во время такой беседы.

– У вас нет предположения, почему они оказались в ста пятидесяти километрах от дома, в лесу? У вас требовали выкуп?

– Нет! В том-то и дело, никто не потребовал денег. Я по своим каналам перешерстил всех, кто мог желать вреда моей семье. Понятия не имею, почему они там очутились. – Он помассировал виски. – Завтра я сам отвезу вас на могилу тёщи. Кстати, кладбище неподалеку от моего комбината. Я покажу, как делается моя продукция.

Кармель нахмурилась: какой обидчивый богатей. Неужели ему важно моё мнение. «Может, он сам и уничтожил свою семью? Только неравнодушный убийца положит в могилы детей игрушки. Что за глупость, я сейчас выдумываю. Будь Сеченов убийцей, он не позвал бы меня».


В комнате, отведённой для неё, Кармель ходила из угла в угол, размышляя, позвонить ли Тимуру. Она успела за ним соскучиться и больше всего хотела сейчас оказаться рядом с ним. Едва пересилив огромное желание услышать его голос, отложила телефон в сторону.

– Ты заметила, что во всём громадном доме нет книг. – Катя проявилась прямо перед носом подруги, заставив её негромко вскрикнуть.

– А вдруг хозяева продвинуты настолько, что читают только электронные книги, – предположила Кармель. – Что ещё обнаружила?

– Надо же, электронные книги! Чего только люди не придумали. А наш буржуй умеет плакать. Он сидел в кабинете, держал в руках фотографию детей, а по щекам катились слёзы. Оказалось, этот Сеченов не совсем бесчувственный. Там одна стена вся увешана снимками детей, а вот фотки жены я не приметила – нигде. И это странно.

– Действительно, странно. – Кармель расстелила постель, переоделась в пижаму.

– А ещё я подслушала разговор горничной и поварихи, – похвалилась Катя.

Кармель улеглась в кровать.

– Кать, не томи.

– Ну во-первых, они не поверили, что ты здесь по делу. Решили: ты новое увлечение Сеченова. Судя по всему, наш буржуй ещё тот ходок. Оказывается, он собирался развестись с женой. А перед нашим приездом он вытурил из дому девицу, с которой тут проживал. Наверно, чтоб не путалась у нас под ногами.

– Или не ляпнула лишнее. К сожалению, твои сведения нам ничего не дают.


***


Кармель шла по узкому проходу меж могил за Сеченовым. Он остановился у памятника из чёрного гранита.

– Я похоронил Елену Семёновну рядом со своими родителями. Скоро рядом с ними лягут и мои детки, – голос Александра Григорьевича дрогнул.

Кармель обратила внимание, что он снова забыл про жену. Девушка смотрела на портрет пожилой женщины с простоватым, каким-то деревенским лицом. Дочь совершенно не походила на мать. Над головой от ветра шумела рябина, Солнечный свет сквозь узорчатую крону дерева падал на полированную поверхность памятника, пуская зайчики.

– Она не знает, что случилось с дочерью и детьми – прошептала Катя.

– Как это. Я думала: после смерти родные люди встречаются. Там. – Кармель показала пальцем в небо.

– Видимо, не всегда. Я сказала тёще Сеченова, где нашли её дочь и внуков. Елена Семёновна очень удивилась и пояснила, лет двадцать пять назад там стояла деревенька, в которой проживала её мать, и она там родилась. Алла маленькой часто гостила у бабушки. Став взрослой, она постаралась забыть, откуда родом. Елена Семёновна не понимает, кто мог знать об этом, дочь скрывала. Перед исчезновением она приехала к ней с детьми.

– Спроси. Алла опасалась кого-то? Ей угрожали?

Александр Григорьевич с удивлением слушал одностороннюю беседу.

– Вам удалось вызвать тёщу?

Кармель отмахнулась.

– Я потом вам всё поясню. Призрак может уйти в любую минуту.

Катя недовольно глянула на Сеченова, он бы обратил внимание, если бы мог её видеть.

– Нет, про угрозы Алла не говорила. Она была необычно спокойна и сосредоточена. Елена Семёновна даже решила, что она смирилась с разводом и согласилась принять отступные от мужа. Раньше она даже не желала слышать об этом. Сообщила, что хочет проведать Соню. Это тётка Аллы. Больше Елена Семёновна ничего не знает.

– Как приняла ваша жена известие о разводе? – поинтересовалась Кармель у Сеченова.

Он вздрогнул.

– Откуда вы знаете? Ах да. Вам сказала Елена Семёновна. Пойдёмте отсюда, не хочу говорить здесь.

Сеченов вывел Кармель к машине.

– Её здесь нет?

– Ваша тёща ушла.

– Понимаете, Алла не могла принять развод спокойно из-за своего характера. Она была импульсивной, даже истеричной натурой. Я больше не мог выносить её выходки и скандалы. Мне бы не хотелось вспоминать…

Кармель кинула взгляд на его мрачное лицо.

– Хорошо. Скажите, где живёт тётка Аллы? Думаю, мне нужно повидать её. – Кармель пересказала слова Елены Семёновны.

Сеченов разозлился.

– А мне она не сказала, что Алла с детьми заезжала к ней перед исчезновением. Я плохо выносил эту Соню, алчную, злую бабу, а жена общалась с ней больше, чем с матерью. Соня живёт в коттеджном посёлке под Спас-Деменском. – Он написал на листке блокнота адрес. – Хотя нет. Давайте я отвезу вас к ней.

Кармель забрала листок.

– Не стоит. Я сама съезжу. Если вы плохо ладили, она ничего не скажет.

– Тогда сделайте одолжение, пообедайте со мной на комбинате.

– Прямо на комбинате?

Александр Григорьевич усмехнулся.

– Не в цеху. На территории имеется кафе для персонала.

Кармель понятия не имела, как должен выглядеть мясокомбинат. Но её приятно поразила чистота в цехах для производства готовой продукции. Сеченов казался довольным, показывая современное оборудование, комнаты отдыха для рабочих, душевые, столовую. Территорию комбината украшали клумбы с розами и петуньей. Они пообедали в уютном кафе.

Кармель поблагодарила за вкусный обед и поднялась из-за стола.

– Мне пора. Нужно ехать.

– Мой шофёр отвезёт вас к дому. Кстати, «Ниву» привели в порядок. Вы немного подзапустили её.

– Спасибо.

К столику подошёл молодой мужчина лет тридцати. Сеченов передал ему папку с документами и, кивнув на Кармель, сказал:

– Олег, доставишь девушку ко мне домой.

– Мы в своё время могли только мечтать о таких фабриках. Работать здесь одно удовольствие, – промолвила Катя, появившись у клумбы с голубыми маргаритками.

Кармель, идущая с шофёром к автостоянке, развела руками – мол, видишь, не всё так плохо в моём времени. Катя догнала подругу.

– Признаю, много хорошего появилось. Быт женщины очень облегчили, можете путешествовать, работать там, где хотите.

Сопровождающий Кармель мужчина остановился и показал на новый корпус мясокомбината.

– Скоро новые цеха откроются, там вообще всё автоматизировано.

Кармель ничего не ответила, наблюдая за странным поведением Кати. Подруга отошла на предельное для неё расстояние закрыла уши ладонями, словно пыталась заглушить невыносимый для неё шум, начала раскачиваться из стороны в сторону.

Кармель поинтересовалась у шофёра.

– Что было раньше на месте нового цеха?

– Ничего пустырь. – Он с удивлением посмотрел на гостью, которая ни с того ни с сего направилась вдруг к бетонному забору, ограждающему территорию мясокомбината. Мужчина поплёлся за ней, не зная, что предпринять.

Плечи Кати согнулись, будто на них давила огромная тяжесть. Она отняла руки от ушей и сейчас они висели вдоль прозрачного тела плетьми. Кармель видела перемещения подруги и следовала за ней.

– Что происходит?

Катя посмотрела на неё расширенными глазами.

– Под этим зданием и дальше тянутся огромные траншеи, наполненные останками людей. Я чувствую их только на пятьдесят метров, но, видимо рвы тянутся дальше. Господи! Почему я вижу тысячи погибших солдат? Что здесь происходило? Их столько, что если я буду их вызывать, мы останемся здесь на несколько лет.

Кармель повернулась к растерянному шофёру.

– Вы не знаете, что находилось на месте мясокомбината и пустыря в военное время?

– До войны здесь стояли недостроенные цеха авиазавода. Когда немцы захватили Вязьму, они устроили тут лагерь для военнопленных. По ту сторону забора стоит памятник замученным и умершим в концлагере Дулаг-184. По неполным данным немцы захоронили тут больше восьмидесяти тысяч солдат.

– Можно пройти к памятнику? – Кармель глянула на Катю. Подруга выглядела так страшно, что встреть она её в таком виде в первый раз, испугалась бы до смерти и сбежала бы, не выслушав призрака.

– Но Александр Григорьевич приказал отвезти вас домой, – запротестовал шофёр.